Обрученные - Элизабет Эллиот

– Расскажите нам об этом ожерелье, – попросил Фиц-Алан. – Почему Гай считает его настолько ценным, что держит у себя в сокровищнице?

Клаудия никогда не думала об ожерелье с такой стороны. Гая оно, казалось, не очень интересовало.

– Оно состоит из двух десятков продолговатых камней величиной с воробьиное яйцо. Меньшие камни, размером с горошину, я не считала. Если ожерелье размотать, его длина из конца в конец составит два ярда. Мой брат Данте уверял меня, что все изумруды – высшего качества.

Фиц-Алан посмотрел на Кенрика и улыбнулся.

– Теперь все проясняется – Гай из всего может извлечь выгоду. Он нашел себе невесту с богатым приданым, если она говорит правду.

– Вы думаете, я стану лгать вам? – голос Клаудии зазвенел, я она покраснела от негодования. – Если хотите знать правду, я не заставляла вашего брата жениться на мне. Наоборот, я делала все, чтобы отговорить его от этого намерения. У меня не больше желания войти в вашу семью, чем у вас – принять меня. Если вы стремитесь не допустить этот брак, вы говорите не с тем человеком. Вам нужно разговаривать с Гаем – намерение исходит от него. А теперь я прошу меня извинить – мне необходимо выполнить еще множество дел, прежде чем начнется пир в честь вашего приезда.

Повернувшись, Клаудия решительно направилась к двери. Она совершенно не представляла себе, как поступит, если Кенрик вновь попытается остановить ее, но в последний момент он уступил ей дорогу. Гордо и величаво Клаудия миновала его, надеясь, что он не заметит, как дрожат ее коленки, и не поймет, в каком смятенном состоянии ее чувства.

Закрыв дверь за Клаудией, Кенрик повернулся к Фиц-Алану.

– Надо воздать тебе должное – у тебя большие дипломатические способности. Тебе очень пошла бы роль королевского посланника.

Взяв меч, Фиц-Алан провел большим пальцем по только что отточенному лезвию. На пальце выступила кровь, и он пробормотал ругательство.

– А девушка-то совсем иная, чем я ожидал.

– Да, ты прав, – согласился Кенрик. – Все, что о ней наговорил Гай, похоже, в самом деле правда. Она действительно отважна, и я готов поспорить на своего коня, что она не принимала участия в заговоре своего дяди. А еще я готов поспорить, что она сочла нас невежественными грубиянами.

– Да уж, разговор у нас получился не из лучших, – Фиц-Алан воткнул меч в деревянный пол. – Как ты думаешь, она все расскажет Гаю?

Кенрик пожал плечами.

– Если она имеет целью поссорить его с семьей, наверняка передаст все до последнего слова. Если же нет – сохранит все в тайне. Интересно будет узнать, откуда дует ветер.

– Тебя она тоже заставила почувствовать себя последним скотом, – спросил Фиц-Алан, – или эта честь принадлежит мне одному?

Кенрик с размаху хлопнул Фиц-Алана по Спине, и его громовой хохот разнесся по комнате.

– Нет уж, тут тебе придется остаться в одиночестве. Я почувствовал себя всего лишь последним глупцом.

14.

– Мне исключительно не везет! – воскликнул Гай, входя в спальню. Он заключил Клаудию в объятия, крепко поцеловал, затем отодвинулся на расстояние вытянутой руки. Блуждая горячим взором по ее телу, он начал расстроенно объяснять причину задержки.

– Я уже почти вошел в спальню, когда мне сообщили, что прибыл гонец от короля. Он привез послание на шести страницах и передал, что Эдуард ждет немедленного ответа. Боже, ты восхитительно выглядишь. Откуда у тебя это платье?

– Это все Ленора, – объяснила Клаудия. Она привыкла к изобретательности Леноры, но все равно удивилась, когда та сшила платье золотого цвета с длинными рукавами и вставками из темно-бордовой венецианской парчи. К нему очень подходило вишневое блио. Изумрудное ожерелье дополняло наряд, и на золотом фоне камни полыхали зеленым пламенем. Клаудия надела ожерелье лишь для того, чтобы произвести впечатление на родственников Гая – пусть они убедятся, что она не нищая и не обманщица. По восхищенному взгляду Гая она поняла, что он оценил ее усилия.

– Пир должен был начаться уже час назад. Я… – Внезапно она осознала, что за новости могли содержаться в письме короля, и ее глаза испуганно расширились. – Королевский гонец? Он привез известия о Данте?

Гай помрачнел.

– Да, король пишет, что намеревается сообщить Данте о происшедшем в Лонсдейле и о нынешнем местопребывании его сестры. Он специально предупредил меня об этом заранее, поскольку уверен, что вскоре твой брат захочет нанести мне визит.

– Это чудесно! – Клаудия захлопала в ладоши от радости, чувствуя, как тяжелый груз беспокойства за судьбу брата упал с ее плеч. Однако при виде хмурого лица Гая ее настроение изменилось. – Это ужасно! Что, если Данте не поймет, что вы всерьез решили жениться на мне? Он придет в ярость! Он…

– Успокойся, – прошептал Гай, беря ее за руку и нежно целуя в ладонь. – Король обещал проследить, чтобы Данте не принимал поспешных решений. Тем не менее к тому времени, когда Данте приедет, я хочу обвенчаться с тобой, чтобы не возникало вопросов, кому ты принадлежишь.

– Я… я не думаю, что Данте будет возражать против женитьбы. – Клаудия сделала ошибку, погладив Гая по щеке. В его глазах немедленно загорелся уже знакомый ей огонек страсти. – Если он увидит, как вы смотрите на меня, я думаю, он будет даже настаивать на браке.

– К тому времени мы уже будем мужем и женой. Нельзя настаивать на том, что уже и так совершено, – он наклонился к ее губам, но Клаудия отстранилась.

– Для этого нет времени. Гай. Я велела мажордому подать к столу вино, пока нас ждут. Если мы задержимся еще на час, то будем единственными трезвыми людьми на пиру.

– Ты – возможно, но не я. Я тоже пьян – только от желания, – он привлек ее к себе и коснулся тонких, заплетенных лент, украшавших ее прическу. – Ты же знаешь, твои волосы сводят меня с ума.

Клаудия повернула голову, чтобы избежать поцелуя, но от прикосновений Гая по всему ее телу пробежала дрожь. Его руки ласково провели по ее спине и замерли, добравшись до плавного изгиба бедер. Страсть Гая к ней казалась ненасытной, но была ли причиной тому любовь, или же это просто необузданная похоть? В любом случае сейчас не время размышлять об этом. Клаудия произнесла, едва владея голосом:

– Мы не можем больше заставлять людей ждать.

– Почему же, можем, – улыбнулся Гай, затем, пристально взглянув ей в глаза, глубоко вздохнул. – Но тогда они угадают причину нашего отсутствия. Ты этого боишься?

Клаудия благодарно кивнула, чувствуя все же некоторое разочарование.

– У нас будет время после праздника.

– Ты неправа – у нас будет время во время праздника. – Он уткнулся в ее шею, затем игриво потянул зубами за мочку уха. – Пир затянется на много часов. После дюжины кубков вина никто не заметит наше исчезновение, к тому же менестрели отвлекут их внимание. – Он впился в ее губы долгим, чувственным поцелуем, во время которого у Клаудии, казалось, перестало биться сердце. Оторвавшись от нее, он повернул ее, нежно погладил по ягодицам и подтолкнул вперед. – Смотри, не подходи ко мне близко, пока я переодеваюсь, а не то наш с тобой праздник начнется немедленно.