Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна

Ситуация с Камилем оказывается для меня бОльшим потрясением, чем мне поначалу казалось, потому что у меня совершенно вылетает из головы часть вечера… начиная с того момента, когда я обнимала Камиля, изо всех сил думая, что мир не может у меня его забрать.

То ли я настолько погрузилась в свои переживания, то ли у меня началась истерика, потому что остальное я помню только обрывками — как слезы проливаются из меня в очередной раз, синхронно с мерзким и мелким дождем, который начинает накрапывать с неба, и как Камиль берет меня на руки и запихивает в салон машины, включив климат-контроль, а я сижу, тупо глядя в окно и тру друг об друга озябшие ладошки.

Тошнота подкатывает снова и снова к горлу. Кажется, я жалуюсь на это Камилю.

— Ты вообще ела сегодня? — интересуется он, а я мотаю в ответ головой.

Фрикадельки в столовой отбили мне аппетит. Сейчас, когда я думаю о еде, в носу словно появляется фантомный мерзкий запах и меня тошнит еще больше.

— Ты поехала крышей, цыпа? Надо было сразу сказать об этом.

Камиль тормозит на ближайшем перекрестке, и, нарушая все правила, разворачивается через двойную сплошную, рванув в другую сторону. Я растерянно смотрю на него. Его лицо не выдает ровно никаких эмоций.

— Куда мы?

— Сдашь все анализы прямо сегодня. Потом поедем в аптеку. Тебе дадут что-нибудь от тошноты, потому что это ни хрена не дело. В следующий раз говори все, что тебя беспокоит.

До меня доходит, куда мы направлялись, только когда мы подъезжаем к высокому зданию, фасад которого полностью застеклен. Камиль заставляет меня выйти из машины, берет за руку, пока ведет по залитой холодным светом почти пустой парковке. Охрана кивает ему, когда пропускает через турникеты, и стоит нам ступить на белую плитку внутри здания, как я чую, насколько сильно тут пахнет лекарствами.

— Позови Зайцева, — говорит Камиль девочке на респешене, которая, похоже, удивлена его появлением с такой поздний час, — пусть к себе зайдет.

Я удивленно рассматриваю идеально чистые полы и просто стерильный лифт, на котором мы поднимаемся куда-то выше. Если это какая-то клиника — то она не сравнится с обычной городской больницей, хотя, как постоянный их посетитель, я отмечала, что в последние годы их стали лучше финансировать — появился сносный ремонт и даже нормальные туалеты.

— А, что…. — растерянно выдаю, когда Камиль открывает дверь какого-то кабинета и заводит решительно меня внутрь. Там никого, кроме нас. Зато я сразу замечаю большую шайтан-машину, похожую на ту, с помощью которой меня сегодня осматривала врач.

Камиль кивком головы указывает на кушетку возле нее.

— Залезай.

— Чего? — теряюсь я окончательно, — а зачем?

Но все равно неуверенно подхожу к кушетке, и, еще раз бросив взгляд на Камиля, залезаю на нее, пошуршав пеленкой.

Камиль садится рядом, берет какой-то тюбик, и без слов задирает мне блузку, обнажая живот. Я чувствую, как на кожу падает холодный гель и меня внезапно разбирает смех, когда я начинаю понимать, что он собирается делать.

— Камиль, ты серьезно? Прикалываешься?

— Нет, лежи, — со смешком отвечает он мне, потыкав пальцами в какие-то кнопки, и потом взяв в руку мышку, тоже быстро и уверенно щелкает, глядя в монитор, — штаны еще приспусти, цыпа.

— Нас убьет врач. Ты что? Сейчас он зайдет и разорётся.

— Пока он допрется до нас, мы уже закончим.

— Камиль, блин… — выдыхаю я, думая, что это какой-то сюрреализм. Вся вот эта картина кажется мне смешной и одновременно дикой — как бывший преступник и убийца смотрит расслабленно в монитор, словно он всю жизнь этим занимался, и, взяв в татуированную руку датчик, проводит мне по животу. Честное слово, нелегко это признавать, но, когда в лесу он разобрался с Мирославом — смотрелось это более… органично что ли.

Хотя, если говорить совсем уж начистоту, я чувствую себя с ним спокойнее, чем с врачом в платной клинике. Там я долго не могла расслабиться, нервничая, и девушка не сильно довольно отмечала, что у меня из-за этого поднимается какой-то тонус, поэтому она не может ничего рассмотреть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дело все в том, что я доверяю Камилю?

Наверное, дело в том, что мне безумно хочется ему доверять и получать от него заботу. Даже в мелочах. Даже пусть это будет в забавной и неожиданной форме, как сейчас. Из-за этих моментов я начинаю думать, что ему на меня не плевать, даже несмотря на то, что он периодически успешно делает вид, что на самом деле ему до одного места наши отношения.

Разве бы он делал такое для кого-то другого?

Я смотрю на Камиля, пытаясь догадаться, о чем он думает в этот момент, и что чувствует. Он неотрывно глядит в монитор, периодически передвигая на мне датчик, и я могу понять, какие эмоции он испытывает в этот момент, когда перед ним, как на ладони, доказательство того, что у него будет ребенок.

Дверь неожиданно открывается со скрипом и я вздрагиваю, поворачивая голову. На пороге стоит дядька в белой одежде — на вид ему килограмм сто и около сорока лет. На круглом добродушном лице сидят небольшие очки, через которые он смотрит на нас, нахмурившись.

— Ну, привет, — кивает он мне, а я, побледнев, киваю неуверенно в ответ. В этот момент дядька переводит взгляд на Камиля, — слыш, мужик, от аппарата УЗИ отойди. Сломаешь — лицо разобью.

Боже, Камиль. Я нервно пытаюсь оттолкнуть его руку и встать с кушетки, чтобы не нарываться на еще больший конфликт.

Камиль даже не поворачивается, и я вижу, как он весело ухмыляется.

— Куплю тебе новый, если сломаю. Не поднимай кипишь.

— Камиль, пожалуйста, давай извинимся, — шепчу я, начиная сильно нервничать, а мужик неожиданно начинает громко ржать на всю комнату и я испуганно оборачиваюсь.

— Да не переживай ты, я шучу, — говорит он мне. Подходит к Камилю и, похлопав его по плечу, с усмешкой интересуется, — что, решил вспомнить старые добрые? Дальше вернешься в свою альма-матер?

— Мечтай больше.

— Ты как ему вообще позволила над собой эксперименты ставить? Я бы такого как он, к себе на километр не подпустил, — мужик снова обращается ко мне, а я нервно пожимаю плечом, не зная, что на это ответить. Потом он делает паузу и неожиданно смотрит на экран, а потом на Камиля, — погоди, беременная? Слыш, это твой, что ли?

— Ага, — снова сухо отвечает Камиль, и дядька как-то тяжело вздыхает.

— Тогда поздравляю, что ли. В любом случае, это хорошая новость. Наиграешься — скажи, за чем звал-то меня.

Я немного чувствую себя третьей лишней в разговоре этих двоих — похоже, они давно знают друг друга и мой испуг был не к месту, потому что дядька просто постебался над Камилем.

— Дай мне презервативы, — Камиль убирает датчик, вытерев его салфеткой, а я в ужасе округляю глаза, понимая, что он хочет сделать. Но я не готова продолжать такой осмотр при его друге!

— Камиль, нет!

Он начинает тихо смеяться в ответ. Дядька тоже присоединяется, начиная похрюкивать, а мне хочется убить Камиля прямо здесь, настучав ему за такие приколы вот этой упаковкой с гелем.

— Я прикалываюсь, цыпа, — Камиль разворачивается на кресле и смотрит на своего друга, — ладно. Ей надо сделать все анализы, в том числе и на всякие аномалии. В ближайшие дни.

— Я тебя понял, — медленно произносит врач.

— И дай ей что-нибудь, чтобы ее не тошнило. Она ни хрена не ест. А должна это делать. Наблюдаться будет она, кстати, у тебя. Так что организуй все для этого, окей?

Дядька тяжело вздыхает. Снова.

— Организую. Иди, кстати, кровь сдай, раз уж явился сюда. До тебя хрен дозвонишься, все тебя обыскались уже. Ну и остальное там тебе скажут. Полянская еще работает, найди ее. Можешь оставить нас наедине с девочкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Камиль коротко кивает и уходит, а я провожаю его удивленным взглядом. Я мало чего понимаю из их разговора, но мне становится интересно, зачем Камиль сюда приходит. Наблюдается? Или… лечится? Могу ли я на такое надеяться?

— Давай, чудо, садись, — слышу я голос врача и поднимаюсь с кушетки, стирая салфетками гель с живота и поправляя блузку, — рассказывай, когда были последние месячные, как самочувствие, что тревожит. В общем, полный анамнез.