Том 2. Драматические произведения - Алексей Толстой

Ирина

ОправданьяТы ожидаешь, брат? В тот страшный день,Когда твой грех я сердцем отгадала,К тебе глубокой жалости оноИсполнилось. Я поняла тогда,Что, схваченный неудержимой страстью,Из собственной природы ею тыИсхищен был. Противникам так частоЖелезную являя непреклонность,Круша их силу разумом своим,Ты был дотоль согласен сам с собою.Но здесь, Борис, нежданный, новый, страшныйВ тебе раздор свершился. ВысотуТвоей души я ведала; твоиЯ поняла страданья. Не холодность —Нет, лишь боязнь твоей коснуться раныМеня вдали держала от тебя.Когда б ты мне открылся — утешеньем,Любовию тебе б я отвечала,Не поздними упреками. Но тыМолчал тогда — теперь же хочешь мноюОправдан быть? Брат, я за каждым днемТвоим слежу, моля всечасно Бога,Чтоб каждый день твой искупленьем былВеликого, ужасного греха,Неправды той, через нее же нынеТы стал царем!

Борис

Отвороти свой взорОт прошлого. Широкая река,Несущая от края и до краяСудов громады, менее ль светлаТем, что ее источники, быть может,В болотах дальних кроются? Ирина,Гляди вперед! Гляди на светлый путьПередо мной! Что в совести моейСхоронено, что для других незримо —Не может то мне помешать на славуРуси царить!

Ирина

Цари на славу ей!Будь окружен любовью и почетом!Будь праведен в неправости своей —Но не моги простить себе! Не лгиПеред собой! Пусть будет только жизньЗапятнана твоя — но дух бессмертныйПусть будет чист — не провинись пред ним!Не захоти от мысли отдохнуть,Что искупать своим ты каждым мигом,Дыханьем каждым, бьеньем каждым сердца,Свой должен грех! И если изнеможешьПод бременем тяжелым — в эту келыоТогда приди…

Борис

Твой приговор жесток.Безвинным я себя не мню. БезвиненНе может быть, кто с жизнию ведетВсегда борьбу, кто хоть какую цельПеред собой поставил, хоть какоеЖелание в груди несет. В ущербДругому лишь желанья своегоДостигнет он! То место, где я стал,Оно мое затем лишь, что другогоЯ вытеснил! Не прав перед другимиВсяк, кто живет! Вся разница меж нас:Кто для чего не прав бывает. Если,Чтоб тьмы людей счастливыми соделать,Я большую неправость совершил,Чем тот, который блага никакогоИм не принес, — кто ж, он иль я, виновнейПред Господом? Ирина, от тебяМое принять пришел я оправданье —Я жду его — тебе до дна я душуМою открыл — еще ли не оправданЯ пред тобой?

Ирина

Все ту же на тебеЯ вижу тень. Куда бы ни пошел ты,Везде, всегда, зловещая, онаИдет с тобой. Не властны мы уйтиОт прошлого, Борис!

Борис

Постричься должен,Кто мыслит так! От дела отказаться!Отшельником в пустыню отойти!То не мое призвание. Мой грехЯ сознаю; но ведаю, что им лишьРусь велика! Оплакивать егоЯ не могу! Мне некогда крушиться!Не под ярмом раскаянья согбен,Но полный сил, с подъятою главою,Идти вперед я должен, чтоб РусиПуть расчищать! Прости, сестра. Кто прав —Ты или я — то времени теченьеПокажет нам. Злодейство ль совершилИль заплатил Руси величью дань я —Решит земля в годину испытанья!

Действие второе

Царевич Федор, царевна Ксения и герцог Христиан датский.

Федор

Вот уж который день, брат Христиан,Мы сходимся с тех пор, как ты помолвленСо Ксенией, и каждый раз тебя,Мне кажется, мы оба больше любим,Могли б тебя мы слушать без конца,Но ты досель о родине нам толькоРассказывал своей…

Ксения

Да, королевич,Пора, чтоб ты нам о себе поведал.Уже давно спросить тебя хочу я:Как вырос ты? И как доселе жил?И как во Фландрии сражался?

Федор

Все,Все расскажи нам, Христиан. Мы сталиТеперь с тобой родные; вместе намПришлося жить, так надо знать друг друга!

Ксения

Начни сначала. Детство нам своеСперва скажи!

Христиан

Несложная то повесть,Царевна, будет: мой отец, король,Со мной простясь, услал меня ребенкомИз города в норвежский дальний замокИ указал там жить — зачем? — не знаю.Мрачны картины первых лет моих:Среди туманов северной природы,Под шум валов и сосен вековыхПрошли мои младенческие годы.Мне помнятся раскаты непогоды,Громады гор, что к небу вознеслись,С гранитных скал струящиеся водыИ крутизна, где замок наш повис.Ребенком там, в мечтанье одиноком,Прибою моря часто я внималИли следил за ним веселым оком,Когда в грозу катил за валом валИ, разбиваясь о крутые стены,Отпрядывал потоком белой пены.И с ранних пор сказанья старины,Морских бойцов походы и сраженьяОтважные мне навевали сны,И вдаль меня манили приключенья.В один покой случайно я проник;Висели латы там под слоем пыли,А на столе лежало много книг —Норвежские то летописи были.Я стал читать — и ими, как огнем,Охвачен был сильнее с каждым днем,И ярче все являлись мне виденья:Богатыри, и схватки, и сраженья.Так время шло. Четырнадцати летЯ призван был в столицу. Новый светОткрылся мне. Я с радостию детскойПредался жизни суетной и светской —Но ненадолго. Праздности моейСтыдиться стал я скоро. Прежних днейВоскресли сны и прежние виденья:Все те же сечи, схватки и сраженья.И думал я: настанет ли тот день,Когда мечта, которую с любовьюЯ все ловлю, как веющую тень,Оденется и плотию и кровью?И он настал. Вскипел великий бой,Священный бой за веру и свободу:Испании владыка встал войной,Грозя цепями вольному народу.Во Фландрию тогда Европы всейСтекалися единоверных рати —И из тюрьмы я вырвался моейНа выручку преследуемых братий.

Федор

Да, Христиан, мы слышали про то,Как ты с испанцем бился под Остендом.Счастлив же ты! Тебе уж двадцать лет!Ты мог уже свои изведать силы,Ты сам себя на деле испытал —А я!

Христиан

Тебе, царевич, сужденаБлистательнее доля. Ты стоишьБлиз своего отца, чтоб у негоДержавою учиться управлять,Как те князья, которые отвсюдуСъезжалися в испанский стан, учитьсяУ Спинолы, у пармского вождя,Как управлять осадою.

Федор

Ты прав;Отца пример перед собою видеть —То счастье для меня, и лучшей долиЯ б не желал, как только научитьсяЕму в великом деле помогать.Но не легко дается та наука,А праздным быть несносно. Ты ж успелУзнать войну, ты отражал осаду,Ты слышал пушек гром, пищалей треск,Вокруг тебя летали ядра…

Христиан

Да,И я узнал, что мужество и силаДолжны теперь искусству уступать;Что не они уже решают битвы,Как в славные былые времена,И грустно мне то стало. Но меняПоддерживала мысль, что я служуСвятому делу.

Ксения

И за это мнеТы, королевич…

Федор

Сразу полюбился?Так, Ксенья?

Ксения

Так. Но я бы знать хотела,Его спросить хотела б я: как онЧужую мог заочно полюбить?

Христиан

Легко мне дать ответ тебе, царевна:Ты не была чужая для меня!Царя Бориса чтит весь мир. ДалекоО нем молва в Европе разнеслась;Кому ж его вблизи случалось видеть,Обвороженный возвращался тотНа родину; но прославлял он столь жеВеличие правителя Русии,Сколь совершенства дочери его.Кто б ни был то, посланник, или пленный,Или купец ганзейский, — ни одинНе забывал царевну Ксенью славить,Ее красу и ум превозноситьИ неземную, ангельскую кротость.Рассказы те в мою запали душу;А дальний твой, несхожий с нашим край,Все, что молва о нем к нам приносила:Разливы рек, безбережные степи,Снега и льды, обычай, столь отличныйОт нашего; державы христианскойАзийский блеск, с преданьями отцовНам общими, — все это, как нарочно,Набросило волшебный некий светНа образ твой. Ты мне предстала тою,С кем связан я таинственной судьбою…Тебя добыть не мыслил я тогда,Но образ твой светил мне как звезда,Приковывал мои невольно взоры —И в шуме битв, в пылу кипящих сил,Я, рыцаря заслуживая шпоры,Тебе, царевна, мысленно служил!

Федор