Повесть о чекисте - Виктор Михайлов

Закончив запись, которую он делал раствором желто-кровяной соли в «Справочнике автомобилиста» на немецком языке, Валерий спросил:

— Что-нибудь случилось?

— А что?

— Ты мрачен сегодня...

— Ничего не случилось. Просто исхожу завистью. Через неделю-две ты будешь по ту сторону. Сможешь снять личину, быть самим собой, дышать полной грудью... Послушай, Валерий, — оживился он, — а что, если следом за тобой и мне податься?..

— Мы этот вопрос обсуждали с майором Полудой и капитаном Лесниковым. Пришли к заключению, что делать этого не следует. Майор руководствовался точкой зрения подпольного райкома. Но вот я познакомился с твоей работой здесь, на месте, и говорю тебе совершенно объективно: ни в коем случае! Ты создал активную группу действия. Пользуешься неограниченным доверием немцев. Имеешь доступ к секретным документам. Наладил значительные связи в городе. Нет, Николай, все это добыто с таким трудом, что бросить неразумно. Наоборот, я бы на твоем месте готовил почву к эвакуации вместе с немцами, разумеется если будет получена санкция Управления...

Николай поднялся, надел свою черную кожаную куртку с нарукавным знаком, засунул руки глубоко в карманы и пошел к двери...

— Да! — вспомнил он. — На тебе ночной пропуск!

Валерий взял пропуск и, рассматривая его, поднес к лампе.

— Настоящий! Подделками не занимаемся. Фирма солидная! — усмехнулся Гефт, вышел на улицу, свернул с Канатной на Греческую, дошел до Карантинной, постоял в нерешительности и вернулся на Канатную, решив пойти в бодегу, что на углу Ново-Рыбной, присмотреться к Александру Босулю.

Как только Николай открыл дверь в бодегу и на него пахнуло запахами кухни, он почувствовал голод.

Хозяин был за стойкой, узнал его, вышел навстречу и повел к одинокому столику в нише.

Николай снял тужурку, повесил ее на спинку стула, стряхнул снег с форменной фуражки и положил на сиденье.

— Чем вас угощать, господин инженер? — спросил Босуль.

— Есть хочу смертельно...

— Могу предложить камбалу в винном соусе — пальчики оближете!

— Ну что ж, давайте камбалу...

— Так ведь рыба плавать любит, — подмигнул Босуль.

— Бутылочку сухого, — согласился Николай и глянул в глубину зала. За столиком напротив сидела женщина, лицо ее показалось знакомым. Николай задержал на ней взгляд не более секунды, но для Босуля и этого оказалось достаточным.

— Нина! Самостоятельная одинокая дамочка! Заходит к нам по потребностям. Можно пригласить к столу...

— Она же не одна, — заметил Николай.

— Это так, шпана, голь перекатная! Позвать?

— Нет. Не надо.

— Камбала в вине и бутылка сухого, — повторил Босуль и пошел к стойке.

Николай сел за стол, завернул несвежую, в жирных пятнах скатерть, поднял глаза и встретился взглядом с женщиной напротив. Спиной к нему сидел начинающий лысеть мужчина в военном френче, какие почему-то предпочтительно носили деятели из РОА. Женщина была еще молода, недурна собой — светлая шатенка, голубоглазая, с искусно нарисованными чувственными губами. Одета в откровенно декольтированное платье с искусственной розой на груди. Рассматривая его, она прикладывала к глазам сложенные очки.

«Где я мог ее видеть? — подумал Николай. — Очень знакомое лицо, очень!»

До него долетели обрывки разговора, повышенный, немного экзальтированный голос женщины, который также казался знакомым. Размышления его прервала девушка с подносом.

— Здравствуйте, Леночка! — поздоровался он.

— Здравствуйте, — сухо ответила она, расставляя на столике прибор.

— Вы помните меня? — спросил Николай.

— Признаться, нет. Столько здесь ходят... — и, не закончив, она ушла на кухню, но скоро вернулась, неся на подносе бутылку вина, судок с камбалой и отдельно соусник. Пока она выкладывала рыбу на тарелку, Николай сказал:

— Вы, Леночка, сегодня неприветливы. Я могу быть вам полезен...

— Послушать вас, так все вы можете быть полезны! — зло сказала она и, забрав судок, ушла.

«Видно, доверчивость Лены была кем-то обманута... — подумал он. — Не Думитру Котя?»

Камбала аппетитно пахла, и Николай, выпив глоток вина, занялся рыбой.

За столиком напротив мужчина расплатился и ушел. Женщина осталась одна. Теперь все ее внимание было поглощено Гефтом, она совершенно открыто рассматривала его, поднеся к глазам, словно лорнет, очки.

Снова появился Босуль — хозяин интересовался, понравилась ли гостю камбала.

— Очень вкусно! Я давно не ел ничего подобного! — похвалил Николай кухню. — Выпейте со мной стаканчик вина?

— Спасибо. Я уже набрался. Вы редко к нам заходите...

— Не с руки, живу я в другом районе. Мне майор Котя рассказывал о той услуге, что вы оказали командованию...

— Не пойму, о какой вы услуге... — скромничал Босуль.

— Вы знали расположение минного поля и принимали деятельное участие в его разминировании, — напомнил Гефт.

— Было, было. Чего только не было! А женщина глядит на вас и так, и через свои стекляшки... Вы ее за сердце зацепили... Теперь она одна. Пригласить?

— Нет. Достаточно мне и одной рыбы! — пошутил Гефт.

— Она не рыба, огневая дамочка! Дело ваше. Простите, дружок пришел! — извинился он и направился к стойке, где его дожидался чернявый человек, похожий на шпика.

Женщина поднялась из-за стола, взяла свою сумочку и очки, направилась к выходу, но, все замедляя шаг, остановилась...

Все в ней было знакомо Николаю: и эти резкие, порывистые движения, и низко опущенная голова...

Она повернулась и пошла прямо к столику Гефта, вошла в нишу, опустилась на свободный стул и спросила тихо, но с какой-то затаенной угрозой:

— Николай Артурович, вы меня не узнаете?

И Николай узнал ее.

Начало войны застало Николая Гефта в Туапсе на «Совтанкере». В конце мая его мобилизовали и, зачислив в Черноморский военно-морской флот, оставили в должности заместителя главного инженера. В то время в отделе главного механика «Совтанкера» работал инженер Земский, Зиновий Александрович, человек ничем не примечательный, тихий, незаметный, исполнительный. С начала войны, особенно после первого же налета гитлеровской авиации, Земский резко изменился. Нервы у человека сдали, или очень он за свою жизнь испугался, но опустил руки и начал всех Гитлером пугать: «Страшная сила! За ним все ресурсы, вся экономика Европы! Россия разлетится, как гнилой орех под ударом гитлеровской армии!..» — шептал он. В дни войны паникер опаснее врага. Инженера Земского арестовали, началось следствие. Николай Гефт однажды присутствовал при заклинании Земского, вызвали и его. Что было делать? Сказал правду, все как было.

Суд над Земским был закрытый, но жена его на суде присутствовала, слышала свидетельские показания Гефта. А на следующий день после суда Земская явилась в кабинет к Гефту и злобным шепотком, чтобы не слышали за стеной, бросила ему в лицо тяжелое обвинение: