Наложница особых кровей (СИ) - Агата Грин

Ксю продолжала болтать; я посмотрела на девочку уже взглядом диагноста и увидела то, что давно мечтала увидеть – энергетический дефект исправлен, энергия циркулирует ровно, ярко, быстро, как и полагается у ребенка шести лет.

— Ну? — едва слышно спросила тетя. — Что скажешь?

— Здорова, — шепнула я.

— Да! Другие диагносты так же сказали! Все, Дашка – можно выдохнуть!

И я выдохнула, но только за Ксюшу. Тетя взяла одну из моих сумок, Ксюха попробовала потащить другую, и мы пошли выходу.

— Ох и намучились тебя ждать, — сообщила тетя по пути. — Нам сказали, когда ты прилетишь, но, видать, тебя погранцы знатно пропесочили.

— Еще как, — подтвердила я.

— Мы с Ксюшкой домой уже собрались, но решили еще часок посидеть.

— Я же знала, — вставила Ксю. — Теть, ты теперь богачка у нас?

— Похоже, да.

— Лучше бы того рыжего красавчика привезла, — заявила весело тетя, и я споткнулась. — А-а-а, вспомнила, о ком я, — рассмеялась она. — Ну, и где он?

— Женат, — соврала я.

— Бывает, — философски рассудила тетя. — Ну а кого-то еще приглядела там?

— Нет. Аэлские мужчины все сплошь напыщенные сексисты.

— А центавриане красивые! — внесла свою лепту в обсуждение Ксюша. — Подумай о центаврианах, теть Даш.

— Обязательно, — отозвалась я.

Глава 23

Стоило вернуться домой, как произошедшее на Аэле стало казаться сном, красочным и тревожным, а сама планета Аэл из реальной превратилась в мифическое место. И странно осознавать, насколько улучшилось финансовое положение; открывая личный счет и видя огромную сумму, я испытывала и удивление «Ничего себе деньжищи!», и беспокойство: «А вдруг это подстава?», и злость: «Откупились, гады!» Беспокоилась и тетя. Когда она спрашивала у меня об Аэле и я отвечала, она поглядывала на меня этак оценивающе и хмыкала – мол, не договариваешь, дорогуша.

— Ну, скажи честно, Дашка: зачем тебя пригласили? — как-то утром за завтраком спросила она.

— Наследство, — ограничилась я одним словом.

— Чего это напыщенным индюкам вдруг захотелось тебя обогатить?

— Глава их рода так указал в завещании.

— Чего это напыщенному главе рода вдруг захотелось тебя обогатить?

Тетя неплохо знала моего отца, поэтому ее заявления о напыщенности Рубби не голословны, скорее всего.

— Хотели, чтобы я осталась на Аэле, всячески задабривали и подарками заваливали. Родная кровь, все дела.

— Как же тогда они тебя отпустили?

— Выбора не стало. Не на ту партию, можно сказать, поставили, вот и выпихнули их с Аэла, и меня заодно.

— Ладно, — сдалась тетя, — главное, что ты дома в целости и сохранности, а Ксюша здорова.

— Да, главное что Ксюша здорова, — согласилась я, задумчиво глядя на свою старую, но любимую чашку.

— На работе тебя ждут не дождутся: других-то желающих зависнуть на вашей станции нет. Звонил недавно Алексей ваш и ругался, что ты всех подвела.

Станция, работа… я и забыла совсем об этом.

— Алексей? — переспросила я. — Звонил?

— Да, говорю же. Когда планируешь на работу выйти?

Когда? Перед моим мысленным взором появилась наша маленькая станция связи, ее потрепанные интерьеры и уставшая техника; «любимый» сменщик Алешенька и инертный начальник безопасности. Одни и те же грузовые корабли, одни и те же экипажи, одни и те же рекомендации и заключения – бесконечный день сурка.

— Не выйду, — ответила я.

— Ну и правильно, — одобрила тетя, — у тебя теперь есть средства, можно и заняться жизнью. А то сидела безвылазно на своей станции за копейки.

Я кивнула; как распорядиться деньгами, я уже решила: часть я отдам семье, чтобы тетя с дядей могли в отпуск слетать, да и Ксюхе отложить на будущее, часть – на благотворительность, а часть потрачу на учебу в академии Жизни. Я хочу научиться управлять своей силой и спасать людей, и если понадобится, отправлюсь на другую планету или даже в другую систему, чтобы выучиться.

Алешенька со станции разгневался, когда я связалась с ним и сообщила, что увольняюсь.

— Так и знал, что ты подведешь команду! Ждали-ждали принцессу, а она работать не хочет! Ты всегда была безответственной! Хорошую рекомендацию не получишь!

— Да, — устало сказала я. — У меня поменялись планы. Можешь писать в рекомендации что хочешь – это твое право.

— Еще и вид делаешь, что тебе все равно! Нам одних практикантов посылают, которые ни черта не смыслят в деле!

— Опытный спец на такую зарплату не пойдет.

— Ах, значит, я не опытный специалист?!

— Леш, — вздохнула я, — тебе в самом деле хочется поругаться? Разве мы мало ругались до этого? Ты отлично знаешь, какие проблемы на станции, и ты не виноват, что начальство экономит. По-хорошему тебе бы тоже уйти, ты перерос уже эту станцию и эту работу.

— Надо же, умница какая! И куда мне идти?

— Ты отличный диагност, найдешь место.

— А ты куда собралась? — остыл Алексей.

— Учиться буду. Хочу работать с энергиями.

— Ха! Да ты угробишь пациентов и себя заодно!

— Или научусь спасать людей, — возразила я.

— Ну, попробуй, — «разрешил» сменщик. — Может, и пойдет дело.

— Да, я попробую. Заявление на увольнение сегодня в офис отнесу, и как его подпишут, вас уведомят. Удачи тебе, Леша.

— И тебе, Даша.

Так из молодого специалиста я снова переметнулась в студенты, точнее, абитуриенты – начала собирать информацию об интересующих меня учебных заведениях и профилях подготовки. Семья мой план одобрила и всячески содействовала, друзья, которых я тысячу лет не видела, тоже сказали, что это хорошая идея. В органы меня больше не вызывали, вопросов не задавали, никаких проблем Аэл мне не создал, так что я окунулась в заботы и быстро перенастроилась на Землю.

Но по ночам я в подробностях вспоминала наши с Регнаном дни вместе, сказанные им слова, его поступки, и наши ночи, по большей части целомудренные, когда мы притворялись, что ничего особенного не происходит; вспоминала синие глаза царевича – красивый все-таки цвет, строгий, глубокий; вспоминала его тело, белое и скульптурное, и его лицо, выражающее спокойную мужественность. Я убеждала себя, что это был типичный курортный роман, и что вскоре Регнан бы мне разонравился, а я ему, но мы расстались на той фазе