Пока мы не встретимся вновь - Джудит Крэнц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ева призналась себе, что могла бы и посочувствовать Фредди, если бы речь шла только о желании заглянуть за горизонт. Это она всегда понимала, снисходительно подумала Ева.
Но самостоятельно управлять самолетом? Конечно, есть женщины-пилоты. Все слышали об Амелии Эрхарт, Анне Линдберг и Джеки Кокрейн. Рассказами об их подвигах пестрели все газеты, но они — взрослые женщины, а не юные девушки, к тому же особые женщины, из тех, кого интересуют достижения, относящиеся к чисто мужской сфере деятельности. У других женщин они могут вызывать восхищение, но не понимание.
Хотя, сказать по правде, Фредди всегда тянуло летать. Она часто заявляла об этом и проявляла это желание в отчаянных по смелости выходках. Впрочем, об этих детских шалостях девушке следует позабыть, едва она становится слишком взрослой для катания с горок на роликовых коньках.
Вздохнув, Ева подумала, что редко ей приходилось так расстраиваться. Оказывается, она совсем не знает дочери, открывшейся ей сегодня с совершенно новой и неожиданной стороны. Это, без сомнения, означает, что она была невнимательной, легкомысленной, в общем, плохой матерью. Какая тонкая ирония заключалась в том, что Морис подсел к ним и настоял на продолжении праздника, считая, что в семействе де Лансель царят радость и веселье. В гневе она не обратила внимания на его слова: «Мэдди определенно пришла бы в восторг…» Мэдди… Мэдди!
Пораженная воспоминанием, Ева соскочила с подоконника и застыла в тишине, прислушиваясь к тяжелым ударам сердца. Мэдди! Конечно, Мэдди! Ведь это она, не задумываясь, вызвала грандиозный скандал, тянувшийся много лет, скандал, повергший ее семью в пучину бед, горя и стыда. Да и не он ли помешал осуществиться блистательно начавшейся карьере Поля? Мэдди в красном платье и красных туфельках, певшая любовные песенки под гром аплодисментов в оранжевом свете огней рампы; Мэдди, жаждавшая получить ту славу, какую мог принести ей мюзик-холл.
Она была всего на год старше Фредди, когда в Дижоне вечер за вечером беззастенчиво обманывала родителей, притворяясь, что ложится спать, выскальзывая тайком из дома и бегая в «Алказар» послушать пение Алена Марэ и — подумать страшно! — свидеться с ним наедине… Ева покраснела даже сейчас, вспомнив о том вечере, когда отправилась с Аленом в меблированные комнаты артистического пансиона. Два бокала красного вина не могли служить извинением тому, что она позволила ему там с собой делать… хотя… хотя он просил у нее позволения перед каждым следующим шагом. Нет! Ей не следует углубляться в воспоминания о событиях той ночи, хотя она никогда ее не забудет.
Она была всего на год старше Фредди, когда сбежала из дома, отправившись в Париж. Жить в грехе, как, должно быть, говорили все, в страшном, глубоком грехе, хотя девчонка, называвшая себя Мадлен и считавшая Большие бульвары своим вторым родным домом, не видела в этом греха. Не видела в этом греха и Мадлен, посмевшая пойти на прослушивание к знаменитому Жаку Шарлю и заставившая его слушать себя. А Мэдди, блиставшая в «Олимпии», была так уверена в себе и в том, что ей можно все, что, в сущности, выгнала тетю Мари-Франс из своей гримерной, когда та пришла умолять ее вернуться домой. Сколько ей тогда было — семнадцать или уже восемнадцать? Ева до сих пор слышала свои резкие слова: «Я больше не та маленькая девочка, которой вы могли командовать, как вам вздумается… Неужели вы полагаете, что я смогу… удовлетвориться жизнью, которую ведет моя мать?.. Мне нечего стыдиться…» Мэдди была исполнена решимости стать звездой, и она обязательно стала бы ею и никогда не бросила бы сцену, если бы не война и не встреча с Полем. Когда же она окончательно забыла Мэдди? Когда, превратившись в madam la Consule de France, все последние годы пела только для своих друзей на частных приемах и чопорных благотворительных вечерах, часто устраиваемых в Лос-Анджелесе? Когда же Мэдди окончательно умерла в ней?
До глубины души пораженная воспоминаниями, Ева бродила по спальне, озаренной лишь слабым светом луны. Совершенно забывшись, она провела немало времени в далеком прошлом. Вернувшись в настоящее, Ева увидела, что Поль спокойно спит, но почему-то почувствовала, что Фредди сегодня не до сна.
Она тихо вышла из спальни и направилась к комнате дочери. Из-под двери Фредди лился свет. Ева постучала.
— Войдите, — негромко ответила Фредди.
— Я не могу заснуть, — сказала Ева, глядя на дочь.
Та во фланелевой пижаме свернулась калачиком поверх покрывала. В руке она держала книжку в красно-голубой обложке, и вид у нее был самый несчастный.
— Я тоже.
— Что ты читаешь?
— «Настольную книгу ученика пилота».
— И как, интересно?
Фредди попыталась усмехнуться.
— В ней нет интриги и диалогов, зато полно подробных изображений с детальными описаниями.
— Фредди, скажи мне, этот человек… твой летный инструктор… он… Сколько ему лет?
— Маку? Никогда об этом не думала. Он летал во время войны во Франции, так что ему должно быть… ох, я не знаю, но могу у него спросить.
— Нет, не надо. Я спросила об этом только потому, что хотела узнать… насколько он опытен.
— О, опыта ему не занимать. Он начал летать еще совсем мальчишкой. Через его школу прошли сотни людей. Знаешь, мама, на самом деле нет ничего необычного в том, чтобы самостоятельно управлять самолетом в шестнадцать лет. Это умеют многие мальчики. Если не веришь, спроси у кого хочешь.
— Я тебе верю. Просто для меня это было большим… сюрпризом.
— Ты больше не сердишься? — осторожно спросила Фредди.
— Нет. Я много думала обо всем этом. Полеты много значат для тебя, да?
— Больше, чем я могу выразить. Я не стала бы обманывать, будь у меня иная возможность добиться своего. Я была уверена, что вы не позволите мне учиться летать, если я об этом попрошу, — убежденно сказала Фредди.
Ева смутилась.
— Вы бы мне не разрешили, ведь так?
— Да, ты права. Мы бы заставили тебя еще немного подождать.
— Я не могла ждать!
— Знаю.
— Знаешь?.. Откуда?
— Знаю, и все. Вспомни, я тоже была когда-то молодой.
— Ты и сейчас молодая, — возразила Фредди.
— Не настолько. Той молодости уже не вернуть… и, возможно, оно и к лучшему. Да, это к лучшему. Во всяком случае, тут уже ничего не изменишь. Ох, что нам теперь с тобой делать, Фредди? Какие у тебя планы?
— Я должна получить лицензию пилота. Тут уж я не могу лгать. Во-первых, потому, что поклялась себе больше не делать этого… а во-вторых, без вашего письменного согласия меня не допустят к сдаче экзамена на пилота. А это еще как минимум десять часов летных занятий.