Расстояние - Георгий Константинович Левченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аркадий сразу понял, что случилось нечто плохое, Света же ничего не подозревала, поэтому, прибыв на место последней, впала в настоящую истерику и смогла прийти в себя лишь после изрядной дозы успокоительного. Никто из родных Аркадия Ивановича по причине подавленного состояния и скорбных хлопот не успел в тот вечер осознать значимость произошедшего, а ведь, пусть непосредственно и не участвуя в жизни каждого из них, он служил своеобразным якорем для всей семьи, без которого её членов могло занести куда угодно.
Оксана приняла на себя неблагодарную обязанность сообщить знакомым о случившемся. Взяв телефон и записную книжку деда, она методично набирала номера, коих оказалось более двух десятков, представляясь невесткой Безроднова и говоря, что он скончался. Геннадий Аркадьевич после приезда скорой, пошёл на кухню и начал звонить то подчинённым, отдавая указания на завтра, то в похоронное агентство, из которого вскоре явилось два человека для осуществления необходимых процедур с телом, то близким друзьям, громко делясь своим горем, поскольку весь был на нервах. Света села в кресло в углу зала и тихо хныкала, потом с кем-то общалась по телефону, в том числе с Толиком, потому что он вскоре явился, но не только с ним, однако подружек, способных поддержать в такую минуту, у неё не было. Только Аркадий ни с кем не говорил и никуда не звонил. Сначала он молча встретил врача, потом молча помогал сотрудникам похоронного агентства, затем, устав, сел на диван и неожиданно задремал. Глядя на поведение родственников, у него промелькнула мысль сообщить печальную новость Маше, но он не воспринял её всерьёз, ему казалось, что у них не те отношения.
В два часа ночи его разбудила Оксана и предложила отвезти домой, они с отцом решили, что сегодня сын покойного должен остаться здесь. В своей постели молодой человек долго не мог уснуть, а потом проснуться, ему не хотелось возвращаться в ту действительность, в которой у него умер дедушка, однако пришлось, и с ощущением будто совсем не спал Аркадий отправился с мачехой обратно. Когда они приехали, деда уже уложили в гроб, отец обо всём позаботился. В квартире находилось несколько человек преклонного возраста, которые приходили, о чём-то тихо и спокойно перешёптывались с Геннадием Аркадьевичем, затем уходили. Это было не настоящее прощание, настоящее прощание намечалось завтра в специально арендованном зале, сейчас здесь были лишь самые близкие. Аркадий весьма удивился тому, что у деда оказалось много друзей, сам он этим похвастаться не мог.
Когда вернулась Света, одна, вся в чёрном и без следа макияжа, они с ней тихонько разговорились.
– Я сегодня даже не хотела просыпаться.
– У меня то же самое.
– Вставать из тёплой, мягкой постели и ввергаться в это… ожесточение, где горе и смерть. Начинаешь представлять, как едешь по промозглым улицам под беспросветно серым небом, а в итоге приходишь лишь к безысходности. Боже, как всё плохо, – она захныкала. – По прошествии некоторого времени после смерти мамы я думала, что в следующий раз будет легче. Я ошибалась.
– Я бы никогда так не подумал.
– Ты был маленьким, с тебя никакого спроса, а меня попросили украсить ленточками венки. Поначалу терпела: «Дорогой жене от мужа», «Милой снохе от семьи Безродновых», – но когда дошла до: «Любимой мамочке от Светы и Аркаши», – разрыдалась, в глазах помутилось и следующее, что помню – запах нашатыря и боль в затылке. Боже, как тяжело.
– Я в первый раз вижу покойника.
– Я тоже, маму нам не показывали, а баба Света так тихо ушла, что я даже не помню её похорон. Ты Маше звонил?
– Нет.
– Звони сейчас.
– А что ей сказать?
– Что есть, то и говори.
Аркадий пристально посмотрел в её мутные карие глаза, на мгновение к парню вернулось чувство, что у него есть старшая сестра, и молча достал телефон, однако номер набрал не сразу, мешкал.
– Привет. Не разбудил? … У меня печальная новость. … Нет, не про него. … Нет, не поэтому. … Из-за такой глупости я бы не звонил. … Можно я всё-таки скажу. … Спасибо. У меня умер дед. … Да, тот самый, других у меня не было. … Прощаю, – Аркадий ненадолго замолчал, слушал, что говорит Маша. – Спасибо. Родным я передам. … Мне кажется, в этом нет смысла, всё равно не успеешь. … Завтра. … Извини, но было не до того, ты должна понять. … Ладно, давай, увидимся, – молодой человек выключил телефон и положил его в карман чёрных шерстяных брюк. – Тебе от неё соболезнования.
– А как приняла?
– Расстроилась, конечно. Она хотела с ним познакомиться, но всё не досуг, а теперь уж поздно.
– Она намеревалась приехать?
– Да, но я отговорил. Ты же слышала.
– Правильно, не стоит ей срываться.
На самом деле, Аркадий расстроился, что Маша так легко дала себя отговорить. После некоторого молчания он сказал:
– Интересно, а каково сейчас папе?
– Не знаю, не думала, нет сил о чём-то думать, очень тяжело. А почему ты… хотя нет, не надо.
– Ты представь, после него – ты, я, Оксана, а перед ним нет никого.
– Не поняла тебя.
– Я имею в виду, что он теперь крайний во всём: самый старший – он, семью содержать – он, из беды выручать – он, совет дать – он, решение принять – он и так далее. Даже если ранее было так же, то всё равно можно сходить, посоветоваться, попросить помощи, а сейчас – нет.
– Не знаю, ты не о том думаешь. За себя, что ли, боишься? Боишься, что заставят работать?
– Нет, о себе я не думал, я беспокоюсь за него, похоже, он ещё не до конца осознал, что произошло.
– Всё он понял. Тоже, знаешь ли, не вчера родился.
– Ты думаешь, мне действительно надо искать работу?
– А почему нет? Быть в состоянии самому зарабатывать на кусок хлеба совсем не лишнее.
– Я не знаю, что такого в практическом плане могу делать.
– Кажется, ты ещё не в курсе, что папа собирается строить загородный дом? На днях мы очередной раз ходили в архитектурную контору, и их главный между делом обмолвился, что фасад они покажут позже, поскольку им не хватает проектировщиков, все зашиваются. Поговори с отцом, думаю, он сможет
