В сердце Антарктики - Эрнест Генри Шеклтон

Движение передавалось коробке скоростей при помощи сцепления, причем в соприкасающихся частях металл был покрыт кожей. Скорости были специально заниженные; всего имелось четыре скорости переднего хода и одна заднего. Когда Дэй в первый раз попытался пустить машину в ход, он не мог выключить сцепление, так как кожа примерзла к металлу. Пришлось разогреть все части и потом высушить их, протерев губкой.

У нас было несколько типов колес, но скоро мы пришли к убеждению, что наилучшие результаты дают обыкновенные колеса с резиновыми шинами и цепями против скольжения. При температуре —34° C шины делались очень твердыми и не пружинили, но никаких особых неудобств это не вызывало, даже если приходилось ехать по очень неровному льду.

19 сентября Дэй, Брокльхёрст и Адамс отправились на автомобиле, к которому были привязаны сани с 340 килограммами груза, устраивать на Ледниковом языке склад для южного путешествия. Дул резкий ветер при температуре —30,6 °C, но автомобиль прошел первые 13 км по морскому льду до острова Неприступного очень хорошо. Затем он попал на заструги, образовавшиеся от действия ветра между Неприступным островом и островом Палатки, и застрял в мягком, рыхлом снегу. Однако примерно на полтора километра дальше к северу был найден лучший путь, где заструги оказались не так сильно выражены. Автомобиль добрался все же до Ледникового языка и остановился в четырехстах метрах от него. Остальную часть пути людям пришлось самим тащить сани, потому что поверхность льда была покрыта слишком рыхлым снегом. Обратный путь представлял уже меньше трудностей, так как Дэй ехал по своей же колее. За весь этот день автомобиль прошел не менее 48 км со скоростью от 5 до 24 км в час. Трое участников поездки выехали с зимовки в 9 часов 30 минут и вернулись в 18 часов 45 минут, проделав работу, которая без помощи автомобиля, заняла бы шесть человек на два-три дня.

Очень трудно было выводить машину на морской лед, зачастую это было самой мучительной частью путешествия. Короткий крутой спуск с уклоном градусов в 45 вел к широкой приливной трещине, а за ней начинались мелкие трещины и широкий прорыв с нагроможденным по обеим сторонам льдом и большими сугробами. Нередко автомобиль совсем застревал, и требовалось участие всех, кто был дома, чтобы вытащить его и сдвинуть с места. Оставлять автомобиль на морском льду было невозможно, там не находилось никакого укрытия, и первая же буря могла унести его.

Около 14 сентября мы начали деятельные приготовления к поездке для устройства склада. Я решил поместить склад в 100 географических милях[80] (185 км) к югу от зимовки экспедиции «Дискавери», предполагая сложить там маис для лошадей. Если бы по какой-то случайности во время похода к Южному полюсу мы не смогли бы отыскать этот склад, потеря некоторого запаса маиса была бы для нас все же менее серьезным несчастьем, чем потеря провизии, предназначенной для нас самих. Я вовсе не предполагал, что представятся трудности в отыскании склада, но могло случиться, что сильные снежные бури совершенно занесут его и уничтожат все опознавательные знаки.

В партию для устройства склада, кроме меня, вошли Адамс, Маршалл, Уайлд, Джойс и Марстон. По уже изложенным мотивам я не собирался брать с собой ни лошадей, ни собак. Мы взяли две палатки, на трех человек каждую, и два трехспальных мешка, так как ожидали, что придется иметь дело с очень низкими температурами. Неудобство этих мешков, как я уже писал, заключается в том, что спящие в них мешают друг другу, но при столь коротком путешествии это не так уже существенно, а дополнительное тепло могло нам понадобиться. Я совершенно убежден в том, что для длительных путешествий в полярных условиях лучше применять мешки на одного человека. Помимо всех прочих соображений, для человека большое облегчение обладать таким собственным маленьким домом, куда он может удалиться после тяжелого дня работы и где его никто не потревожит. В таком мешке каждый приспосабливает отверстие для воздуха по своему вкусу, тогда как если в одном мешке находятся два или три человека, один из них будет задыхаться от духоты, а другой жаловаться, что дует.

Партия наша вышла с мыса Ройдс 22 сентября с грузом около 77 кг на человека. Первую часть пути проделали в автомобиле. Дэй повез нас на машине с привязанными к ней сзади санями, причем все участники разместились кто на санях, кто на автомобиле. Дэй доставил нас к Неприступному острову со скоростью около 9 км в час (позднее мне рассказали, что обратно машина прошла до дома 13 км за 20 минут). Затем мы сами впряглись в сани и пошли по довольно хорошей дороге. Первую ночь ночевали уже в доме «Дискавери». Когда автомобиль отъехал от дома, за ним побежали трое из наших щенков. Они никак не хотели возвращаться, вероятно, потому, что Джойс обыкновенно кормил их. Они следовали за нами до мыса Хат – это была первая далекая прогулка щенков за их короткую жизнь. Вечером, наевшись сухарей и мяса, которые мы им дали, они устроились в углу дома на ночевку. Мы не могли взять их с собой на барьерный лед, хотя они, конечно, охотно последовали бы за нами. Поэтому ничего больше не оставалось, как запереть их в доме до нашего возвращения. Там было достаточно снега, так что они не могли нуждаться в воде. Мы откупорили ящик с сухарями и несколько жестянок мяса и поставили их так, чтобы щенки могли до них добраться. Когда мы выступили в путь, нас долго провожал тревожный лай и визг, доносившийся из дома.

Путешествие оказалось очень тяжелым, так как температура опустилась до —50,5° C, при ветре, достигавшем силы бури. Мы шли по пути, который был хорошо уже известен по предыдущим поездкам, и потому я не буду пространно останавливаться на наших переживаниях. Первая снежная буря захватила нас немного южнее острова Уайт-Айленд. Мы вышли утром, двигались вперед до 10 часов 30 минут. К этому времени порывы ветра усилились и поднялась такая непроглядная метель, что нам пришлось остановиться лагерем. Сперва мы поставили только одну палатку в надежде, что через несколько часов сможем идти дальше; но ветер не утихал, и нам пришлось сооружать вторую палатку, отказавшись от мысли о дальнейшем продвижении на этот день. Ранним утром 26 сентября мы смогли выйти в путь. Керосин так замерз, что нельзя было налить примус. Немного севернее утеса Минна-Блаф[81] мы попали на ледяные гребни, образовавшиеся от сжатия льда. К счастью, погода в это время была хорошей.

Большинству из нас уже приходилось испытывать удовольствие, когда проваливаешься в трещину на всю длину постромков. Адамс же, Маршал и Марстон еще не были знакомы с этими мелкими неприятностями, неизбежными в путешествии по Антарктиде, однако очень скоро они тоже освоились с ними. Помню, как-то вечером Марстон спросил, как мы думаем, ничего не случится, если он немного побродит по окрестностям. Ему кто-то ответил: «Если хочешь поиграть в «или-или», можешь попробовать». Марстон не понял этого ответа. Тогда кто-то другой пояснил ему, что «игра» заключалась в том, что или ты провалишься, или останешься цел.