Сообщение Артура Гордона Пима (сборник) - Эдгар По

В этой сомнамбулической атмосфере решимость, целеустремленность, способность суждения растворяются в безразличии, что обнаруживается при встрече с дикарями, у которых даже зубы черные. Как и полагается, внешнее дружелюбие туземцев обернулось изощренным коварством. Капитан Гай дает заманить себя в ловушку и гибнет со всей командой. Артур Гордон Пим и его друг Питерс остаются одни в ужасной ситуации. Все это излагается так же спокойно, как и встреча с кораблем мертвецов. Энтузиазм Эдгара По вызывают другие моменты: при взрыве шхуны «Джэн», когда погибает не менее тысячи дикарей, на берег падает труп диковинного белошерстного животного. Оказывается, туземцы испытывают непреодолимый ужас перед белым цветом. Намек ли это на герметический подтекст романа? Путешественники наблюдают явление еще более поразительное – ручей невероятной воды: «Жидкость струилась лениво и тягуче, словно в простую воду вылили гуммиарабик… Эта вода прозрачная, но не бесцветная, переливалась всеми оттенками пурпурного шелка. И вот почему: вода слоилась, словно распадаясь минеральными венами, и каждая фасета светилась своим колоритом… Лезвие ножа наискось рассекало эти вены, но они тотчас стекались. Если же лезвие аккуратно скользило меж двух вен, они смыкались не сразу».

Это весьма точное описание редкостной алхимической субстанции, известной адептам как «белый меркурий», хотя имен у нее предостаточно: «вода, которая не смачивает рук», «гумми мудрых мастеров», «наша Диана», «девственное серебро», «молоко девы» и т. д. Это materia prima, женская субстанция в чистом виде, не затронутая действием формы. Она устраняет любые дефекты любой композиции и обладает многими удивительными свойствами. И что же? Подтверждает ли это версию об инициатическом романе? Гастон Башляр, разбирая это место в книге «Вода и сны», считает, что да. Во всяком случае, знаменитые заключительные строки Эдгара По звучат вполне инициатически. Артур Гордон Пим и его спутник продвигаются на каноэ в самое сердце Антарктиды: «Беспредельный водопад бесшумно ниспадал в море с какого-то далекого горного хребта, темная завеса затянула южный горизонт. Беззвучие, угрюмая тишина. Яркое сияние вздымалось из молочной глубины океана, сверху падал густой белый пепел, растворяясь в воде… Только ослепительность водопада проступала во тьме все более плотной. Гигантские мертвенно-белые птицы врывались в завесу с криками “текелили”. Нас неотвратимо несло в бездну водопада. И тут на нашем пути восстала закутанная в саван человеческая фигура – ее размеры намного превышали обычные. И ее кожа совершенной белизны снега…»

В послесловии Эдгар По сообщает: Артур Гордон Пим вернулся домой, но вскоре скончался, что и понятно: его душа осталась… там. Повторим: живой ход художественного повествования нельзя разграничить концептуально, наличие четких или смутных герметических эскизов еще ни о чем не говорит. Эдгар По в принципе разделяет современные идеи касательно формы и движения планеты Земля, но его мистическая интуиция привела именно к такой трактовке Антарктиды. Вполне обычный ход морского повествования прерван тремя странными моментами: появлением зверей-альбиносов, «белого меркурия», который в сказках именуется «мертвой водой», и великолепным мистическим финалом. Зловещая атмосфера этого финала позволяет предположить: Антарктида – страна смерти, после встречи с кораблем мертвецов вояж Артура Гордона Пима свершается по направлению к закутанной в саван фигуре. Поражает полная пассивность нарратора и других персонажей: они безвольно плывут навстречу року, иногда бесстрастно фиксируя любопытные, даже ошеломительные частности. Похоже, люди вовсе не являются героями повествования в драме белизны. Мы не собираемся задерживаться на бесчисленных познавательных ассоциациях белого цвета, скажем только несколько слов. Диапазон белизны идет от жизни к смерти, от белого, таящего любые цвета, до абсолютно стерильного, от блистающего снега и переходящего в голубизну горностая до извести, лепроидных ядовитых грибов и… мертвенно-белых птиц (pallidly white birds). И когда мы читаем: «ее кожа совершенной белизны снега» (perfect whiteness of the snow), это весьма амбивалентно. Руал Амундсен пишет в «Дневниках»: «Снег

Антарктиды непохож на обычный северный, он почти не блестит, вода из него получается совсем безвкусная, он безрадостен как и сама Антарктида». Так.

Но классик алхимии Артефиус сказал: «Только в центре смерти ты найдешь фонтан жизни». В данном случае это напоминает «ручей молока девы».

Итак, что можно сказать сейчас касательно постулата, или скорее эвристической гипотезы, южного полюса небытия? Современный опыт никак сие не подтверждает или, вернее, ничему такому не учит. Возможно, концепция Иоганна Тритема и Джона Ди справедлива в своем эйдетическом основании – трудно возразить против «убывания» жизненной напряженности за сороковым градусом южной широты, равно как против зловещих ритуалов туземных народов южных морей. Но как расценивать систематическую эксплуатацию и чуть не поголовное истребление этих народов за последние два века? Если магические обряды туземцев отличаются жестокостью, что же сказать об агрессивной прагматике белой цивилизации? Путешественники, миссионеры, этнографы часто замечали любопытную вещь: первая встреча с белыми людьми почти всегда ужасала туземцев – они предполагали, что эти существа приплыли из страны мертвых. Многозначительный момент в контексте данного рассуждения.

В религиозном, мифологическом или магическом аспекте концепция убывания жизни от неба к земле, от севера к югу безусловно любопытна. Однако в эпоху, когда жизнь – белковое соединение среди других молекулярных структур, когда географическая ориентация сводится к определению места назначения, подобный вопрос иррелевантен. В стране мертвых нет полюсов, нет ориентаций, в стране мертвых всё… едино.

Евгений Головин

Примечания

1

Перевод с английского К. Д. Бальмонта

2

В подлиннике: Антарктический океан. – Прим. ред.

3

Китобойные суда обыкновенно снабжены железными чанами для ворвани; почему это не было сделано на «Грампусе», я никогда не мог узнать. – Прим. автора.

4

Вид моллюсков. – Прим. ред.

5

Случай с бригом "Полли" из Бостона чрезвычайно подходит сюда, и судьба его во всех отношениях так удивительно схожа с нашей, что я не могу удержаться, чтобы не указать на него здесь. Это судно с грузом в сто тридцать тонн отплыло из Бостона, везя доски и съестные припасы в Санта-Крус, двенадцатого декабря 1811 года под командой капитана Касно. Там было восемь душ, кроме капитана, штурман, четыре матроса, повар и господин Гёнт с негритянской девушкой, принадлежавшей ему. Пятнадцатого, когда они миновали мель Георга, в бриге открылась течь во время бури с юго-востока и он, наконец, опрокинулся, но, после того как мачта упала за борт, снова выпрямился. Они оставались в таком положении, без огня и с весьма малым количеством съестных припасов, в течение ста девяноста одного дня (от пятнадцатого декабря до двадцатого июня), тут капитан Касно и Самюэль Бэджер, единственные оставшиеся в живых, были подобраны с остова корабля судном "Слава" из Гулля, плывшим домой из Рио-Жанейро под командой капитана Фэзерстона. Когда их подобрали, они находились на 28° северной широты, 13° западной долготы, и их пронесло более двух тысяч миль! Девятого июня "Слава" встретилась с бригом "Дромео", плывшим под командой капитана Пиркинса, который высадил двух этих злополучных в Кеннебекке. Повествование, из коего мы заимствуем эти подробности, кончается следующими словами: "Совершенно естественно спросить, каким образом они могли проплыть такое огромное расстояние в наиболее посещаемой части Атлантики и все это время не были замечены. Мимо них проплыло более двенадцати судов, одно из которых подошло к ним так близко, что они могли видеть людей на палубе и на снастях, которые глядели на них, но к невыразимому разочарованию этих изголодавшихся и нахолодавшихся людей подавили в себе повелевающий голос сострадания, натянули паруса и жестоко бросили их на произвол судьбы". – Примеч. автора.].