Самая черная птица - Джоэл Роуз

Поэтесса снова сошлась со своим мужем. Теперь они жили в Олбани, штат Нью-Йорк, хотя между супругами по-прежнему не все было гладко.

Очутившись на пристани, По отправился прямиком к миссис Осгуд, упал на колени и стал умолять остаться с ним.

— Я люблю вас, — сказал поэт, — и вы должны любить меня.

Фанни не знала, как отвечать на эти просьбы после того, как их самые сокровенные чувства были выставлены на всеобщее обозрение.

В это мгновение нянька принесла в комнату младенца, прервав тяжелый разговор. Отец вскочил на ноги и взглянул на малышку. Фэй была совсем крохотной и безутешно плакала…

Поэтесса пожаловалась: никто не знает, что за недуг мучит малышку. Девочку кормят, но пища как будто не насыщает ее и бедняжка не прибавляет в весе. Доктора разводят руками. Ах, видеть страдания дочери — самое тягостное наказание для женщины!

Через неделю По вернулся домой; уже в Фордхеме он узнал, что ребенок умер. Писатель вышел на улицу и стал ходить туда-сюда по крыльцу. Шагая от одного края маленькой балюстрады до другого, в накинутой на плечи шинели, он думал о смерти малышки. В мыслях что-то зарождалось: трактат, способный дать направление человеческим исканиям, совершить революцию в мире физической и метафизической науки. Бедняге казалось, что он способен открыть тайны бытия и небытия, разгадать секрет вечности.

Эдгар изголодался по женскому обществу. Заставить себя прийти на похороны маленькой Фанни-Фэй он не смог. И снова отправился к Ольге Хейс.

— Я совершенно уверен, — пожаловался поэт девушке, — что рожден для страдания, и от этого жизнь мою переполняет горечь, — а потом добавил, что презирает невеж и терпеть не может пустую светскую болтовню.

В присутствии отца он сказал Ольге, в точности повторив слова, которые Хейс уже слышал в изложении миссис Мэри Дженкинс, что у нее самые прекрасные волосы.

— Именно о таких всегда грезили поэты, — произнес По, слабо улыбаясь. — Я от них без ума.

Ему снова ответили отказом.

По был унижен. Промучившись еще несколько недель, он решил, что снова должен попытать счастья с миссис Осгуд, и опять отправился в Олбани.

Когда писатель переступил порог дома Фанни и заговорил о любви, она вовсе не была удивлена. Поэтесса заявила, что ждала его, так как знакомая прорицательница предсказала приход мужчины в черном. Парочка обнялась, вновь переживая случившееся, женщина оплакала их умершего ребенка. С тоской вспомнила об их первой встрече в «Астор-хаусе». Влюбленные сидели на тропинке у дома, возле садовой ограды, под кустом жимолости, залитые лунным светом. Миссис Осгуд сказала, что сочинила для него стихотворение, и по памяти прочла:

Древний, мрачный Ворон, странникС берегов, где ночь царит,В снах я шум зловещих крыльевЧасто слышу у двери.

Не голубок воркованье,О каком Шекспир писал, —Крыльев черных трепетаньеВ сребролунных полосах,Чем голубок тех лобзанье,Белых лебедей краса,

Благородней… Ворон вещий!Что ты напророчишь мне?Он, взмахнув крылом зловеще,Каркнул: «Знай, надежды нет!»

В тот вечер По предложил Фанни выйти за него замуж, хотя и признал при этом, что чувства его находятся в смятении, так как все еще свежа рана от утраты Вирджинии.

Женщина уверила поэта, что это не имеет для нее значения; кроме того, ведь она была по-прежнему замужем за мистером Осгудом.

— Я поговорю с вашим мужем. — Писатель встал, сжимая ее руки в своих.

— Нет-нет, — запротестовала Фрэнсис. — Я сама с ним поговорю. — И заплакала.

Эдгар вернулся в Фордхем счастливый и сообщил Мадди, что вскоре будет жить в их маленьком домике с молодой женой.

Миссис Клемм встревожило это неожиданное и безумное признание; она просто пала духом при мысли о том, что новая жена Эдди будет теперь вести вместе с ними жалкое существование, к которому вряд ли привыкла. Жизнь, которая свела в могилу ее собственную дочь.

По попытался рассеять опасения тетушки. Он пообещал ей, что Фанни не доставит никаких хлопот.

— Миссис Осгуд слишком сильно любит меня, — возразил он Мадди.

Та сдалась. Сменив тактику, она попросила своего зятя как можно скорее предупредить невесту об обстоятельствах их жизни; объяснить ей, что значит постоянно испытывать нужду в самом необходимом.

Поэт посмеялся над опасениями миссис Клемм, поцеловал ее в щеку, сказав, что у него есть план, как добиться успеха. Мадди восприняла эту речь весьма холодно.

По покинул Фордхем на поезде, но поехал не прямо в Олбани, а сначала отправился в Хартфорд, штат Коннектикут, на новую фабрику Сэмюэла Кольта.

Полковник счел, что их совместное предприятие с Илаем Уитни-младшим не приносит дохода, и довольно внезапно забрал свою долю из бизнеса.

Еще до того, как был выполнен второй государственный заказ, Кольт разорвал это партнерство и перевез свою часть фабрики, в том числе новое оборудование, в Хартфорд. Именно сюда и пришел По.

Поэту не пришлось ждать, его сразу же проводили в кабинет полковника, представлявший собой сочетание дорогих пород дерева Центральной Америки и индийских ковров.

— По! — воскликнул Сэмюэл Кольт, увидев гостя и вскочив на ноги. — Господи, друг мой! После всего того, что я слышал и читал в прессе, вот уж не думал, что снова увижу вас живым.

— Со мной все в порядке, — произнес писатель и добавил вошедшую у него в привычку поговорку: — Хорошо. Отлично. Мистер Кольт, пожалуйста, уделите мне некоторое время.

— Внимательно слушаю вас. Садитесь.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил По, приводя себя в порядок. — У меня есть одна рукопись, которая, как мне кажется, может вас заинтересовать. Хоть я и не принес ее с собой. Уверен, написал это не кто иной, как ваш брат, и не так давно. Что скажете на это, сэр?

Фабрикант поджал губы, и на лице его изобразилось кислое выражение.

— Мой брат умер, — сказал он тихо, но твердо. — Надеюсь, вы не станете с этим спорить.

— Нет… нет, — с запинкой произнес Эдгар и закашлялся. Кольт внимательно рассматривал его. — Тот текст, который у меня есть, был написан до трагической кончины Джона. Мне прислали всего лишь копию, и я готов поклясться в этом на любом допросе. Я лишь ищу вашей помощи и поддержки, сэр. Рукопись прислали недавно. Кто — я не знаю. Сначала думал, что вы, но, быть может, это сделала его жена.

— Надеюсь, вы не собираетесь доставлять мне ненужные проблемы, мистер По. Вдова моего брата вернулась в Европу. Возможно, она послала вам текст. Не могу сказать наверняка.

— Клянусь душой моей бедной жены, — ответил поэт, прочищая горло, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить память вашего брата. Полагаю, стихотворения попали ко мне, дабы их опубликовали. Но я могу ошибаться, а посему пришел выслушать решение от вас, человека столь сильной воли и ясного ума. Мы все будем радеть о справедливости, сэр. Именно поэтому я здесь. Сисси умерла, да упокоит Господь ее душу.

— Сочувствую вам, — сказал Кольт, неотрывно глядя на По.

— Благодарю вас. Сейчас я помолвлен с другой. Чудесная женщина, должен сказать. Поэтесса, умная, очаровательна. Вирджиния была бы довольна моим выбором.

— Рад за вас. — Бизнесмен положил ногу на ногу, явно теряя терпение, но писатель был поглощен собой.

— Еще раз спасибо, сэр. Жаль говорить об этом, но у меня возникла проблема. Вижу, на вашей оружейной фабрике дела идут отлично, и восхищаюсь вашими успехами. Жизнь писателя выглядит совершенно иначе. Вы хотите обессмертить наследие вашего брата? Ради этой достойной цели могу ли я попросить аванс в счет вознаграждения за публикацию его произведений?

— Вам нужны деньги?

— Только лишь вознаграждение за издательский труд в отношении оказавшейся в моем распоряжении рукописи, сэр. Я ни в коем случае не стал бы просить несправедливо.

— Понятно. Вы меня успокоили, хоть и смутили. Что конкретно собираетесь делать?

— Как вам будет угодно, полковник. Прослежу за тем, чтобы замечательное творчество Джона было опубликовано достойным образом, поскольку вижу в этом свой долг… Или, если хотите, я могу сделать так, чтобы рукопись исчезла, и больше о ней никто никогда не услышит. Оставляю решение вопроса полностью на ваше усмотрение.

Кольт на короткое время замер в раздумье.

— Ясно, — сказал он, едва заметно кивнув. — Я понимаю ваш замысел и знаю, как следует поступить, сэр.

По прибытии в Олбани По обнаружил, что по городу ходят нелицеприятные слухи касательно его самого и брачных планов миссис Осгуд. Поговаривали также, что беспутный поэт с самого приезда снова начал пить.

В качестве условия свадебного соглашения Эдгар обещал Фанни перестать пить. В конечном счете, поддавшись на уговоры друзей, утверждавших, будто ее влияние на будущего мужа окажется равным нулю, невеста передумала и решила отказаться от брака. Писатель был вызван в фамильный особняк Осгудов напыщенным письмом.