Леди не движется-2 - Олег Дивов

Ее сын ошарашенно моргал. Этого он не ждал.

— Мама, — попросил он, — погоди. Погоди. Кажется, я помню, о ком речь. Это ведь одна из соседок Адама? — спросил он у Крюгера. — Вроде бы он говорил о ней, да, точно говорил. Он иногда давал ей денег на ее благотворительность. Я удивился тогда, потому что мой несчастный брат и благотворительность — это вещи несовместимые. Но он объяснил. Эта девушка — немного сумасшедшая. Верно? В старину таких называли юродивыми. Чудачка. Но она добрая. Адам сказал, что никогда не верил во все эти фонды, считал мошенничеством. Но Нэми не воровка. Она ни гроша себе не возьмет из тех денег, что ей дали на сирот или беспризорных животных. Он рассказывал, как однажды помог ей дотащить огромный мешок корма до приюта для кошек. Я не видел ее, но думал, что… Я мало знал брата. Но то, что он делал постоянно, я тоже буду делать. Это как бы духовное завещание, понимаете? И я думал, что тоже буду давать деньги Нэми, пусть даже она затеет очевидную глупость. И… боже мой, я не ослышался, вы сказали, она убита? Нэми?! Б-быть того не может… Господи…

Н-да. Актерские способности хорошие, а вот актерских мозгов нет совсем.

— Да, убита, — бесстрастно подтвердил Крюгер. — В подвале вашего дома. Ее изнасиловали трое — человек и два орка, затем ей вспороли живот.

Интересно, зачем Крюгер выкладывает такие подробности? Это ведь тайна следствия. Не иначе тоже почуял слабину и теперь стращает.

Бейкера передернуло. Его мамаша молчала.

— Нэми Фогарт приходила в гости к вашему родственнику, Соломону, которому вы позволили пожить, пока сами в клинике.

— Соломон? — Бейкер пару раз моргнул. — Ах да, Зили! Эксперт, это не родственник, не пугайте мою маму. Это старый приятель Адама.

— Но вы дали ему ключи?

— Нет. Ключи ему дал Адам, давно, и он же разрешал по нескольку дней жить на отцовской половине. Я… я не знаю этого парня. Но раз Адам разрешал… Адам очень хорошо разбирался в людях. И… уж не хотите ли вы сказать…

— Я хочу сказать, что у убийцы тоже были ключи. Убийца на свободе. Исходя из вашей ценности как свидетеля, я принимаю решение задержать вас как свидетеля. В конце концов, в камере я могу гарантировать, что вас не убьют точно так же, как вашего брата и Нэми Фогарт. Крепко ж кому-то насолил ваш братец.

— А моя мама? Мама ведь будет в опасности!

Крюгер пожал плечами:

— Вашу маму мне решительно не за что задерживать. Ее тут не было.

— Берни, — скомандовала мама, — подчинись. Не отвечай ни на какие вопросы, пока я не вызову адвоката. Обо мне не беспокойся. Подчинись, потому что это законное требование представителя полиции.

Мы с Крюгером равнодушно следили за спектаклем. Мамаша наставляла сынка, но за ее заботой проглядывал страх.

Еще через двадцать минут Бейкера наконец-то засунули в патрульную машину.

— Я поеду с вами! — заявила мамаша тем тоном, который, как ожидается, душит сопротивление в зародыше.

Не тут-то было. С Крюгером такие номера не проходят. Его можно обвести вокруг пальца, но тупой силой и напором пережать нереально. Он поглядел на старуху сверху вниз и отрезал:

— Миссис Бейкер, когда понадобятся ваши показания, вас пригласят. Будьте любезны сообщить мне, где вы остановились на Танире, чтобы я мог вас вызвать. Да, и вы упоминали про адвоката? Вот и займитесь — подберите лучшего, подумайте, что ему сказать, и так далее. Мои приемные дни — четверг, пятница. Лучше всего, если вы воспользуетесь предварительной записью, тогда я смогу подготовить ответы на ваши вероятные вопросы. Не забывайте, что это у вас сын единственный. У меня таких сыновей по камерам сидит много.

Он вещал и потихонечку, буквально по полшажочка, смещался в сторону девушки Кони. Та слушала как завороженная, и мамаша Бейкер тоже поддалась магии истинно канцелярского тона. Кажется, только я успела заметить, как рука Крюгера, вроде бы случайно, от излишне активной жестикуляции, коснулась сумочки Кони. Оп-па, подумала я, Крюгер и это умеет? А ведь приемчик-то злой, из числа запрещенных. Я нисколько не сомневаюсь, что все опытные копы им владеют в совершенстве, но не слишком ли рискованно?

— Надеюсь, вы поняли, — закончил Крюгер. — Всего хорошего, дамы, желаю спокойного вечера… Мисс Берг, а вас я попрошу пройти со мной в управление, мне необходимо уточнить…

К стыду своему, я отвлеклась на Крюгера и не успела увидеть, что именно послужило стартовым толчком. Я услышала только хриплый от ненависти шепот Бейкерши, неразборчивый, потом — истерический вскрик Кони. А в следующую секунду девушка кинулась наутек.

— А! Держи ее! Воровка! — завопила Бейкерша.

Оба копа, сопровождавшие Крюгера, помчались вслед, как призовые рысаки — высоко вскидывая бедра и далеко выбрасывая голени. Одно удовольствие глядеть на таких бегунов.

— Что она украла? — поинтересовался Крюгер.

Бейкерша поморщилась:

— Эксперт, вы как маленький. Если хочешь, чтобы тебе помогли, всегда надо кричать «Вор». Или «пожар».

Кони затравленно металась, пытаясь увернуться от копов. Чуть не попала под машину. В конце концов ее схватили. Девушка не в себе, отметила я, глядя, как она бешено вырывается, кусается и бьет ногами. Ее приволокли силой, держа почти что на весу, крепко прижали лицом к патрульной машине и наскоро обыскали. Во время осмотра сумочки на свет божий явился красочный прозрачный конвертик в половину ладони. В такие паковали кокаин драгдилеры на Большом Йорке.

— И что это такое? — спросил Крюгер у девушки.

Ответила она ровно то же самое, что отвечают все, виновные и невиноватые:

— Не знаю! Это не мое! Мне подбросили!

— Разберемся, — кивнул Крюгер.

Бейкерша ошалело следила за происходящим. Когда девушку заперли в машине, она спросила:

— И что это?

— Кокаин, полагаю, — благодушно ответил Крюгер. — Вряд ли соль. Зачем бы ей носить соль в цветном пакетике?

— Ох ты. Еще и наркоманка. Нет, я сразу поняла, что она редкая дрянь. Еще когда нанимала ее на работу. Но что она еще и наркоманка…

— А вы замечали за ней странное поведение?

— Ну еще бы! Конечно, сколько раз!

— В таком случае жду вас завтра к десяти утра. Если вы не знаете, хранение даже однократной дозы кокаина на Танире — уголовное преступление.

— Почему бы не сейчас? — предложила Бейкерша. — Заодно и…

— А сейчас у меня обеденный перерыв, — заявил Крюгер.

— Но как, черт бы вас побрал, я теперь буду добираться до отеля?!

— Как хотите. Я не извозчик.

Крюгер втолкнул меня в машину и захлопнул дверцу. На улице ругалась миссис Бейкер, оставшаяся в одиночестве.

Кони уже не плакала.

Она сидела напротив Крюгера, сбоку от меня. Перед ней стыла уже третья чашка кофе. Глаза девушки были красными и сухими. Узкие плечи изредка содрогались от рыданий, но слез, наверное, не осталось.

— Это не мое, не мое, — твердила она. — Обследуйте меня у врача, у меня в крови ничего нет. Вообще.

— А вы, однако, подкованная, — заметил Крюгер.

Она бросила на него диковатый взгляд:

— Бьярни — художник. Известный. Вы серьезно думаете, что мы никогда ничего такого не пробовали?! Да вы как будто даже слова такого — «богема» — не слыхали!

— У меня племянник — актер, — ответил Крюгер. — Представьте себе, у них такое не принято.

— Ну-у, актер. У них все по-другому. Вы бы еще с музыкантами сравнили. Или с писателями.

Она судорожно глотнула воздуха и осеклась.

— Бьярни — это Бернард Бейкер? — участливо спросила я.

Кони только сжала губы.

— Кони, если вы поможете нам, то мы поможем вам, — начал Крюгер.

Она метнула в него злобный взгляд и процедила:

— Ага, федеральная программа защиты свидетелей. Полная. Что, слабо?

— Запросто, — хладнокровно ответил Крюгер. — Но вы ж понимаете, не за просто так.

— Гарантии, — выплюнула Кони. — Гарантии — и я ваша.

— Вы и так наша, — сказала я негромко. — Потому что Бернард вам не безразличен.

Кони одарила меня долгим внимательным взглядом. Из-за припухших красных век впечатление смазалось, девушка казалась обиженным ребенком, который решил больше никому не верить.

— Гарантии до показаний не даются, — напомнил Крюгер. — Вот если бы мы сами на вас вышли — другое дело. Так что придется вам рискнуть.

Она еще раз поглядела на меня. И решилась. Естественно. У нее не было другого выхода.

— Мы познакомились пять лет назад. Мамаша не знает, — выплюнула она. — Мне было шестнадцать. На вернисаже его персоналки в Каире. Поймите, Бьярни — он же лучший из сегодняшних живописцев. Я копила на его картину. На оригинал. Хотя бы малюсенький. Вот на самый малюсенький мне денег и хватило. Я подошла за автографом. А потом мы встретились в баре тем же вечером. Случайно. Кажется, мы были единственными трезвыми в том кабаке. И пошли к нему, потому что для нас все было ясно. Так бывает, хотя вы мне не поверите. У меня никого до него не было, а Бьярни потом говорил, что впервые влюбился. Послушайте, у него нет и никогда не было шрамов на спине. И отец у него был нормальный. Усталый, взгляд немного виноватый, — но он нормальный. В жизни не поверю, чтобы тот человек, которого я знала, мог такое сказать — пусть само заживает. На четырехлетием ребенке! Да я уверена, что Мамаша врет. Она всегда врет. Существо, которое без лжи жить не может. Не соврешь — день пропал.