Корректировщик - Василий Головачев

Они все еще находились на спине Тихони, лежали в одной из выемок седла, накрытого прежним прозрачным пузырем. Кто их посадил туда, осталось за кадром. Но не сам Тихоня, конечно.

Норман принюхался – дышать было трудно, кислорода под колпаком оставалось все меньше – и, сняв шлем, все-таки потрогал уши. К его удивлению, они не выросли в размерах и не были поранены, хотя болели так, будто их смяли в блин. Снова надев шлем, он начал осматриваться.

Тихоня брел по сказочной, сверкающей полированным золотом, серебром и другими металлами почве долины, заросшей таким же сказочным металлическим лесом. Хотя форма «деревьев» вовсе не напоминала земные аналоги – кристаллы всех модификаций, плавно переходящих друг в друга, – все же это был настоящий лес. Живой лес! Потому что «деревья» шевелились, перетекая из формы в форму, меняли цвет и плотность и дышали, оставаясь в то же время ощутимо твердыми, металлическими, чешуйчатыми, как шкура суперзавра. И Алиссон внезапно понял, что Тихоня на этот раз в самом деле привез их в свой родной мир, где жили его сородичи.

Но и этот мир не был гостеприимным для людей. Здесь так же царила страшная жара, а пленка защитного пузыря, не пропуская макротела и воздух, почти свободно пропускала излучения, в том числе и тепловое.

– Ну, ты и здоров, док! – раздался сзади голос Кемпера. – Умудряешься все время подняться раньше меня. Черт! До чего же душно! И уши болят… Где мы?

Алиссон, дыша, как рыба на суше, только повел плечом. Летчик подошел к нему, оглядел плывущий мимо ландшафт, хмыкнул и полез за флягой. Но та была пуста: виски кончилось еще на бесконечной равнине «конюшни».

Небо над головой было цвета меди – такое же твердое, как и все вокруг, но если задержать на нем взгляд – начинало казаться, что оно покрыто тонкой серебристой паутинкой трещин и вот-вот осыплется, как слой пепла, стоит стукнуть по нему палкой.

Тихоня повернул и полез напрямик через лес, сворачивая деревья, которые спустя минуту после прохождения суперзавра полностью восстанавливали свою форму и продолжали «течь стоя», как ни в чем не бывало. Еще через несколько минут этой плавной рыси (километров семьдесят в час, прикинул Кемпер) они выбрались на край ровного, будто проделанного ножом, обрыва. Лес под обрывом высотой в полкилометра не заканчивался, но этот лес был уже почти пламенем – золотистым, жидким расплавом, более текучим, чем вверху на равнине, и все же не терявшим форму. И температура в этом лесу держалась никак не меньше двух-трех тысяч градусов! А между исполинскими деревьями самых немыслимых очертаний, высота которых достигала трех-четырех сотен метров, бродили суперзавры, молодые и старые, то сходясь в группы, то расходясь в немыслимом танце. Тихоня как завороженный уставился на эту картину, а люди вынуждены были отступить ближе к хвосту дракона, прячась от излучения за гнутой стенкой седла.

– Если он туда прыгнет, – мрачно заметил Кемпер, обливаясь потом, – мы сваримся в собственном соку. Это его родина, и думать не надо, однако нам тут делать нечего. Ну и влипли мы с тобой!

– Он нас не слышит… – прохрипел палеонтолог.

– Кто? Господь, что ли?

– Тихоня. Я пытаюсь мысленно заговорить с ним, но, наверное, надо подойти ближе к антенне-воротнику.

– Не сходи с ума! Изжаришься!

– Так или иначе, надо что-то делать, долго в этом пекле мы не продержимся. – Алиссон отвел руку летчика и решительно двинулся к шее суперзавра, пока не уперся в податливо-упругую пленку защитного колпака. Тогда он раскинул руки, кожей всего тела чувствуя пульсацию огня, закрыл глаза и сосредоточился на одном видении: он стоит на берегу земного моря по колено в воде, смотрит в голубое небо с облаками и ощущает ласковый прохладный ветерок на лице…

Сомлел он незаметно, и Кемпер тут же оттащил его в «тень» седла, где было не так жарко. Летчик спрыснул его лицо водой из второй фляги НЗ и вдруг завопил что было силы:

– Вези нас домой, слышишь, урод?! А то морду набью!

Если бы Алиссон услышал своего друга, он бы рассмеялся. Но в сознание он пришел уже на Земле…

Киллер только что выпроводил делегацию ученых во главе с Хойлом и был мрачен и зол. Ученые объявили ультиматум: или они наравне с армейскими специалистами участвуют в исследовательских работах и контакте с биурсом, или о том, что творится на полигоне, узнают журналисты и эксперты ООН. Имей он козыри на руках, адмирал только посмеялся бы в ответ на подобные угрозы, однако ситуация с биурсом зашла в тупик: разрешить проблему не смогли ни армейские чины, ни политики, ни военспецы.

Биурс не понимал, что от него хотят, а может быть, не хотел понимать, ибо разговаривали с ним на уровне требований, с позиций силы, ультимативно, подкрепляя свои намерения оглушающими ударами нервно-паралитического газа, как только двутелый пленник начинал вести себя «не так».

У гражданских специалистов даже была разработана версия по этому поводу, сводившаяся к тому, что сознание биурса плывет от непрерывных газовых инъекций, именно поэтому он никак не может сообразить, где находится и что от него хотят. Киллер сначала презрительно обозвал гипотезу «поисками дураков среди руководства», но потом призадумался: идея могла оказаться близкой к истине. Но он помнил и другое: очнувшийся после транспортировки биурс полез на стену, перегородившую ущелье, а когда испугавшийся командир ракетной установки, охранявшей стену со стороны западной части плато, выпустил в него четыре НУРС, он ответил жутким ударом неведомой энергии, превратившей часть стены, скалы на краю и каменистую осыпь в пузырчатый прозрачно-стеклистый монолит, напоминавший гигантский кочан капусты с дырой в центре, на месте кочерыжки. К счастью, разряд миновал ракетную установку с операторами, хотя стоявший рядом тягач превратился в одну из чешуй-листьев «кочана». Наверное, биурс все еще не восстановил зрение после того, как в его глаза попали осколки ракет второго залпа, и видел плохо. После этого инцидента ракетную технику отвели подальше и спрятали за скалами, надеясь, что инопланетная тварь не сможет самостоятельно вылезти из западни.

– Тупик, – вздохнул Киллер, не заметив, что заговорил вслух.

– Вряд ли вы их удержите, адмирал, – отозвался Мэтью Стюард, имея в виду ученых. – Следует, наверное, признать их требования справедливыми.

– Черта с два! – Киллер хотел добавить еще что-то резкое, но внезапно сник. – Я зря понадеялся на этих олухов из лабораторий и В-центров. Они могут только испытывать свои арсеналы и разрабатывать средства уничтожения себе подобных. На контакт с инопланетянами у них мозгов не хватает.

– Именно поэтому и привлеките кое-кого из лагеря исследователей, того же Хойла, Тиммери, Барбера, Романецкого, Леко. У них наверняка найдутся нетривиальные идеи. Если вы этого не сделаете…