Вооруженные силы Юга России. Январь 1919 г. – март 1920 г. - Антон Деникин

4. Законодательная власть на Юге России осуществляется Законодательной палатой.

Примечание: Проведение выборного закона в спешном порядке, а равно текущее законодательство, возлагается на Законодательную комиссию, созываемую по соглашению с главным командованием из представителей казачьих войск и местностей, находящихся под управлением главнокомандующего.

5. Функции исполнительной власти, кроме возглавляющего Южно-русскую власть, отправляет Совет министров, ответственный перед Законодательной палатой, кроме министров военно-морского и путей сообщения.

Примечание: Военное снабжение сосредоточивается в Военном министерстве. Министр продовольствия исполняет требования военного ведомства по снабжению армии.

6. Председатель Совета министров назначается лицом, возглавляющим Южно-русскую власть, а члены Совета министров утверждаются им же по представлению председателя Совета министров.

7. Лицу, возглавляющему Южно-русскую власть, принадлежит право роспуска Законодательной палаты и право относительного «вето». Причем к вторичному рассмотрению отклоненного закона палата может приступить не ранее чем через четыре месяца после его отклонения, и закон восприемлет силу лишь по принятии его большинством двух третей состава палаты».

Совещание выработало еще положения о Законодательной комиссии и о разграничении общегосударственной и местной власти. Верховный Круг, не приступая к обсуждению проектов, передал их в комиссию, и света они не увидели.

Ответственное министерство, Законодательная палата и условное вето знаменовали переход от диктатуры к конституционным формам правления… Я не допустил ограничения полноты военной власти главнокомандующего и сохранил подчинение только ему важнейших органов ведения войны. Это было по времени самое главное. Кроме того, Круг принужден был отказаться от своего ультимативного требования о предоставлении ему законодательных функций до созыва палаты. Это было невозможно ввиду отсутствия государственного смысла в деяниях Круга и совершенно неприемлемо в глазах российских людей.

Обе стороны пришли к соглашению под давлением обстановки, без особой радости и без больших надежд…

Стремясь к осуществлению народного представительства, я считал теперь, как и ранее, что в дни борьбы и потрясений и при том поразительном расслоении, которое являл собою организм противобольшевистской России, только военная диктатура при некоторых благоприятных условиях могла с надеждой на успех бороться против диктатуры коммунистической партии. Что рассредоточение и ослабление Верховной власти внесет огромные трудности в дело борьбы и строительства в будущем. Но стоило ли страшиться этого будущего, когда гибло настоящее и нужно было пытаться спасти его?..

Спасти, хотя бы и дорогою ценой…

Донская и кубанская оппозиции Верховного Круга подходили к вопросу с другой стороны: «Мы вынуждены силою обстоятельств… отступить с болью в сердце и душе от чистоты демократических принципов… и принять положения, далекие даже от скромных наших пожеланий…»

Было условлено, что главнокомандующий и Круг особым согласованным актом объявят о состоявшемся соглашении. Проект воззвания Круга, составленный Агеевым, не был принят Кругом и тем не менее появился в печати под заголовком «Обращение Верховного Круга Дона, Кубани и Терека к населению». В этом «Обращении» Агеев и его единомышленники, превознося себя безмерно и обвиняя во всем случившемся «Особое совещание», возглашали: «…Теперь благодаря влиянию Верховного Круга устранены от власти безответственные чиновники-честолюбцы… Мы, народные избранники, (установили) власть, у которой будут стоять только истинные защитники народа… Отныне народные чаяния и надежды будут немедленно осуществляться во всей полноте…» Бывшие члены «Особого совещания» выступили с кратким заявлением относительно «документа… содержащего явную и намеренную ложь, заслуживающую презрения со стороны всех, кто в основу своей деятельности не полагает дешевой демагогии…».

Подобные приемы, усвоенные лидерами Круга, обещали мало хорошего…

В конце января я освободил от председательских обязанностей генерала Богаевского. После совещания с лидерами трех фракций Круга, предложившими на пост председателя Совета министров Н. М. Мельникова[213] (донцы и терцы) и Тимошенко (кубанцы), я предложил первому из них составить кабинет. Дело это встретило большие трудности как по наличию большого числа влиятельных членов Круга, стремившихся стать министрами, так в особенности ввиду непременного желания кубанской фракции получить пять портфелей и в том числе для Тимошенко — министра иностранных дел.

Не веря в прочность и длительность соглашения, я был озабочен, главным образом, тем, чтобы сохранить в руках людей лояльных и не опасных в смысле приятия большевизма главнейшие средства вооруженной борьбы — внешние сношения, Военно-морское управление, финансы и пути сообщения. Намеченный Мельниковым состав совета не встретил с моей стороны возражений, за исключением кандидатуры Агеева, присутствие которого в правительстве как лица, склонявшегося к большевизму, и беззастенчивого демагога, я считал опасным. Но Мельников уверил меня, что желание Агеева стать министром настолько велико, что, получив пост, он совершенно преобразится, а в то же время назначение это обезоружит донскую оппозицию. Что касается приглашения лидеров кубанской самостийной группы — этот вопрос был нами разрешен отрицательно. Это обстоятельство вызвало среди кубанских самостийников большое раздражение и сразу восстановило их против нового правительства.

В начале февраля главнейшие посты были замещены[214], и Совет министров представил мне в спешном порядке декларацию — воззвание «Ко всем гражданам». Я был немало удивлен вступлением в декларацию, в котором существо происшедшей перемены изложено было такими словами: «Во Имя спасения Родины и возрождения ее на основах народовластия, по соглашению главнокомандующего ВСЮР с демократическим представительством Дона, Кубани и Терека образована новая власть — «Южно-русское правительство» из следующих лиц…» Шел список министров…

Такое определение, совершенно расходясь с принятой нами «конституцией» и устанавливая нечто вроде директории в составе несменяемых членов ее, явилось, по-видимому, результатом отсутствия в составе правительства государствоведов. После исправления вступления декларация, повторявшая многие хорошие слова и благие намерения предыдущих правительств (в аграрном вопросе декларация обещала «всю землю, чья бы она ни была, превышающую определенную законную норму, какую распределить между нуждающимися в земле». В области внешних сношений особливая забота уделялась упрочнению дружественных отношений с Польшей, Азербайджаном, Грузией и Арменией), была оглашена Н. М. Мельниковым на Верховном Круге и опубликована в печати.