Цветная музыка сидхе - Милена Валерьевна Завойчинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не представляю, как именно в меня были вложены все эти премудрости. Меня словно распылили на частицы, а потом собрали заново, но уже полноценной и знающей.
Когда я вынырнула из Источника мира и вернулась обратно в подземный зал, я действительно, без преувеличения, умела ВСЁ!
Нет, разумеется, обычной магии, управлению стихиями, артефакторике или алхимии, лечению или постановке щитов, заклинаниям и прочим сложным наукам мне предстоит обучиться в академии. Но то, что мне положено знать по самой моей сути, что вложено в кровь, я впитала.
«Ну как?» – выдержав внушительную паузу, пока я одевалась, спросила душа города.
– Я всё знаю, – тоже помолчав, прежде чем ответить, произнесла я. – Знаю и умею. Мне нужно решить, как с этим существовать.
«Ты сделаешь правильный выбор, дитя», – грустно произнесла она.
– Да. У меня не останется иного выхода.
«Выход всегда есть. Но ты знаешь точку невозврата. Подумай над этим».
– Я не хочу, чтобы всё так… Альенда, мама, тоже знала, что и как произойдет в будущем? Как с этим жить?!
«Ну что ты, милая. Это непосильная ноша даже для сидхе. То, что тебе сейчас ве́домо о будущем, ты забудешь. Всеобщее ЗНАНИЕ дается один раз, при первом слиянии с Источником. А позднее к тебе могут приходить видения. Или ты просто будешь что-то чувствовать, словно это уже когда-то было. Ты поймешь и будешь догадываться, как поступить».
– И что теперь? Что дальше? – застегнув пряжку ремня, я выпрямилась и сцепила подрагивающие от нервного перенапряжения руки в замок.
«Ты можешь погулять по городу, если желаешь. Я могу показать тебе дом твоей семьи. Хочешь?»
Да, я хотела этого.
И ступая по освещенной уже взошедшим солнцем Силиарии, я не могла сдержать слез. Они градом катились по моим щекам. Потому что я внутренним взором видела, как здесь было раньше. А сейчас город был мертв. Я стирала тыльной стороной ладони или рукавом соленые ручьи, но они продолжали бежать. Я не всхлипывала и не рыдала, но и перестать плакать не могла.
«Здесь», – нарушила молчание моя незримая собеседница.
– Сколько их было? Моих родных? – рассматривая изящный особняк с резными колоннами у входа, спросила я.
«Две твои прабабки и два прадеда, дед и бабушка. И Альенда».
– А остальные? Ведь мы вечноживущие. Так где же мои более древние предки?
«Вечноживущие, но уходящие вслед за своей парой. Мир всегда был неспокоен. Вы не умираете от старости, но вас можно убить. Помни об этом».
Кивнув, принимая информацию к сведению, я потянула на себя тяжелую дверную створку и вошла в дом.
Долго бродила я по комнатам, рассматривая картины на стенах, бережно беря в руки изящные статуэтки и хрустальные невесомые безделушки. Прошлась пальцами по струнам гитары, прислоненной к стулу в гостиной.
Было ощущение, что хозяева ненадолго вышли и вот-вот вернутся. Никакого запустения, грязи или пыли. Порой я ловила себя на том, что прислушиваюсь, не раздадутся ли шаги? Не окликнет ли меня кто-нибудь из-за спины, интересуясь, что за незваная гостья бродит по коридорам?
В одном из шкафов нашлись роскошные женские платья. Старинные фасоны, незнакомые мне силуэты. Сейчас, в мое время, так не одеваются. А тогда, более тысячи лет назад… Вероятно, они принадлежали моей бабушке.
– Силиария, можно взять что-нибудь на память о своей семье? – спросила я, разглядывая невероятной красоты серебряный медальон, забытый на трюмо среди баночек с пудрой и румянами.
Открыть его я не решалась, но мне невыносимо хотелось забрать отсюда именно его. Всего лишь единственную вещичку, связывающую меня с родными, которых я никогда не видела.
«Только один предмет, малышка. Только один. Реши сама, что именно ты хочешь. И эту вещь не должны видеть окружающие».
– Тогда – это украшение.
И лишь озвучив свое решение, я дрожащими пальцами нажала на замочек и раскрыла медальон.
Как я и подозревала, внутри оказалась миниатюра. Совсем крохотный семейный портрет: красивая светловолосая пара и весело улыбающаяся девчушка с маленькой родинкой над верхней губой.
Мои дед, бабушка и их дочь – Альенда.
«Ты очень похожа и на Альенду, и на свою бабку – Рами́лию. А родинка у тебя и у Альенды – от прабабки. Рамилия очень расстраивалась в детстве, что ей не досталась фамильная черта. Алиа́ндра, твоя прабабушка, не единожды утешала ее, но воздействовать на внешность волшебством категорически отказывалась и запрещала. Сидхе не меняют и не улучшают свой облик, вы и так совершенны».
Я невольно улыбнулась, слушая такие трогательные милые подробности. Сложно вообразить, как давно это было. И вот эта дивная красавица, мама Альенды, моя бабушка, когда-то тоже была маленькой девочкой, огорчавшейся, что ей не досталась маленькая фамильная родинка над верхней губой.
Бережно закрыв крышку медальона, я надела его на шею и спрятала под одежду. А потом легкий шепот, буквально несколько слов, и никто, кроме того, кому я сама покажу это украшение, не увидит и не догадается о нем. Теперь я умела так делать.
Не знаю, сколько еще я гуляла по застывшему во времени и пространстве городу. Ни жажды, ни голода, ни усталости я не чувствовала, как не появлялось и иных физических потребностей.
Возникало ощущение, что я сама тоже пребываю в стазисе или в некоем небытии, при этом двигаясь, дыша, мысля и разговаривая.
– Мне пора, – в какой-то момент приняла я решение возвращаться.
«Уверена? Ты можешь остаться на столько, на сколько пожелаешь».
– Меня ждут, Силиария. К тому же старейшины Тьяринды подсунули нам следящий амулет. Я не хочу отсутствовать слишком долго, ведь моим спутникам тяжело будет прикрывать это.
«Ох, малышка! Ну-ка, подумай! Как ты можешь поступить?»
Я остановилась, уставившись на ярко-синие ставни дома, мимо которого шла в этот момент. Как я могу поступить? Но разве?..
– А так можно?
«Конечно. Это ведь недолгий период, и ты ничего не изменишь».
Неверяще покачав головой, я двинулась в сторону тонкой пленки защитного купола. Там, снаружи, меня ждут Ирма и Рас. А я даже не представляю, сколько часов или суток прошло на самом деле. Ведь в застывшем в стазисе городе временные потоки текут иначе.
«Прощай, маленькая сидхе. Рада была познакомиться с тобой. Больше не приходи. Здесь уже нет и не будет жизни, а у тебя свой путь. Всё,
