Империя дракона - Наталья Якобсон

Среди маловажных, но далеко не лишних аннотаций встречались указания о том, как использовать для составления чудодейственных эликсиров и мазей разные растения. Травы, ягоды боярышника, лаванды, розы и ноготки - все имело свое предназначение. Где-то я вычитал о том, как можно использовать сок, добытый из коры стоящего на распутье дерева. Для этого надо надрезать кору в определенный час в полнолуние.

-- Между прочим, если по оплошности шаловливых духов путь к потаенным сокровищам будет указан вам, а не князю, не пренебрегайте этими сведениями, - осторожно заметил Камиль.

-- Иногда тебя довольно сложно понять, - я захлопнул тяжелый фолиант прямо у него под носом и принес из равелина другую книгу.

-- По-вашему я слишком мудрено выражаюсь?

-- Именно, - согласился я. - Если хочешь быть менестрелем и не вызывать подозрений, то твои баллады должны быть рассчитаны не только на самых умных, но и на людей среднего интеллекта.

Тонкий намек задел никса за живое.

-- Вам просто не на ком больше вымешать свою злобу, - тут же ощетинился он.

-- Кто бы не разозлился на моем месте. Держа в клетке можно обучать только говорящего попугая.

-- Правильно, - кивнул он и как бы между прочим поинтересовался. - А для чего этих попугаев учат говорить?

-- Чтобы потом хозяин мог похвастаться перед публикой своей на редкость умной птицей.

Никс даже захлопал в ладоши, аплодируя моей догадливости.

-- Почти угадали, - прокомментировал он. - Только в нашем случае хозяину нужна более грозная птичка. Предположим, аристократ, которому грозит изгнания продемонстрировал бы испуганным зрителям свое умение повелевать гарпией или химерой. Они бы стали спорить с ним в этом случае.

-- Это было бы не разумно с их стороны, - сухо заключил я, про себя сетуя на то, что приходиться выслушивать его сумбурные предположения.

-- Его милость считает точно так же, как вы, - обрадовался Камиль, сделав вид, что не заметил раздражения в моем голосе. Его губы снова скривились в хитрой, льстивой ухмылке, которая с самого начала вызвала у меня неприязнь.

По узкому коридору хлопая черными крыльями пронеслась в быстром полете отвратительная гарпия. Я испытывал невольное отвращение к этим жутким тварям, прятавшимся по темным углам и спавшим в пустых камерах. Раз кто-то спугнул одну из них, значит, один из пустующих казематов срочно понадобился сторожам. Как будто в подтверждение моим мыслям, скрипнул ключ, поворачиваясь в замке. Где-то недалеко раздались шаги и звон цепей. Пронзительно заскрипели заржавевшие решетки.

-- В соседнем карцере, недалеко от вас, теперь будет жить еще один благородный узник, - объяснил Камиль, с явным удовольствиям прислушиваясь к крикам и жалобам, настолько громким, что они доносились до нас, несмотря на толстые каменные стены. - Все высокородные особы такие изнеженные, бьюсь об заклад, он и недели не продержится в здешнем климате.

Среди сырых стен, недалеко от колодца, действительно было очень холодно, но с помощью волшебства я научился поддерживать в камере приятное тепло. Гораздо сложнее было отгородить себя невидимым барьером от затхлого, пропитанного подземной влагой воздуха, но и это мне удалось. В сухом и теплом равелине книги неплохо сохранились, но приходилось каждый раз убирать их назад, подальше от шероховатых стен, покрывавшихся влагой, как росой.

Доносившие до нас жалобы постепенно перешли в угрозы. Пленник требовал, чтобы его отпустили. В ответ только звонче звенели кандалы, да еще дразнящий голосок Клариче распевал на все лады, что ни один узник не сможет выбраться отсюда живым.

-- Злополучный охотник пытался подстрелить из арбалета одну из наших птиц. За это он должен понести наказание, - сказал Камиль.

Вдали опять раздался звук поворачивающегося в замке ключа и зазвенел торжествующий, серебристый смех Клариче.

Я прикрыл веки, пытаясь заглянуть в соседние помещение с помощью своей тайной силы. После нескольких попыток мне удалось разглядеть камеру вдвое меньше моей. Там было намного темнее, и любой попавший в такое убогое замкнутое пространство, непременно бы повредился рассудком, поэтому меня не удивило то, что заключенный мечется, как раненый зверь и шепчет что-то себе под нос. В порванной и грязной одежде, с синяками и царапинами на коже он представлял собой жалкое зрелище. Однако элегантная, ухоженная Клариче с интересом наблюдала за ним и внимательно выслушивала все его мольбы об освобождении. Плутовка была бы не прочь взять себе предложенный выкуп, но и пленника выпускать не желала.

-- Думаю, теперь вы не будете чувствовать себя таким одиноким, - заключил никс, прислушиваясь к пререканиям, слившимся в одну сплошную словесную дуэль. - Если леди Клариче задумала стать чьей-то компаньонкой на долгий срок, то несчастный не сможет от нее отделаться.

Своим сверхчеловеческим слухом Камиль улавливал все звуки на мили вокруг, то как капает вода со стенок каменного колодца, как летучие твари возятся в своих норах, как крутился веретено в отдаленной крипте. Постепенно я начал приобретать такую же остроту слуха и теперь различал, как уже охрипший узник шепчет свои угрозы, а Клариче с легким юмором отвечает ему.

От мысли, что после каждого пробуждения я буду слушать этот своеобразный комический дуэт, на душе заскребли кошки, но, поразмыслив, я решил, что любое присутствие рядом жизни, лучше, чем вечное одиночество.

Каждый раз, засыпая прямо на соломе, я видел необычные сны. Путь сновидений вел меня через разрушенные города, пустоши, тропические леса, скалистый перешеек и водный канал. Как наяву я видел величественные здания, деревянные терема, палаццо на скалистом побережье, сторожевые крепости и танцевальные залы, одинаково роскошные и необитаемые. Над всем этим великолепием где-то высоко под куполом небес кружил сонм белокрылых ангелов, но совсем не было людей. Все пути неизменно приводили меня к замку настолько красивому и величавому, что все остальные достопримечательности разных стран выглядели ничтожными по сравнению с ним. Мне ни разу не удавалось рассмотреть штандарты, реющие на ветру над шахматными башнями. Во внутреннем дворе грациозно вздымалась украшенная деревянной змеей крыша кирпичного колодца. По кристально-чистой воде плавал ковшик, но стоило мне перегнуться через сруб, чтобы взглянуть на свое отражение и вместо собственного лица, я видел золотую, увенчанную зубчатым гребнем голову дракона. Круги расходились по воде и сон медленно размыкал свои ледяные объятия.

Взамен я пытался вызвать какие-нибудь приятные видения, закрыть глаза и окунуться в красочный калейдоскоп прошлых веков и далеких стран. Однажды Шантель разбудила меня от сладостного забытья. Она просунула руку сквозь прутья решетки в надежде дотянуться до меня. Пальчики были очень длинными, да и сама кисть руки показалось намного более тонкой и гибкой, чем человеческая. Я отшатнулся от нее с такой поспешностью, будто за мной тянула когти смерть или чума.