Бернард Вербер - Последний секрет

Все замолкают, оценивая важность открытия.

– Хотите сказать, что все, что мы делаем, – только ради того, чтобы стимулировать эту зону? – спрашивает Лукреция Немро.

– Мы едим, чтобы стимулировать MFB. Мы говорим, ходим, живем, дышим, что-то предпринимаем, занимаемся любовью, ведем войны, делаем добро или зло, мы воспроизводимся только для того, чтобы активизировать эту зону. Последний секрет. Это самое глубокое, самое жизненное программирование. Без него мы ни к чему не имели бы вкуса, мы просто вымерли бы.

Молчание. Все смотрят на остатки бараньих мозгов в своих тарелках. Значение открытия Джеймса Олдса для них принимает головокружительные размеры.

– Как же это возможно, что такое открытие не получило большой известности? – спрашивает Жером Бержерак, подкручивая усы.

– Вы представляете себе последствия такой огласки?

Росси кладет трубку и подзывает официанта, чтобы попросить перец. Затем он посыпает перцем кусок хлеба и глотает его целиком. Моряк весь краснеет, дышит с трудом, морщится.

– Теперь я не смогу чувствовать вкус других блюд… Понимаете? Прямая стимуляция Последнего секрета тормозит всю прочую деятельность. Я же говорил, испытуемые забывают о своих жизненных функциях: есть, спать, воспроизводиться. Это абсолютный наркотик. Они как будто ослеплены слишком ярким светом, который не позволяет им видеть другие отблески мира.

Моряк отрезает ножом кусок хлеба и долго его разжевывает, чтобы успокоить пожар внутри.

– Понятно, – задумчиво говорит Исидор. – Перефразируя Паскаля: «Небольшой стимул возбуждает, большой – вводит в экстаз, слишком большой – убивает». С распространением Последнего секрета все знакомые нам проблемы с наркотиками увеличатся в десятки раз.

Моряк просит воды, сожалея о своем поступке, но и вода не может его успокоить.

– Джеймс Олдс, надо отдать ему должное, предвидел последствия своего открытия. Он понял, что мафия всего мира захочет заполучить это, да и люди, явно обделенные судьбой, узнав о существовании такого наркотика, тоже потребовали бы его. Из них получились бы рабы ощущений. Олдс боялся будущего, в котором человечество зависело бы от этой морковки. Диктаторы смогли бы потребовать от нас все, что угодно. В своих трудах он писал, что раскрытие Последнего секрета привело бы к уничтожению человеческой воли.

Никто уже не ест. Лукреция представляет мир, населенный людьми с электродами на задней стенке черепа. И мужчины, и женщины озабочены лишь одним: еще один разрядик в голове.

113

Пальцы Феншэ неловко перебирали провода вольтметра, пытаясь включить его. Ольга схватила шприц, наполнила его успокоительным средством и всадила французу в бок. Он почувствовал, как лекарство распространяется в нем, но сумел сохранить бодрствующий ум и продолжал тянуть провода.

Другие санитары тоже всаживают в него шприцы. Он тщетно старался отбиваться. Он был похож на разъяренного быка, окруженного пикадорами, бросающими свои бандерильи.

Феншэ кричит:

– ЕЩЕ!

Наконец лекарства подействовали. Доктор Самюэль Феншэ рухнул навзничь. Вся бригада русских была в шоке. Он тоже. …еще…

114

Еще воды, чтобы погасить горящие сосочки.

– Невероятно, – произносит Жером Бержерак.

– Поразительно, – добавляет Лукреция.

– Ужасающе, – заканчивает Исидор. Капитан Умберто бурно потеет из-за перца, который слишком быстро проглотил.

– Джеймс Олдс знать не хотел, как можно использовать его открытие. Он отрекся от него, уничтожил свою диссертацию, собрал всех, с кем работал, и взял с них клятву никогда не проводить экспериментов с Последним секретом.

– Они согласились?

– Джеймс Олдс описал им вероятное будущее. Ни один ученый не хочет уничтожать человечество. Помимо наших мозговых систем, существует система сохранения вида. Предохранитель, который содержится в глубине нашего мозга рептилии и который возник еще во время нашей самой первоначальной животной жизни. Когда мы были рыбами, он уже был там. Даже когда мы были одноклеточными существами…

Официант приносит им цыпленка в провансальском соусе. Птица была пожарена в муке с головой, и в ее трупике, лежащем посреди овощей, было что-то патетическое. Никто к ней не притрагивается.

– Власть жизни, – произносит Исидор.

– Джеймс Оддс, как и его соратники, думали о своих детях и внуках. Это важнее научной славы. К тому же кто хочет взвалить на свои плечи ответственность за возможное окончание приключений человечества?

Взгляд Жерома блестит. Моряк вздыхает:

– Итак, они поклялись. И Джеймс Оддс уничтожил все документы, где говорилось о местонахождении Последнего секрета. Подопытных крыс убили. А Оддс работал над исследованием другой зоны, впрочем, довольно близкой, – той, что позволяет лечить эпилептиков.

– Я, которая всегда считала, что мы живем в циничном мире, управляемом биржей, военными, бессовестными учеными, я должна признать, что этот господин Оддс сделал честь своей профессии, – добавляет Лукреция.

– Этого хватило, чтобы все остановить? – спрашивает Исидор.

– Последний секрет – зона очень маленькая, расположенная в строго определенном месте. Если не знать нужных координат, воздействовать невозможно. Некоторые, должно быть, пытались, но найти эту зону в мозге – все равно что искать иголку в стоге сена.

Лукреция сдержалась и не стала говорить об уловке, которой ее научил Исидор: поджечь сено и провести магнитом по пеплу.

– И что дальше? – спрашивает Жером, возбужденный разговором. Умберто знаком просит их приблизиться и вполголоса, чтобы не услышали за соседними столиками, шепчет:

– В конце концов кое-кто нарушил клятву.

115

Доктор Черненко склонилась над своим пациентом.

– Вам лучше, месье Феншэ? Вы, можно сказать, чертовски нас напугали.

Он заметил, что привязан к кровати прочными кожаными ремнями.

Он изо всех сил рванулся вперед, приподняв кровать, но упал.

– Еще, я хочу этого еще!

Доктор Черненко снова вколола ему транквилизатор.

116

– И кто нарушил?

– О том, что произошло дальше, мне рассказал Феншэ. Тайну разгласила одна женщина-нейрохирург, которая работала с Олдсом – доктор Черненко. В 1954 году она дала клятву вместе с другими, но после того как ее дочь, сидящая на героине, трижды попыталась совершить самоубийство, дама посчитала, что это ее последний шанс. Поскольку она не могла сделать операцию в США, где бы ее сразу заметили коллеги, она вернулась в Россию и прооперировала дочь в Институте человеческого мозга, в Санкт-Петербурге. Тогда никто и не подумал следить за ее работой. Результат превзошел все ожидания. Дочь перестала принимать наркотики и смогла возобновить нормальную жизнь. Естественно, Черненко никогда не говорила о Последнем секрете. Но, в конце концов, информация распространилась: есть чудо-хирург, который может вытащить из мозга наркоманов зону привыкания. Сын министра финансов тоже сидел на героине, и, чтобы спасти своего ребенка, отец оказал давление. У Черненко не было выбора. Операция стала пользоваться успехом. За сыном министра финансов последовали дети государственных деятелей, затем модные рок-звезды, актеры, просто дети из состоятельных семей. Они прибывали со всей России. Черненко, правда, не рассказывала, что конкретно она делала. А русское правительство радовалось тому, что имеет чудо-средство, о котором не знают даже на Западе.