Трафальгарский ветер - Сесил Форестер

— Вы никогда не меняете однажды принятого решения? — Барроу смотрел прямо перед собой и произнес свой вопрос, не поворачивая головы, так что сидящий рядом Хорнблоуэр не сразу сообразил, что к нему обращаются.

— Трудно сказать, сэр, — начал он осторожно, не вполне еще понимая, куда клонит собеседник. — Обычно так оно и бывает, но мало ли какие могут возникнуть обстоятельства.

— Вот именно — обстоятельства… — процедил сквозь зубы Барроу, как показалось Хорнблоуэру, с изрядной толикой горечи. — А вы подчиняетесь обстоятельствам, капитан, или стараетесь победить их?

Горацио вспомнился вдруг полузабытый эпизод почти пятилетней давности, когда молодой безвестный лейтенант с горсткой подчиненных, в едва ли не безнадежных обстоятельствах, сумел отбить у взбунтовавшихся испанских пленных захваченный ими британский линейный корабль. Остальные офицеры тогда покорились обстоятельствам и стали легкой добычей врагов, и только он нашел силы и вдохновение пойти наперекор судьбе. Что ж, за тот подвиг он получил чин коммандера. Не так уж и мало, даже если вспомнить, что потом его у него отобрали.

— Я стараюсь вести себя так, чтобы обстоятельства не мешали мне самому принимать решение, сэр, — сказал он и добавил, словно извиняясь: — К сожалению, такое удается реже, чем хотелось бы.

— Хороший ответ, — похвалил Барроу. — Я в вас не ошибся, капитан. А теперь — к делу. Прежде всего, хочу предупредить, что все сказанное должно остаться между нами. Считайте мои слова приказом. Вам ясно?

— Так точно, сэр, — отозвался Хорнблоуэр, опять забыв, что имеет дело со штатским; с другой стороны, должность м-ра Барроу соответствовала, по меньшей мере, вице-адмиральскому чину, и для простого капитана, да еще без выслуги, он находился на недосягаемой высоте и, уж конечно, имел право отдавать любые приказы.

— Вот и хорошо. Вы не берите в голову, капитан, просто я с самого начала желаю предельной ясности. Так легче работать, знаете ли…

— Понимаю вас, сэр.

— В самом деле? — Барроу не смог удержаться от сарказма, но тут же опомнился и немного виновато рассмеялся: — Прошу прощения. Проклятая привычка. Ладно, не обращайте внимания. Ответьте мне еще на один вопрос, капитан. Что вы думаете о м-ре Марсдене?

Хорнблоуэр ничего не думал о мистере Марсдене, да и вообще позабыл в этот момент о его существовании. С таким же успехом можно было спросить, что он думает о Его Величестве или Премьер-Министре. Странный вопрос, да и не по адресу. Но отвечать надо — неспроста он был задан, ох, неспроста!

— Полагаю, сэр, что м-р Марсден — человек исключительных способностей, обладающий, к тому же, незаурядной волей и организаторским талантом. Мне слишком мало довелось с ним общаться, поэтому большего я сказать не могу. С моей точки зрения, сэр, которую, кстати, разделяют многие из моих коллег, любой другой человек на этом месте не сумел бы сделать и половины того, что делает м-р Марсден. Ну, разве что вы, сэр…

— Да вы еще и льстец, капитан! — притворно удивился Барроу. — Вас послушать, так у нас с м-ром Марсденом вообще нет недостатков! Уверяю вас, это далеко не так. Про себя говорить не буду, а вот у м-ра Марсдена в самом деле имеется один серьезный недостаток. Он упрям, как… как англичанин.

— Тогда, может быть, стоит употребить слово «настойчив», сэр?

— Может быть, — неожиданно легко согласился Барроу, — но как бы вы ни называли это его качество, результат всегда один и тот же: если он что-то вобьет себе в голову, переубедить его бывает не легче, чем заставить христианина времен Нерона и Домициана [14] отречься от веры. Вот тут-то я и рассчитываю на вашу помощь, м-р Хорнблоуэр.

Горацио на миг представил холодное, бесстрастное лицо Первого Секретаря, пронзительный взгляд колючих глаз, ироничную манеру держаться — и ему сделалось не по себе. Какой, к дьяволу, помощи хочет от него Барроу, когда в присутствии м-ра Марсдена порой и рот страшно открыть! Хорнблоуэр поймал себя на том, что мысленно произнес фамилию Второго Секретаря без всякой приставки, тогда как фамилию его начальника даже про себя казалось немыслимым употребить просто так.

— Если я вас правильно понял, сэр, вы хотите, чтобы я его в чем-то переубедил?

Барроу принужденно рассмеялся.

— Ну что вы, капитан, я вовсе не собираюсь требовать от вас невозможного. Вы должны будете всего лишь повторить при встрече с м-ром Марсденом те аргументы, которые уже приводили первый Лорд и ваш покорный слуга. Я сейчас поясню. Видите ли, м-р Хорнблоуэр, после ухода Вильнева из Ферроля в Кадис м-р Марсден резко охладел к затеянному им же предприятию по отправке подложного приказа. Не то чтобы он совсем разуверился в возможности чисто технического осуществления проекта, — нет, сомнения у него появились, но не это важно. Главное, он больше не верит в угрозу высадки и считает достаточной мерой простое усиление блокады Кадиса. Для этого хватит десятка линейных кораблей, не считая, разумеется, тех, что там уже есть. Должен признать, что у м-ра Марсдена сильная позиция, и доводы в ее защиту он выдвигает весомые.

— Но это же абсурд, сэр! — искренне удивился Хорнблоуэр. — Конечно, Кадис блокировать много легче, чем Ферроль, но и там нельзя дать полной гарантии, как, например, в Бресте. Стоит задуть сильному ветру с оста, не говоря уже о шторме, и наши корабли вынуждены будут уйти в открытое море. Ничего похожего на Торбей в тех водах нет. Шторма на этих широтах случаются не так часто, зато туманы, особенно осенью и зимой, — дело обычное. По моим наблюдениям… — и Хорнблоуэр начал излагать собеседнику свои соображения, почему любая попытка со стопроцентной надежностью перекрыть выход из Кадисской бухты заранее обречена на провал. Он так увлекся, рассказывая о течениях, приливах, преобладающих ветрах, что проговорил целых десять или двенадцать минут. Все это время Барроу внимательно слушал, ни разу не прервав рассказчика. Когда же тот, наконец, выдохся, он одобрительно кивнул и даже несколько раз сдвинул ладони, изображая аплодисменты.

— Великолепно, м-р Хорнблоуэр! Примерно то же самое сказал м-ру Марсдену лорд Барнхем, — только речь Его Светлости немного уступала вашей по продолжительности и убедительности.

— Тогда я просто ничего не понимаю, сэр!

— Сейчас поймете. Беда в том, что м-р Марсден убежден в двух вещах: во-первых, Вильнев никогда не выведет флот в море без приказа, а во-вторых, приказа этого он не получит. Проще говоря, в его глазах сама блокада Кадиса — вещь второстепенная. Все дело в том, что м-р Марсден всерьез уверовал, что угроза высадки французов в Англии может нас больше не волновать. Вчера, почти одновременно с сообщением о Вильневе, мы получили свежие газеты из Парижа. Бони собирается воевать, и ему теперь будет не до нас.