Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

В XVII столетии и первые десятилетия XVIII в этих местах казна на будных станах добывала поташ. Тысячи крестьян работали на казенном промысле. Постепенно, с вырубкой лесов, поташная добыча падала и в 30-х годах прекратилась совсем. Освобожденное от поташной повинности население занялось земледелием.

Решив основать в Починках конный завод, правительство возложило на приписанных к поташной конторе крестьян обязанность содержать и обслуживать предприятие.

Двести лошадей, в числе которых были датские производители, прибыли в Починки.

Находясь на границе лесов со степью, Починковская волость изобиловала тучными пастбищами. Трава заливных лугов росла по пояс человеку. Первые же приплоды показали высокое качество новой конской породы. На нижегородских лошадях русские гвардейцы начали походы Семилетней войны, побывали в Берлине…

Далеко неслась слава починковских коней. Нередко офицеры высших рангов группами приезжали из столиц выбирать среди двухлеток будущих строевых лошадей. На придворных манежных каруселях починковским верховым коням присуждались первые призы.

Все знали, все хвалили починковских лошадей. Но мало кто тогда интересовался жизнью тех, чьи руки выхаживали и воспитывали прославленных скакунов.

При учреждении завода крестьян обязали платить, кроме обычных налогов, еще оброк на содержание завода, сначала 40 копеек с человека, потом 60, затем 70, и наконец сумма взноса дошла до 1 рубля 60 копеек с человека. Помимо денежных сборов починковцы обязаны были доставлять заводу бесплатно и в немалых размерах рожь, овес, ячмень, сено. Существовали также разные виды конюшенных работ, которые население выполняло партиями по очереди.

Но властям казалось, что бывшие будники мало работают. Представился случай, и начальство привлекло население Сергацкой округи (в которую входили Починки) к выполнению дополнительной трудовой обязанности. Весной 1758 года пришло губернское предписание — отправить партию «сергачей» на строительство соляных судов в Нижний.

Старики, собравшись на сход, толковали: «В прежние времена предки наши за боярином Б. И. Морозовым жили, он шкуру скоблил… Потом царям Алексею да Петру много лет поташ гнали… Затем мы от того поташного дела отменены и препоручены платить подушные деньги 1 р. 70 копеек с души… Ныне платим целых три рубля, да на лошадей ее императорского величества работаем, тут что-то неладно, не так, не по правде».

Крестьянские начальники — «судья» (уполномоченный от коммерц-коллегии) и земский староста разъяснили, что «губерния» действует на основании полученного «указа», который поступил в Нижний.

Семьдесят семь переписанных в реестр починковцев двинулись в путь. В Сергаче к ним присоединились еще набранные работники, и в партии оказалось до тысячи человек. Чем дальше шли рабочие, тем больше нарастало недовольство и тяга к сопротивлению.

По приходе в Нижний все от переклички отказались, требуя печатный указ. На корабельной верфи шкипер Чернов объявил, что указ таковой имеется у главного командира, статского советника Нальянова. Отправились в канцелярию по постройке судов. Нальянов показал указ Сената, писанный от руки. Толпа заволновалась, требуя печатного указа. Водяной начальник категорически объявил, что печатного указа нет и не будет. Шум продолжался. Шкипер Чернов стал угрожать карами. Люди, махая дорожными подожками, подступили к Чернову и Федотову. Подканцелярист убежал, а шкипер отбился имевшейся при нем шпагою.

Работники посовещались между собою, и добрая треть из них во главе с починковцем Новожениным отправилась домой. Шли стройно, дружно, в пути объявляя себя то работным войском, то работной армией. Новоженин предложил круговую поруку — стоять дружно, никого не выдавать, если придется, то отвечать всем. Дали своеобразную клятву: положили на землю лутошку (молодая липина, с которой снята кора), и каждый прыгал через нее, в то время как грамотный Новоженин отмечал имя в списке.

В Починки вошли тайно, ночью, и спрятались по закоулкам, подкарауливая начальников. Поймали старосту и побили за «то, что напрасно послал их на суда и тем привел к разорению». Искали судью, намереваясь убить «за то, что ворует и продает их». Судьи случайно не оказалось в Починках, он избежал смерти.

Собравшийся сход одобрил работных людей и выбрал ходоков бить челом на судью в Петербург… но не успел послать. Нагрянула воинская команда из Нижнего. Пятнадцать починковцев были приговорены к ссылке в Нерчинск на каторгу. Так, задолго до пугачевского движения в крае нижегородские крестьяне пробовали бороться со своими поработителями.

Починковский конный завод продолжал процветать. В 1762 году он был передан Управлению конной гвардии. «В передаточной ведомости» показан наличный заводский состав: 134 жеребца, 55 меринов, 469 кобыл, 22 подъемных.

Починковский конный рассадник существовал и позднее, доставляя «кирасирских» лошадей в гвардию и «драгунских» — в армию.[58]

Правительство Анны посадило кавалерию на русских коней. Правительство Елизаветы поставило целью одеть солдат в русское сукно.

Задача оказалась нелегкой. Казенные суконные фабрики могли удовлетворить только часть потребности. Купеческие фабричные предприятия возникали медленно, предпринимателю было трудно найти рабочие руки. Основать регулярно действующую фабрику возможно было только дворянам-помещикам, обладавшим правом на даровой крестьянский труд. К ним и обратилось правительство, гарантируя прием в казну значительной части фабричной продукции.

Восемь помещичьих суконных и полотняных фабрик возникло в Нижегородском крае около середины века и действовало до 80—90-х годов.

Первой по времени явилась суконная фабрика графини С. А. Толстой. 64 ткацких стана помещалось в специально выстроенных зданиях в пяти ардатовских деревнях: Елизаровой, Яковлевке, Дивееве, Силеве и Князь-Иванове. 420 работников являлись «собственностью» графини, и еще 400 она нанимала со стороны, то есть платила окрестным помещикам за право пользоваться трудом их крепостных. Работа на графской фабрике проходила по Регламенту, изданному еще императрицей Анной. Эти правила для работающих (в извлечении) гласили:

«Фабрику отпирать и запирать от 1 марта по 1 октября в работные дни после полуночи точно в четыре часа, каждый работник должен в показанное ему на фабрике место для работы являться. В десятом часу обедать ходить, в двенадцатом часу паки на работу приходить. После полудни в девятом часу с работы сходить. В генваре, феврале, в октябре, ноябре и декабре для пользования короткими днями обедать только один час, а именно после полуночи от одиннадцатого до двенадцатого часа. Кончать работу зимой в осьмом часу. В каждую субботу сряду после полуночи в двенадцатом часу работу сложить…».

«Кто из мастеровых или работных людей