Там, где меняют законы - Юлия Латынина

Дима Мережко помахал ручкой своему недавнему коллеге Алексею Защеке и хотел отпустить по его поводу какую-то колкость, когда в зал вошла судья. Слова замерли у Мережко на губах.

Судья была не Климова.

За полчаса до заседания председатель суда расписал дело другому судье, в нарушение всех мыслимых и немыслимых процессуальных норм.

Мережко закрыл глаза и снова открыл их, но судья ему не привиделась. Напротив, она благосклонно улыбнулась молодому менеджеру и, переваливаясь, как утка, заняла свое место за длинным, покрытым сукном столом. С боков ее оформляли двое других судей, но, увы — даже ни один из этих двоих не был искомой судьей Климовой.

Судья радостно глядела на мир, и двойной ее подбородок утопал в белом кружевном жабо. Потом она встала, протерла очки и объявила:

— Слушается иск компании «Росско» о признании несостоятельной компании «Авиарусь».

Адвокат рядом с Защекой поднялся с места:

— Ваша честь, компания, интересы которой я представляю, в прошлом месяце осуществила по договору с компанией «Авиарусь» ремонтные работы; в частности, отремонтировала три самолета ТУ-204. Общая сумма задолженности «Авиаруси» перед нами составила около семи миллионов долларов. В связи с неоднократным отказом истца от уплаты долгов я требую ввести временное управление в компании «Авиарусь».

— Суд хотел бы услышать мнение ответчика, — сказала судья.

Дмитрий Мережко встал с места.

— Ваша честь, мы готовы доказать, что если бы все виды ремонта и услуг, указанных в договоре, подписанном между «Росско» и «Авиарусью», были б выполнены, то, при имеющемся у нее количестве производственных мощностей, «Росско» потратила бы на ремонт около двухсот сорока пяти лет. Кроме этого, бывший генеральный директор компании «Росско», Алексей Защека, являлся одновременно членом совета директоров компании «Авиарусь». Это значит, что сделка между «Росско» и «Авиарусью» подпадает под понятие «сделки с заинтересованностью» и считается недействительной, если она не одобрена собранием акционеров «Авиаруси». В данном случае такое одобрение отсутствует. В связи с вышеизложенным прошу иск «Росско» отклонить.

Суд совещался не более десяти минут. Новая судья вышла к тяжущимся, откашлялась и объявила:

— Суд принял решение о введении временного управления в компании «Авиарусь». Временным управляющим назначен Алексей Защека.

Дмитрий Мережко вернулся в офис «Авиаруси» через пятнадцать минут после окончания арбитражного суда. Аня разбирала бумаги в собственном кабинете. Узкая тень ее, в строгом черном костюме, таяла в полупрозрачных стеклах шкафов.

— Чем закончилось дело? — спросила Аня.

— Суд ввел временное управление, — ответил Мережко. Из папки, бывшей при нем, он достал несколько скрепленных степлером листков и протянул их Ане:

— Подпишите.

— Что это?

— Заявление о возбуждении уголовного дела. В отношении Алексея Защеки.

— Основание?

— Компания «Росско», генеральным директором которой он является, якобы делала предпродажную подготовку тех самолетов, которые мы передали SkyGate. Сделала на семь миллионов долларов. Если сравнить перечень сделанных работ с техническими возможностями «Росско», получится, что они должны были работать двести сорок пять лет.

— Еще что-нибудь? — спросила Аня.

— Да. Насчет того миллиона двухсот, которые он пытался перевести корпорации «Энтерпрайз». Тоже подпишите заявление.

— Деньги же не переведены.

— Неважно. Это даст нам возможность покопаться в акционерах «Энтерпрайза».

— Почему я должна это подписывать?

— Потому что вы генеральный директор, Анна Семеновна.

— Я подумаю, — сказала Аня.

— Вы… что?!

Изумление в тоне Мережко было абсолютно спонтанным. И это взбесило девушку.

Она швырнула ему документы обратно:

— Мне не важно, воровал Защека или нет, — сказала Аня. — Мне важно, кто убил моего отца. И я не подпишу ни одной бумаги, пока не получу доказательств, что она не помогает его убийцам.

Мережко смерил ее взглядом, повернулся и вышел из кабинета, на ходу набирая мобильный Стаса.

Василий Никитин позвонил Стасу около трех.

— Станислав Андреевич? — спросил он, — у тебя там, кажется, трудности в арбитражном суде?

— Это мои трудности, — резко ответил Стас.

— Это липовые долги, — сказал Никитин, — и тот, кто контролирует «Авиарусь», может доказать это в два счета. Почему вы не возбудили уголовного дела против Защеки?

— Ты как со мной разговариваешь? — спросил Стас.

— Станислав Андреевич…

— Я уже тридцать шесть лет Станислав Андреевич.

— Защека в своих предыдущих действиях ссылался на тебя. Я буду отвечать, исходя из предположения, что за ним стоишь ты.

Стас в бешенстве бросил трубку.

Судебные приставы пришли в «Авиарусь» в половине третьего.

К этому времени маленький особнячок, в котором находилась компания, был окружен тройным кольцом охраны. Самый внешний периметр охраняла местная милиция. За ней располагались ряды СОБРа. За последние три дня Аня видела столько собровцев, — в своей охране, охране Стаса и в приемной Каменецкого, — что у нее создалось впечатление, что главное занятие русского СОБРа — это охрана бандитов и криминальных бизнесменов от всяких поползновений со стороны правосудия.

Итак, второй слой образовывали собровцы, а третий слой был представлен собственно службой безопасности «Авиаруси» и каким-то вызванным на подмогу ЧОПом.

Кроме этого, по ту сторону улицы дежурил автобус с людьми в камуфляже, куча милицейских «Фордов» и даже одна красная пожарная машина с предусмотрительно пристрелянным брандспойтом.

Поэтому, когда напротив всего это великолепия затормозила «Волга» с двумя судебными приставами и новым временным управляющим, они произвели весьма жалкое впечатление. Они напоминали полевой разъезд кочевников, намеревающихся штурмом взять долговременную огневую точку. Даже корочки генерала Кутятина, явившегося вместе с «Волгой», не спасали положения.

Аня наблюдала за пантомимой через мониторы системы наблюдения, установленные в отцовском кабинете. Ей было интересно, будет ли Стас выполнять постановление суда, и если нет, то каким мыслимым способом он собирается воспрепятствовать проходу в здание людей, имеющих при себе формально законные и подлежащие исполнению бумаги?

Оказалось — самым простым и эффективным. С помощью силы.

Кутятин и приставы подошли к первым рядам охраны и начали препираться. Препирались они вяло и то и дело поглядывали на пожарную машину с брадспойтом, и по ним было видно, что здание взято в долговременную, хотя и бесперспективную осаду.

Следующие два часа Аня посвятила изучению российского арбитражного законодательства. Она обнаружила, что временное управление, введенное в ее компании, было в России лишь первой, предварительной стадией банкротства. Да, в компании был новый хозяин, — временный управляющий. Но генеральный директор, в данном случае Анна Семеновна Собинова, — по-прежнему сохранял большинство своих функций. Собственно, временный управляющий почти не мог действовать без санкции генерального директора.

А затем Аня вынула из сейфа и еще раз проверила бумаги по кредиторской задолженности компании. Те, которые она проглядела мельком, ища восемьдесят пять миллионов долларов.

В три часа дня Аня спустилась вниз.

На улице снова шел дождь вместо снега, но Кутятин и судебные приставы терпеливо втолковывали что-то милиционерам. Человек в штатском держал над генералом Кутятиным черный зонт. Новый временный управляющий Защека грелся в машине.

Ряды милиционеров почтительно раздвинулись, пропуская Аню и ее охранников.

— Вы долго здесь будете мокнуть? — спросила Аня Кутятина. — Давайте поедем в офис «Росско» и поговорим.

— Анна Семеновна, творящееся здесь беззаконие…

— Или вы сейчас же отзовете приставов, — заявила Аня, — или мы вообще никогда и нигде не будем разговаривать с вами, и разговаривать я буду только со Стасом. Договорились?

— Хорошо, — сказал генерал-майор, — поехали.

Офис «Росско» располагался в самом начале Ярославского шоссе, в небольшой квартире на первом этаже мрачного сталинского параллелепипеда.

В офис поднялись трое: Защека, Кутятин и Аня. Охрана осталась снаружи, и немногословные люди в штатском блокировали машину Ани и велели поставить ее так, чтобы между ней и офисом находился бетонный забор.

Прихожая в офисе была оклеена обоями в цветочек, оставшимися по наследству от прежних владельцев квартиры. В углу начальственного кабинета висели Николай-угодник и президент России. Президент скорбно взирал на единственный признак жизни в помещении — пустую бутылку из-под пива, восседавшую за столом на том месте, где обычно находится компьютер.