Зеро - Эрик Ластбадер

Как и было договорено, кухарка, пожилая женщина, много лет служившая у Ямамото, открыла дверь и впустила Дзёдзи внутрь. Она молча провела его по дому. Наконец кухарка остановилось перед раздвижной дверью и тихонько постучала. Изнутри ее, очевидно, пригласили войти, и она взмахом руки подозвала Дзёдзи.

Он пополз на коленях. Помещение было отделано камнем. Клубы белого пара поднимались к потолку, и Дзёдзи сразу вспотел. Он видел голую спину Митико, которая сидела в ванне.

— Я отослала девушек, — сказала Митико. — Если ты хочешь мне что-нибудь сообщить — поторопись. У нас мало времени.

— Я знаю, где Масаси держит Тори. На мгновение Дзёдзи показалось, что Митико его не услышала. Но потом с ее губ сорвался сдавленный крик.

— Где? — прошептала она. — Где моя внучка?

— В публичном доме в Такасибе. Ты знаешь, где это?

Митико кивнула.

— Конечно, знаю. Это заведение принадлежит компании Нобуо, «Ямамото Хэви Индастриз», — Митико повернулась к нему лицом, и Дзёдзи увидел, что она страшно побледнела. — Но как ты это выяснил, Дзёдзи-сан?

Дзёдзи рассказал ей, как он пытался заручиться поддержкой Кай Чодзы, как в конце концов отправился к Кодзо Сийне, поведал о том, что Сийна велел ему сделать и что произошло в публичном доме в Такасибе, когда он, Дзёдзи, явился туда вместе с Кодзо.

Митико уныло опустила голову.

— Ах, ты, глупый, глупый мальчик, — со вздохом произнесла она.

— Ничего этого не случилось бы, — напомнил он ей, — согласись ты помочь мне справиться с Масаси. Но когда я увидел Тори, я понял все. Я понял, почему ты отказалась мне помогать.

— О, Дзёдзи! — грустно прошептала Митико. — Ты ничего не понимаешь. Я надеялась, что хотя бы тебя все это минует. Что хотя бы ты, один из всей нашей семьи, не ввяжешься в это и не будешь рисковать.

Дзёдзи непонимающе воззрился на нее.

— Что ты хочешь сказать?

— Несколько месяцев назад твой брат Масаси вступил в союз с Сийной.

— Что?!

— Говори тише, Дзёдзи-сан. Послушай меня. Если Сийна уверяет тебя, что он твой союзник в борьбе с Масаси, а Масаси лжет, говоря, будто Сийна — его союзник, то, наверное, он делает это неспроста, правда? Но что же он затевает? — Митико на секунду задумалась. — Великий Будда! — внезапно воскликнула она. — Это ведь Сийна посоветовал тебе проникнуть в публичный дом в Такасибе, да?

Дзёдзи кивнул.

— Масаси, конечно, об этом узнает. Может быть, уже знает. И он, разумеется, погонится за тобой. Именно это Сийне и надо! Если Масаси убьет тебя, то на свете останется только один из братьев Таки. Насколько я знаю Сийну, он уже придумал, как ему расправиться с Масаси. И тогда он получит то, о чем так долго мечтал: Таки-гуми будет уничтожена!

— О нет!

— Быстрее, — сказала, поднимаясь, Митико. — Дай-ка мне полотенце. Ты меня сейчас отвезешь в публичный дом. Мы должны вызволить Тори. Когда я буду знать, что она в безопасности, мы попытаемся побороться с Кодзо Сийной такими же подлыми средствами, какими обычно борется он.

Митико улыбнулась Дзёдзи, который вытирал ее полотенцем.

— Да, — сказала она. — Это и меня очень успокоило бы. У Кодзо Сийны много грехов, и ему пора за них расплатиться.

— Мое пребывание здесь кончилось, — сказал Майкл. Они молча прошли всю дорогу до дома Элиан. Войдя в дом, пошли в разные комнаты: им надо было принять душ и переодеться. Теперь они встретились в кухне. Было уже почти восемь часов утра.

— Через пару часов я улетаю в Токио. Элиан размешивала только что выжатый сок.

— У тебя будут неприятности в аэропорту, — заметила она, демонстрируя ему утренний выпуск «Гонулулу Эдвартайзер». Там крупными буквами было написано: «Кровавая бойня в горах на западе Мауи» — так газетчики называли битву, разыгравшуюся в поместье толстяка Итимады.

— Местная полиция обшарит весь остров, я уж не говорю про агентов американской службы иммиграции и натурализации. Это агентство приложило руку к тому, чтобы пресечь деятельность якудзы на островах. Тебе не пройти их контроль.

— Ну, с этим проблем не будет, — успокоил ее Майкл. — Я сегодня утром говорил со своим вашингтонским связным. Он все уладил с федеральной полицией, это я могу гарантировать. Я там себя чувствую как рыба в воде. И могу пустить в ход свои связи, чтобы найти Удэ. Он наверняка уже далеко.

— Может быть, — откликнулась Элиан.

Она разрезала плод папайи и вычистила темные, горькие семечки, похожие на икринки. Потом протянула Майклу половинку плода и ложку.

— Благодарю.

— А может быть, и нет, — продолжила она свою мысль. — Не исключена возможность, что он до сих пор на острове. Если это так, то, думаю, мне известно, где его искать.

— Я на это особенно не надеюсь, — сказал Майкл, отодвигая в сторону фрукт. — Но если существует хоть какая-то вероятность, значит, мы должны проверить.

Уже в «джипе» он спросил:

— А почему ты раньше мне об этом не говорила? Элиан быстро вела машину по узкой дороге. Она поглядела на автобус, битком набитый японскими туристами.

— Честно говоря, мне это только что пришло в голову. Я вдруг догадалась, когда ты сказал, что твои люди договорились с федеральной полицией и нас не будут примешивать к расследованию убийства Итимады. Удэ не мог уехать с Мауи в ту ночь, когда напали на толстяка. Было уже слишком поздно. А вчера аэропорт наверняка кишел агентами иммиграционной службы, которые опознали бы его. У якудзы хорошие связи в местной полиции, но они как огня боятся СИН.

— Но если даже и так, — сказал Майкл, — откуда ты знаешь, где может прятаться Удэ?

— Ну, это несложно вычислить. Теперь, после смерти Итимады, вся мафиозная семья в растерянности. Толстяк не пожелал назначить себе преемника. Он верил в катамити — метод, который когда-то в старину использовали главы семейства якудзы, отсеивая слабаков. Он позволял своим подчиненным бороться за положение. «Пусть победит самый достойный», — любил говорить толстяк. А затем — в переносном смысле, конечно, — выбивал почву из-под ног тех, кто оставался в живых.

Они уже выехали из долины Яо и мчались на восток, в сторону Вайлулы.

— Но есть один человек по имени Омэ, — продолжала Элиан. — Он заправляет в центральной части острова. Я имею в виду, аэропорт и его окрестности. Его люди контролировали эту территорию — весь импорт и экспорт. Они работали на Итимаду. Логично предположить, что Удэ поехал к Омэ. Особенно если он был в контакте с массами. Омэ работает на Масаси.

Они миновали убогие кварталы и выехали на дорогу, по которой мчались в самый первый день своего знакомства. Элиан затормозила: она что-то искала. Потом, очевидно, нашла, потому что зарулила на обочину и остановилась.

— Вон там, — указала она рукой. — Посмотри в бинокль. Майкл увидел асфальтированную дорогу, серпантином спускавшуюся по горам. Если ехать по ней на север, доберешься до Кахакулоа. Он увидел здания, ослепительно белевшие в холодном голубоватом воздухе, и древнее кладбище, мимо которого они с Элиан проезжали, когда, впервые встретившись, возвращались из Кахакулоа.

Майкл увидел деревья, потом, наведя бинокль выше, разглядел дом, построенный на склоне горы. Бинокль был очень мощный, и казалось, что дом всего в дюжине ярдов от Майкла. Возле дома остановилась машина. Вокруг было пусто, а что происходило внутри — неизвестно.

Майкл только собрался было вылезти из машины, чтобы получше рассмотреть дом, как вдруг парадная дверь распахнулась. Из дома вышли двое боевиков якудзы. Они приблизились к машине и начали возиться с ней, осматривая и изнутри, и снаружи. Майкл постоянно держал их в поле зрения.

Через несколько минут один из боевиков вернулся в дом. А потом появился в сопровождении незнакомого мужчины. Боевик тащил какое-то барахло, которое запихнул в багажник автомобиля. Майкл увидел, что его спутник — японец и что на правой щеке у него длинный шрам. Он описал его внешность Лилиан. Она сказала:

— Это Омэ. А Удэ не видно?

— Нет, — покачал головой Майкл. Но потом воскликнул: — Погоди-ка! Там, на пороге, кто-то стоит.

Мгновение спустя из дома вышел мужчина. Он тащил за собой какую-то женщину, связанную по рукам и ногам. Мужчина наклонился, чтобы развязать женщине ноги, и, делая это, повернулся к Майклу. Тот увидел его лицо.

— Это Удэ? — спросила Элиан.

— Да, — кивнул Майкл. Его пальцы судорожно стиснули бинокль. — Он кого-то тащит. Похоже, женщину.

— Женщину? — переспросила Элиан. — Но этого не может быть. Он приехал сюда один.

— Ну, а теперь он не один, — ответил Майкл. — Что ж, нам будет даже легче. Ему придется думать не только о себе, когда мы...

Майкл приглушенно вскрикнул, увидев, как Удэ откидывает со лба женщины волосы. Лицо его исказилось.

— Это Одри, — хрипло прошептал Майкл. — Мерзавец тащит мою сестру!

Элиан, не произнося ни слова, отобрала у него бинокль и поднесла к глазам. Одри тем временем присела на корточки и помочилась на обочину. Голова ее безвольно моталась. Как только она закончила свои дела, Удэ опять связал ей ноги. Затем перекинул через плечо и запихнул в багажник автомобиля. А сам сел в салон.