Бумажные войны (сборник) - Игнатий Кларк

Помимо внешнеполитической близорукости, «предъявить» Владко можно было и многое другое. Аэроторпеды следуют той «ворошиловско-коминтерновской» концепции, что была позднее развита Шпановым, Павленко и иже с ними — война будет вестись «малой кровью» на территории врага и вызовет социальную революцию в стане противника, которая упростит и облегчит путь к победе. И не только: безусловно подразумевалось расширение советской империи на запад и восток; у Владко говорится даже не о сателлитах, а о «вступлении центральной Европы в состав нового Советского Союза». Однако канон этой оборонно-наступательной фантастики еще не установился, и в главном Владко дал маху: сталинско-ворошиловская доктрина в романе выдержана не до конца. Владко допускает не только тактические поражения и кратковременное отступление Красной армии в глубь страны, но и уязвимость внутренних территорий СССР, лишь частично защищенных от воздушных налетов и неподготовленных к бактериологической войне. У красноармейцев нет защиты от ядовитого «кольрита»; у Советского Союза полностью отсутствует значимый военно-морской флот (в гл. 19 романа «создавать большой военный флот СССР» плывет восставшая «великосакская» эскадра)[313]. Разумеется, Владко рисует данные слабости как несущественные — враг пребывает на советской территории не более нескольких часов, потери ничтожны, Красная армия уверенно отражает любые атаки и быстро переходит в наступление.

Уместно сравнить эти аспекты Аэроторпед с повестью Может быть — завтра (1930) А. Скачко, определенные детали которой были уже непредставимы в 1934 г. Скачко изображает панические настроения в Москве при известии о приближении вражеской воздушной армады, растерянность и страх на срочном заседании Совнаркома: «Многие, чувствовавшие себя в безопасности за полумиллионом штыков Красной армии, не могли поверить, что теперь им самим придется бороться, защищая жизнь». Бывший командарм оказался прозорливей других «оборонных» авторов: эти описания зримо предвосхищают московскую панику середины октября 1941 г. Скачко, с двадцатых годов занимавшийся вопросами национальных меньшинств и освоения Севера, не успел ее увидеть — он умирал в сталинском лагере. В повести его Москва чудесным образом спасается от гибели: пока советские эскадрильи в тяжелом бою задерживают противника, скромный инженер-изобретатель успевает развернуть экспериментальные установки, и над столицей встает облако, поглощающее ядовитые газы. Однако Скачко упоминает замотанных бинтами раненых на улицах, санитарные палатки на московских бульварах, «пожарища» на окраинах и зараженные «случайными бомбами» с газом районы. Заключительные авторские ремарки подводят читателя к мысли, что Москву в принципе невозможно эффективно защитить от налетов крупных вражеских авиасоединений. Владко очень далек от подобных вольностей; но в обстановке продолжающихся репрессий против украинской интеллигенции, недавнего катастрофического голода 1932-33 гг. и чистки партийных кадров — и его правоверный роман мог показаться харьковским литературным функционерам слишком «сомнительным».

Как бы то ни было, инцидент с запретом книги никак не сказался ни на весьма благополучной карьере Владко, ни, по всей видимости, на издательстве, которое продолжало широко печатать произведения фантаста. Только в 1935-36 гг. в «Дитвидаве» и других издательствах Владко опубликовал повесть Чудесный генератор (Чудесний генератор), роман Аргонавты Вселенной (Аргонавти Всесвіту) — каждая из этих книг вышла в те годы двумя отдельными изданиями — и, наконец, сборник Двенадцать рассказов (Дванадатъ оповідань), шесть из которых представляли собой переработанные главы из опального романа[314]. Интересно, что Владко, предусмотрительно убрав в новых вариантах все упоминания о фашизме, все же снабдил героев откровенно немецкими именами и фамилиями, позволив себе и более откровенный намек — командиром эскадрильи вражеских истребителей он назначил «полковника Гитлова».

В 1937 году в журнале Піонерія (№ 7) был опубликован рассказ Танк МТ-77, где прежние тяжелые «прыгающие» танки Дика Гордона превратились в легкие танкетки, вооруженные огнеметами и скачущие, словно блохи, во всех направлениях.

В 1939 г. Владко вновь вспомнил о романе, откуда извлек и переработал еще одну главу: так в газете Соціалістична Харківщина (соответственно, 24 июля и 11 сентября) появились тексты Стальные москиты (Стальнi москіти) и Танк МТ-77, оба с подзаголовком Эпизод будущей войны (Епізод майбутньої війни). Эпопея с публикацией переработанных глав романа завершилась лишь в 1941 году, когда в библиотечке Фронт і тил издательства «Радянський письменник» 10-тысячным тиражом были переизданы Стальні москіти (с подзаголовком «Рассказ-пролог»).

Учитывая количество этих публикаций — в общей сложности восемь военно-фантастических рассказов — вызывает немалое удивление тот факт, что и в лучших работах, посвященных советской военной или «оборонной» фантастике, имя Владко отсутствует. Между тем, его роман существенно опередил тех же бесконечно муссируемых Павленко и Шпанова и представляет собой бесспорную классику этой крайне специфической ветви литературы, а недавняя публикация Аэроторпед[315] заставляет нас по-новому взглянуть на ее историю.

В некоторой степени исследователей оправдывает ключевое обстоятельство: роман Аэроторпеды возвращаются назад не упоминался в советской библиографической литературе и долгие годы считался неопубликованным либо утраченным (хотя взаимосвязанные произведения Владко оставались все это время вполне доступны и никак не должны были игнорироваться). Однако еще в 1991 г. журнал Наука-Фантастика сообщил о наличии печатного экземпляра романа[316]:.

И еще об одном малоизвестном факте из творческой биографии писателя. Незадолго до появления «Аргонавтов Вселенной», примерно в 1934–1936 годах, был напечатан тираж еще одного романа Владко, «Аэроторпеды возвращаются назад». Произведение имело острую антифашистскую направленность. Но на беду, сталинский режим решил побрататься с Германией. Поэтому какие-либо намеки на нелюбовь к брату стали, мягко говоря, неприемлемыми. Тираж книги, понятное дело, был уничтожен. А когда праздновалось 60-летие Владимира Николаевича, академик Белецкий вручил юбиляру экземпляр этого злосчастного издания. Кто спас эту книгу — неведомо. Ныне этот уникальный экземпляр хранится в фондах Музея украинской литературы[317].