Яндекс.Книга - Дмитрий Соколов-Митрич

— Может, это вопрос менталитета? В Кремниевой долине очень хорошо видно, что русские плохо умеют строить команды.

— Русские очень критичны сами к себе. Чтобы развивать технологии, надо иметь оптимизм, а не говорить, что русские не умеют того или этого. Придите на любое собрание в России — вместо того чтобы говорить о планах и достижениях, мы говорим о проблемах и о том, почему у нас ничего не получится. Хотя по факту в России за последние пятнадцать лет было создано больше технологических компаний, чем в Германии. Притом что там есть и сильная наука, и многолетняя бизнес-культура. Тем не менее у нас появились «Яндекс», Mail, Parallels, Acronis, Касперский, ABBYY, ТФТ, 1С и продолжают создаваться новые бизнесы. Можно, конечно, говорить, что «Яндекс» — это толпа айтишников, которым просто повезло, но это разговоры для бедных. Толпа с десятками миллиардов в руках, которая успешно конкурирует с Google и не умеет создать команды? Как так?

— В вашей команде вы боретесь с этой страстью к чрезмерной самокритике?

— Нет, не боремся. В такой привычке есть и свои положительные черты, к тому же это часть российской культуры, которая сейчас постепенно улучшается: люди становятся более адекватными. Привычка жаловаться быстро пройдет, когда появится определенная перспектива.

— Мы брали интервью у Варданяна, который стоял у истоков «Сколково». Он сказал, что они проводили опрос студентов, и выяснилось, что 85 процентов из них хотят быть чиновниками. Как-то невесело.

— Это устаревшая картинка, это было два-три года назад, сейчас совсем другие цифры. Сегодня многие хотят быть предпринимателями и инвесторами, в том числе заниматься технологиями. Это нарастает, это похоже на волну в океане. Но чтобы из этого что-нибудь вышло, нужны не только активные предприниматели, но ученые и инженеры. А они готовятся наукой и образованием. Если их нет, то сколько бы ни было денежных вливаний в «Сколково», ничего не произойдет. Нужна масса ученых, которые будут нарасхват у предпринимателей.

— В вашем пересказе история вашего бизнеса выглядит как увеселительная прогулка. Так ли это на самом деле? Как часто вам хочется все бросить и просто жить нормальной жизнью?

— Несколько раз у меня были очень большие трудности с бизнесом и я чувствовал себя чрезвычайно плохо. Но я ничего не собирался бросать. Меня поражают люди, которые сетуют: зачем такая работа, из-за которой жить некогда? Для меня работа — это и есть жизнь. Мы с одним моим знакомым еще в детстве сформулировали, что самое сложное в жизни — это полюбить несладкий чай. Заниматься по-настоящему можно только тем, что любишь. Поэтому чтобы чем-то всерьез заняться, надо это что-то любить.

— Некоторые люди, которые хорошо вас знают, говорят, что у вас много личин и вы умело ими пользуетесь. Александр Галицкий и вовсе сравнивает вас с Распутиным. Он прав?

— Вообще, когда Саша сравнивал меня с Распутиным, он имел в виду прическу… Есть такой философский вопрос — а существует ли вообще свободная воля? На этот счет бытует несколько теорий, и одна из них гласит, что все происходит случайно, а потому выбор — очень условная вещь. Люди думают, что движутся к какой-то цели, а их переезжает автомобиль, или они заболевают раком, или банально попадают себе в лицо петардой.

Мир устроен таким образом, что все мы находимся в пространстве знаний, живем в нем. Есть очевидные знания, например у вас есть телефон, вы пишете на бумаге. Есть знания менее очевидные. Но главное, что общий объем знаний постоянно увеличивается. И чем больше вы знаете, тем сильнее у вас соблазн почувствовать себя кем-то значительным. В итоге вас даже могут назвать Распутиным.

На деле объем знаний, которыми мы располагаем, всегда конечен; тогда как знаний, которые нам недоступны, бесчисленное множество. Поэтому все мы постоянно находимся в начале бесконечности.

— То есть знания не столько что-то проясняют, сколько порождают иллюзии?

— Знания постоянно эволюционируют. И люди всегда живут на границе того, что знают и чего не знают. То, что с ними происходит, в значительной степени определяется вещами и процессами, о которых они не имеют понятия просто потому, что таких вещей и процессов гораздо больше.

— С таким взглядом на жизнь обычно впадают в депрессию. А вы ставите себе цели и энергично их достигаете. Что вами движет?

— Я в депрессию не впадаю. В депрессию впадаешь, когда думаешь, что знаешь все.

— И хочешь все контролировать?

— Не столько контролировать, сколько понимать. Это желание отличает человека от животного. Человек хочет быть близким к Богу, к бесконечности, к которой все равно нельзя быть достаточно близким. Но движение в эту сторону заставляет нас идти вперед. Я бы даже сказал, что расширение мира знаний — скорее оптимистичная вещь. Это значит, что множество проблем могут быть рано или поздно решены, пускай сейчас нам и недостает для этого знаний.

— Значит ли это, что бизнес для вас — прежде всего инструмент познания?

— Скорее, участия в жизни. Действительность можно условно поделить на три части. Первая — это неживой мир, которым занимается физика; я упустил время, чтобы заниматься им, хотя когда-то хотел. Вторая часть — мир живых существ, который исследуют медицина, биология и т. д., все эти желудки-мозги. Этим мне заниматься тоже поздно. Наконец, третий мир — это мир людей: общество и в том числе бизнес. Он, конечно же, пересекается с первыми двумя, и до недавнего времени он мне казался интересным, хотя сейчас я в этом не уверен. Люди — странные создания, и потом, их просто очень мало. Чтобы знание имело вес, нужно, чтобы у него было достаточное число носителей. Например, в живом мире существует огромное количество ДНК, это отдельный мир, возникший очень давно, и в нем много закономерностей. Неживые частицы существуют почти 14 миллиардов лет. А люди существуют недавно, и закономерностей у них мало. Про человека просто нечего узнавать. Понятно, что люди что-то делают. Вот вы книгу зачем пишете? Ведь в результате получится просто больше знаний: например, о том, как устроено управление США или Россией. Устроено как-то по-дурацки. Ничего особенно интересного в этом нет.

— А что вам интересно теперь?

— Мне интересен мир неживых вещей, технологий. Они ближе к физике, чем к миру людей.

— Вы в Бога верите?

— Я верю, что существует некое абсолютное знание и что человек может постоянно к нему приближаться, именно поэтому для меня сверхценна человеческая жизнь. При достаточных знаниях можно решить любые проблемы, и в частности поэтому знания — это хорошо.