Зеро - Эрик Ластбадер

Майкл прикоснулся к ней и почувствовал, как бьется ее сердце. Ему вдруг показалось, что у них один пульс, что водопад как бы связал их воедино, и они растворились друг в друге. Сердце Майкла широко распахнулось, и ожесточение, броней защищавшее его душу, вмиг исчезло — так соскальзывает со змеиного тела, старая, отмершая кожа.

— Элиан... — выдохнул Майкл, но она разорвала возникшую было связь, отдернув руку и отодвинувшись от него.

— Нет, — прошептала Элиан. — Ты на самом деле не хочешь меня.

Нависшая над ними скала отбрасывала такую густую тень, что создавалось впечатление, будто Элиан стоит без движения, будто истукан.

— Как ты можешь знать, чего я хочу? Майкл скорее не увидел, а догадался, что на лице Элиан промелькнула ироническая усмешка.

— Поверь, что я не зря говорю тебе это, Майкл. Ты не хочешь меня... или весьма скоро не захочешь. И никто не захотел бы.

— Но почему? Что в тебе такого уж страшного?

Элиан поежилась.

— Я безобразна.

— Нет. Ты очень красива.

Мертвенная неподвижность Элиан стала просто невыносимой.

— Я помню тот день, — медленно произнесла она, — когда осознала, что у моих родителей нет друг для друга теплого слова. А потом, как-то ночью, выяснилось, что они и любовью никогда не занимаются. Вскоре после этого я поняла, что они не любят друг друга. И задумалась: а меня-то они любят или нет?

Элиан вздохнула.

— Я решила, что они не могут меня любить, что ни один из них не способен испытывать чувство любви. И мне стало ясно, что наша семья распадется, если я не вмешаюсь. Помнишь, я говорила тебе о грузе ответственности? Я делала все, что было в моих силах, пытаясь сохранить нашу семью. Моим родителям было так глубоко наплевать друг на друга, что я постоянно пребывала в ужасе: вдруг кто-нибудь из них уйдет и семья распадется? Что тогда будет со мной? Я не могла себе этого вообразить. А если в ночных кошмарах и видела подобные сцены, то меня охватывал неизъяснимый ужас.

Поэтому вся моя жизнь была направлена на сохранение нашей семьи, на то, чтобы не дать моим родителям разойтись. Я стала как бы контрольным датчиком. У меня не было другого выхода. Я много лет подряд жаждала удержать моих родителей от разрыва, как голодный жаждет пищи. При этом гастрономический аппетит я потеряла. Это было своего рода помешательство. Но именно оно помогало мне жить. В конечном итоге я контролировала развитие событий и понимала, что, пока в состоянии это делать, все будет в порядке. Мой отец нас не бросит, мама не увезет меня. Все будет хорошо.

Элиан засмеялась, у Майкла от ее смеха похолодело внутри.

— Но было ли все хорошо? — продолжала Элиан. — И да, и нет, я выжила, наша семья не распалась. Но я была совершенно безумной.

— А теперь? — Майкл наконец обрел дар речи. — Разве это до сих пор не кончилось?

— Нет, кончилось, — сказала Элиан. — И я уже в своем уме.

— Что бы ты про себя ни рассказывала, я не изменю своего мнения о тебе, — сказал Майкл.

— Моя душа умерла.

— Не понимаю.

— Я совершала такие ужасные вещи... — не приближайся ко мне, Майкл! — что все мои чувства умерли. Ничего не осталось. Одна пустота. Я заглядываю в себя и вижу лишь зияющую бездну.

— Что бы ты ни делала, это было лишь самозащитой. Никто тебя за это не осудит!

— Я убивала людей!

Ее крик эхом раскатился в горах.

— Мой отец тоже убивал людей, — сказал Майкл. — Я видел, на что ты способна, когда тебе приходится обороняться.

— Но меня посылали совершать убийства! Убивать людей, которых я никогда раньше не видела, и которые не сделали мне ничего плохого!

— Если ты чувствуешь себя виноватой и раскаиваешься в содеянном, значит, твоя душа не умерла.

— Я прокаженная, — продолжала Элиан, но тон ее стал поспокойнее. Хотя все равно Майкл улавливал в ее голосе дрожь. — Я перестала быть человеком. Превратилась в автомат. В разящий меч. В компьютерную программу.

— Но у тебя сохранились желания, — мягко возразил Майкл. — И мечты, должно быть, тоже.

— Нет, я теперь настолько сильна, что могу обходиться и без того, и без другого, — с безмерной печалью произнесла Элиан. — А может, это не сила, а ожесточенность. Я забыла, что значит желать и мечтать... а порой мне кажется, что я никогда этого и не умела.

— Элиан! — Майкл не видел ни зги в кромешной тьме под скалой, но знал, что ему очень хочется туда. Он сделал несколько шагов в темноту.

— Майкл! Пожалуйста, не надо.

— Если хочешь, останови меня.

Просвет между ними стал совсем маленьким.

— О, пожалуйста! Прошу тебя. — Она рыдала.

— Прикажи мне остановиться. — Он подошел вплотную. Теперь он чувствовал и тепло ее тела, и зябкую дрожь, охватившую Элиан. — Оттолкни меня — и все.

Но вместо этого ее губы раскрылись навстречу его губам. Их языки соприкоснулись. Она застонала под его поцелуями.

— Майкл!

Элиан припала к нему всем телом, словно ее туго привязали к нему. Он почувствовал ее тяжесть, ее объятия, ощутил руками крепкие мышцы. Больше того, Майкл почувствовал ее хару -внутреннюю энергию, живущую в чреве и влияющую на дух.

— Я сгораю от желания, — прошептала Элиан. Ее харавырвалась наружу и объяла его. Она оказалась именно такой, как и предупреждала Элиан: плотной, как кожа, твердой, как камень, и сухой, как пустыня. Но Майкл ощутил и то, о чем сама Элиан не догадывалась. Он понял, что под броней, в которую заковала себя девушка, таится светящееся ядро, течет пламенная река желания.

Она была в своем репертуаре. Ее губы принялись терзать его губы, руки крепко стиснули его в объятиях. Потом она раздвинула ноги и обхватила ими его бедра. Ее движения были недвусмысленными: она требовала, чтобы Майкл напал на нее, напал как можно ожесточеннее...

Но желание и душевная потребность живут на двух разных полюсах. И то, что люди нередко путают одно с другим, вызывает самое большое непонимание между мужчиной и женщиной.

Майкл чувствовал... нет, вернее, знал:Элиан хочется совсем не того, что ей в действительности нужно. Элиан и сама не понимала, что ей было нужно, ибо подчас это бремя бывает столь невыносимым, что человек запрещает себе думать о нем, загоняет эти мысли в самый темный закоулок своей души.

Майкл знал, что если ответить ей в том стиле, который она ему навязывала — а ему вообще-то очень этого хотелось, — он потеряет Элиан навсегда.

Будь нежнее, подумал он. Нежнее!

И, разъединив ее руки, сжимавшие его в объятиях, опустился на колени.

Майкл всеми фибрами души ощущал окутывавшую их с Элиан ночь. Ощущал ее дыхание, слышал воркование ночных птах на деревьях, баюкавших своих спящих птенцов, до него доносилось урчание хищников, пожиравших добычу. Ветер шелестел, обдувая щеки Майкла, длинные распущенные волосы Элиан струились по его плечу.

Затем он ощутил сквозь джинсы, облегавшие бедра девушки, запах ее тела, и уткнулся лицом в ее живот.

Нежнее! — предостерег себя Майкл. Нежнее.

Он понимал, что ему нужно вести себя нежно, несмотря на жгучее желание, которое вызывала в нем Элиан, несмотря на то, что он жаждал обладать ею именно так, как она от него требовала.

Он нежно погладил Элиан, нежно провел языком по ее коже. Ведь на самом деле он жаждал обладать ею по-разному, всеми возможными способами. Ему нужна была она.

Окунувшись было в лунный свет, они снова погрузились в полную темноту. Майкл пытался проникнуть в душу Элиан; девушка стояла, склонившись над ним, и ее грудь прижималась к его напрягшимся бицепсам. Ее ногти царапали его спину, красноречиво говоря о том, как ей приятно то, что Майкл с ней делает. Трепет бедер выражал восторг.

Элиан ахнула, когда он провел языком по ее телу. Ей показалось, что она тонет в пламени желания, словно в горячем, кипящем масле. По ее коже забегали мурашки. Элиан прижалась бедрами к лицу Майкла, колючая борода колола ее нежную кожу между ногами. Девушка задрожала, и ее бедра заелозили вверх-вниз, пока пламя желания не поглотило Элиан настолько, что она совсем потеряла голову.

Открыв глаза, девушка ощутила на своем лице дыхание Майкла и увидела ярко сиявшие глаза.

Ей вдруг представилось, что они — два волка, самец и самка, в порыве страсти накинувшихся друг на друга, что он изнемогает от звериного желания, а от нее исходит острый запах истомленной любовью волчицы.

Элиан уже не владела собой, она нагнулась, желая заключить Майкла в объятия, но этого ей показалось мало, и, скользнув губами вниз по его обнаженному телу, она начала страстно целовать его, застонала, чувствуя новый прилив возбуждения, и с удивлением и восторгом поняла, что сейчас снова испытает высшее наслаждение.

Она выпрямилась и направила его в свое лоно. На мгновение, на одно долгое, восхитительное мгновение Элиан застыла, держась рукой за Майкла. Они лишь касались друг друга — и все. Но пока им и этого было достаточно, даже более чем достаточно. Это был волнующий миг полного счастья, ибо их переполняла радость предвкушения при мысли о том, что вот-вот произойдет.