Самая черная птица - Джоэл Роуз

По возвращении он впал в состояние оцепенения. Когда все в маленьком домике уснули, писатель вскочил на ноги и по свежему снегу отправился на могилу Сисси.

Наутро Ольга обнаружила, что у него сильная лихорадка и бред. Она наняла экипаж с кучером и отправила По к доктору Фрэнсису в Гринвич-Виллидж.

Врач не на шутку встревожился и объявил, что у бедняги — воспаление мозга.

Он назначил лечение, но прямо заявил, что для успеха нужно активное участие самого пациента.

— Эдгар, — печально напутствовал доктор Фрэнсис, — вы должны сидеть подальше от печки с мыльным камнем под ногами. Кроме того, крайне необходимо пополнить запас фосфатов, истощившийся от умственных нагрузок. Следует есть рыбу, моллюсков и устриц каждый день. Я также настоятельно рекомендую хлеб, приготовленный на хосфордских дрожжах, — в его муке сохраняется фосфор.

Отведя Ольгу в сторону, доктор прописал больному также успокоительные, однако просил давать ему лекарство осторожно, чтобы оно не вызвало безумия.

Дочь констебля стала ухаживать за По.

Хейс беспокоился, что столь близкое общение с поэтом может оказать на девушку пагубное влияние. Сыщик раздумывал над тем, чтобы запретить ей эти визиты, но понимал бесполезность таких мер. Да и сам не мог осуждать свою девочку.

Ольга регулярно мерила поэту пульс, дожидаясь, когда он выровняется и можно будет дать успокоительное. Под таким чутким присмотром писатель не только пошел на поправку, но даже снова вернулся к работе.

Девушка часто наведывалась в скромное деревенское убежище, а если не приходила — присылала цветы. Эдгар называл ее «мое святое солнце».

Мадди благодарила за заботу со слезами на глазах.

— Ну вот, — сказал По однажды, когда у него случился неожиданный приступ разговорчивости, — вот во что я превратился. Сейчас для меня начало и конец времен. Когда мне было пятнадцать, я жил со своими приемными родителями и влюбился в девушку из Виргинии, из Ричмонда. Ей тоже было пятнадцать лет, она жила по соседству, ее звали Сара Эльмира Ройстер. Мира… Как описать ее? Изящный маленький стан, привлекательные губы, большие черные глаза, длинные каштановые волосы, копной темных локонов падавшие на плечи. Мы любили гулять по улицам старого Ричмонда или в окрестных лесах и полях; мне нравилось петь для этой девушки.

Любимым местом был сад, за которым присматривал верный слуга делового партнера моего отца. Там, за оградой, средь листвы я цитировал Мире Жиля Флетчера-старшего: «Лужайка, утопавшая в зелени и цветах, чудесное место, овеянное дремой. Лазурные листья мирта, обрызганные росой, — словно звезды в синем вечернем небе». — По улыбнулся приятным воспоминаниям. — Мы были так увлечены друг другом, — продолжил он. — Даже собирались пожениться.

Меня отправили учиться в университет. Будучи очень наивным, я не сомневался, что вернусь в дом своего приемного отца, женюсь на Мире и буду работать. А потом займу место в конторе и получу богатство, почет и ответственность, положенные наследнику.

Как жестоко я ошибался!

Достигнув в ходе учебы величайших успехов в латыни и французском, я сделался искусным спорщиком и выдающимся спортсменом.

Часто писал Мире, но не получал ответа. Ее отец, сговорившись с моим отчимом, перехватывал письма и уничтожал. Я представить себе не мог, что они только и ждут удобного случая, чтобы отделаться от меня. Скаредность Джона Аллана доходила до смешного. Он не давал мне достаточно денег для существования. Я стал употреблять напиток из рома с мятой и играть в вист с большими ставками, надеясь достать денег на свое образование.

К Рождеству вернулся домой на каникулы и сообщил приемному отцу о своих долгах, оценив их в две тысячи пятьсот долларов.

Этот скряга забрал меня из университета. И сказал, что если когда-то у него была хоть крупица уважения, то теперь и этого не осталось.

Эльмира собиралась выйти замуж за другого: человека гораздо старше ее, по имени Шелтон.

Я пытался поговорить с ней, но Ройстер грубо этому воспротивился и выгнал меня из дома.

Вернувшись домой, навсегда рассорился с приемным отцом, который угрожал мне тюрьмой за долги.

Выбора не было, и пришлось уйти из дома.

По рассказал, что из-за долгов ему пришлось скрываться под вымышленными именами.

В это время брат поэта, умиравший от алкоголизма в Балтиморе Уильям Генри Леонард, написал повесть под названием «Пират», в которой рассказывал историю любви Эдгара и Эльмиры Ройстер.

На удивление, произведение стало пользоваться успехом. Его даже поставили на сцене, и будущий критик в значительной степени прославился. Именно в это время, прельстившись похвалами, которые сыпались на старшего брата, По сам начал писать короткие рассказы.

— Но за всю свою жизнь, будучи женат на дорогой Вирджинии, испытывая страсть к Мэри Роджерс и влечение к миссис Осгуд, я никогда на знал любви столь сильной, как моя первая любовь к Эльмире.

22 февраля По получил известие, что процесс о клевете по иску, поданному против «Нью-Йорк геральд», он тем не менее выиграл. И Джеймс Гордон Беннетт должен был немедленно уплатить поэту 101 доллар 42 цента в качестве судебных издержек и 225 долларов 6 центов в компенсацию понесенного ущерба.

Ольга рассказывала отцу, что благодаря этой новости состояние пациента сразу переменилось. Писатель говорил, что теперь чувствует себя не только отмщенным, но и богатым. Гости, наведывавшиеся в хижину, замечали, что он помолодел и повеселел.

В доме появился новый коврик и разнообразные лакомства. На плите теперь стоял блестящий серебряный кофейник.

Во время одной из прогулок в лесу мужчины затеяли соревнование по прыжкам, в результате которого По порвал свои брюки. Он отрастил бакенбарды, стал помадить усы и носить траурный костюм.

Говорил, что чувствует себя хорошо. Лучше. Отлично.

Заглянув к Ольге на Лиспенард-стрит, поэт начал давать Старине Хейсу непрошеные советы исходя из недавнего личного опыта.

— Я нынче встаю рано, — объявил писатель, — ем в меру, не пью ничего, кроме воды, регулярно и подолгу занимаюсь физическими упражнениями на открытом воздухе.

Он взглянул на Ольгу, а потом подвинулся ближе к ее отцу и поведал, что теперь знает причину своей болезни. Затянувшаяся агония жены и бесконечный страх ее потерять — именно это заставляло беднягу пить, терять контроль над собой и совершать неподобающие поступки.

— Сисси умирала снова и снова. Я метался между надеждой и отчаянием. Это был постоянный, неиссякаемый источник беспокойства, и только алкоголь мог его подавить.

Сказав это, поэт стал смотреть на Старину Хейса, часто-часто моргая, потом перевел взгляд на его дочь, словно ожидая их суждения.

— По правде говоря, я сделался безумным, — заключил он.

Позже, когда настала пора возвращаться в Фордхем, Эдгар объявил, что не может сдвинуться с места. Его уложили в постель. Ольга снова стала ухаживать за этим большим ребенком.

Вытирая ему лоб, дочь констебля сказала, что надо бы научиться жить более осторожной и размеренной жизнью. Она попросила писателя как можно скорее найти женщину, достаточно любящую и сильную, чтобы помогать в работе и заботиться о нем.

Поборов слабость, По вдруг сел прямо на постели и поклялся, что она, Мэри Ольга Хейс, — именно та, кто ему нужен.

Девушка улыбнулась столь решительному настрою и стала уверять, что он ошибается.

Эдгар не желал слышать отказа. Она, самая удивительная и достойная представительница женского пола, создана только для него, Эдгара Аллана По.

— Милая моя, когда я люблю, то люблю до безумия, и не умею иначе. Ведь мое любимое имя — Мэри, а вас зовут именно так.

Дочь констебля снова мягко возразила: нет, не она та спасительница, о которой он говорит, явившаяся на землю только ради него.

Когда поэт заснул, Ольга рассказала отцу о его словах, уже знакомых Хейсу из рассказа Мэри Дженкинс.

Главный констебль напомнил дочери: хоть он и горячо надеялся на обратное, все еще существовала возможность того, что больной, лежащий у них на втором этаже, — убийца. Сыщик умолял дочь отказаться от этого человека: невыносимого, психически нездорового, безнадежного. Но девушка ответила, что при всем уважении к отцу, которого она очень любит и почитает, все-таки будет делать то, что сочтет нужным. И ничто на свете не заставит ее изменить своих намерений.

Глава 70

Колокола

На следующее утро По позвал Ольгу, и когда та пришла, сказал, что ему необходимо с ней поговорить.

По был в смятении и заявил, что отказ девушки сломил его, однако появились силы жить дальше.

Миссис Осгуд родила. Малышку назвали Фанни-Фэй. «Фэй» — от английского «фея», в честь стихотворения «Алмазная фея», которое Эдгар и Фрэнсис вместе попытались написать и прочли на неудачном литературном вечере в Вистоне. Говорили, что ребенок появился на свет нездоровым.