Империя дракона - Наталья Якобсон

Я проснулся в своей камере, но не увидел на полу никакой прялки. Только Камиль сидел на каменной скамье недалеко от зарешеченного выхода и лениво перебирал струны арфы. Я старался, не обращая внимания ни на него, ни на фальшивые ноты в его игре, снова вызвать интригующие картины. Мне это почти удалось. На этот раз я увидел карцер, где томился приговоренный к смерти, в ожидание казни. На площади за зарешеченным окном уже готовили помост, народ стекался к лобному месту, а тонкие пальцы осужденного листали ветхий молитвенник до тех пор, пока не обнаружили клочок бумаги, испещренный странными символами. И как по приказу в карцере приговоренного прямо из пустоты возникла призрачная, рыжеволосая женщина, протянувшая коленопреклоненному юноше свое веретено. Лунный свет скользнул по его кончику, как по острию кинжала.

Пробуждение было нежелательным, но настойчивые звонкие голоса могли разбудить даже мертвого. Сколько в них было фальши и лицемерия, и какие язвительные замечания. Те, двое, что вели беседу, явно любили позлословить.

Первым, что я увидел после пробуждения были две дамы, стоявшие прямо возле решеток. Их белая кожа фосфоресцировала в полумраке, зеленые платья из тафты приятно шелестели, поверх длинных рыжих локонов каждая носила остроконечный колпак, с которого спускалась темная вуаль. Пальчики с острыми ноготками обвивались вокруг железных прутьев. Мне показалось, что в этих с виду хрупких ручках на самом деле скрыта недюжинная сила.

-- Взгляни, Арабелла, я же говорила тебе, что он красавчик. И кожа у него белая точь-в-точь, как у нас, - обратилась одна дама к другой. Я при всем желании не смог бы отличить их друг от друга. Совершенно одинаково одетые и причесанные двойняшки вызовут растерянность у кого угодно.

-- Думаю, он легкомыслен настолько же, насколько красив, - высокомерно заключила та, которую назвали Арабеллой, но в глубине ее холодных глаз промелькнула заинтересованность.

Я действительно растерялся, вспомнив, что камзол и рубашка на мне порваны, а на пальце сверкает перстень с печаткой, который может носить только принц, в то время как принцем я себя больше называть не имею права.

-- Он мне нравится, - опять заговорила ее подруга. Ее звонкий голосок напоминал птичьи трели. - Он так хорош собой и наивен, в то время как прямо перед ним провидение, очевидно, по неосмотрительности оставило ключ ко всем тайнам вселенной.

Она засмеялась. Сухой, серебристый смех доносился до слуха, как будто издалека, из-за глухой глинобитной стенки. Мне казалось, что я подслушиваю разговор, который для моих ушей не предназначен, но дамы в моем присутствие болтали так весело и непринужденно, будто меня вовсе здесь не было.

Где-то я уже видел этих девушек или хотя бы одну из них, но которую? Ведь они так похожи друг на друга, как точная зеркальная копия. Потом вспомнил картину. На холсте была изображена женщина в точно таком же роскошном зеленом наряде и колпаке с вуалью, склонившаяся над прялкой. Поскольку незнакомки с интересом разглядывали меня, будто пойманного в ловушку зверя, я тоже повнимательнее присмотрелся к ним. Какая же из них позировала для великолепной картины. Та, что стоит слева или справа? Да и стоит ли вообще придавать столько значения образу из снов. К сожалению, все, что снилось мне в стенах этой темницы, было наделено особенным смыслом. Я привык к тому, что вокруг меня кружат невидимые гости, которые на свой манер пытаются просветить новоявленного волшебника или просто развеять скуку. Они бы не стали забивать мою голову бессмысленными грезами. Здесь скрывалась какая-то тайна и я был исполнен решимости ее открыть.

Близняшки непринужденно беседовали между собой. Мое присутствие и Камиля ничуть не смущало их, будто и я, и он были всего лишь своеобразным дополнением интерьера или бессловесными созданиями, не способными поддержать разговор.

-- Он надолго останется у нас, как ты думаешь? - весело щебетала одна. Разговор ,конечно, шел обо мне, но с такой легкостью и беспечностью, будто меня рядом не было.

-- Все зависит от его талантов, - быстро откликнулась Арабелла. Она прильнула ближе к решетке, но даже если б она затерялась в толпе, то я бы как слепой узнал ее по необычному окрасу голоса. - Надеюсь, что он будет умнее, чем его предшественники. Об их участи он никогда не узнает, если не допустит ошибки.

Где-то я уже слышал такие же сладкоречивые предположения. Мне давно запомнилась эта легкая манера разговора. Из закромов памяти как будто вылетела яркая бабочка, озарив недавнее непонимание. Я уже видел этих двух дам, в самой чаще дремучего леса, они сидели за деревянным столом, поодаль от теплого оранжевого огонька и обсуждали вопросы государственной важности. Они сразу же почувствовали присутствие запоздало путника, с интересом подглядывающего за ними и испарились, оставив его в полном недоумении. Сейчас я был так же заинтригован их беседой, как когда смотрел на них через грязное помутневшее стекло низкого окошечка. Их присутствие озаряло бедную, обшарпанную избушку.

-- Нам пора, Клариче! - Арабалла потянула за рукав замечтавшуюся о чем-то подругу. - Он уже проснулся, пойдем! Опасно находиться рядом с ним слишком долго.

Клариче неохотно двинулась вслед за привыкшей отдавать приказы Арабеллой. Проходя мимо скамьи, окутанной синеватым дымом, одна из дам, я так и не смог понять которая злобно ущипнула Камиля и сорвав с его головы бархатный берет швырнула прямо в дорожную пыль. А затем два совершенно одинаковых стройных силуэта растворились во мгле.

Ругаясь в полголоса, Камиль наклонился за своим бесценным ярко-зеленым беретом и осторожно начал стряхивать с него пыль. Сухой листочек, зацепившийся за павлинье перо, украшавшее берет, плавно отлетел в сторону. Откуда в темнице, глубоко под землей могли взяться листья? Может, высохший дубовый лист зацепился за подол Арабеллы или Клариче. Это означало, что они могли беспрепятственно выйти из подземного лабиринта, несмотря на адских псов, расположившихся у ворот.

Всего за какое-то мгновение Камиль успел проникнуть в камеру. Несколько быстрых, неуловимых для взгляда движений и он уже раскладывал на столе свернутые трубочками листы плотной бумаги. Не сразу мне удалось сообразить, что это карты мира, которые я уже мельком видел в личном кабинете короля.

-- Ты ограбил гильдию картографов? - насмешливо спросил я у Камиля, надеясь, что он хоть раз в жизни добродушно среагирует на шутку. Он, напротив, обиженно поджал губы и с усердием продолжал вытаскивать из кожаной сумки все новые плотно свернутые и перевязанные лентами рулоны.

-- Его милость пожелал, чтобы вы имели хоть какое-то представление о внешнем мире, - Камиль развернул средних размеров морскую карту и прижал ее концы первыми попавшимися под руку предметами, бюваром для письменных принадлежностей и тяжелой бронзовой чернильницей.