Восточный фронт - Владислав Савин

Т. (с улыбкой) — Это мнение, случайно, не от японских и китайских фильмов пошло? Смотрел я эту рекламу рукомашества и дрыгоножества, ну прямо как комедии, и смеялся до слез, ну просто юмор для понимающего человека! Они ведь показывают, что у них буквально каждый рядовой был таким мастером "боевых искусств", что хоть сейчас на чемпионат! А уж Голливуд, "Вторая кровь", ну как там называлось, где ученик великого Фунакоши в одиночку и голыми руками убивает 59 наших солдат — морпехов во главе с генералом, уворачиваясь от очередей из АК буквально в упор? Ну, в кино любое чудо можно изобразить, но к реальности это не имеет никакого отношения! А если серьезно — могу подробно ответить, коль хотите.

С. — Если можно, Сергей Гаврилович.

Т. — Начнем с того, что есть боевые искусства — то, что используется в бою, чтобы убив врага, выжить и победить самому; а есть "спортивные единоборства" — это совсем другая категория, соотносящаяся с первой примерно так же, как спортивная малокалиберная винтовка с боевым автоматом. Нет, из мелкашки тоже можно убить — но я бы никому не посоветовал бы идти с ней в бой против врага, имеющего нормальное армейское оружие. Да, спортивные единоборства полезны — укрепляют тело, закаляют характер, позволяют постоять за себя. Но лезть в настоящий бой против врага, умеющего квалифицированно убивать, со знанием спортивного дзюдо или карате, это разновидность самоубийства!

А то, что было на Дальнем Востоке — да, когда‑то это было настоящими боевыми искусствами, но в средневековье! Да, традиции предков, поддержание боевого духа нации — но какой толк в современном бою, пусть даже и ближнем, от фехтования на мечах или алебардах? Или от умения метко стрелять из лука?

С. — Никакого, Сергей Гаврилович. Но, есть же еще карате, кунфу, то же дзюдо — неужели от них нет никакой пользы?

Т. — Во — первых, шансы вооруженного солдата — призывника и безоружного мастера каратэ уравниваются где‑то с трех метров — и какая возможность в бою добраться до противника на это расстояние? Во — вторых, настоящих мастеров, действительно умеющих убивать голыми руками, найдется даже не один из целой роты, а хорошо, если один из тысячи. И что мы имеем в результате, даже когда сойдутся в ближнем бою рота на роту, батальон на батальон, как тогда на берегу острова Шушму?

Но, вернемся к сравнению восточных боевых искусств и "русбоя". На Востоке потратили массу сил на создание всех этих "систем" — и, что очень важно, их специализацию. Как у тех же японцев, кэн — дзюцу, владение мечом, нагината — дзюцу- алебарда, со — дзюцу — копье, дальше не помню точно, но знаю, что отдельные "искусства" были для дубинки, кинжала, посоха, да чего только не придумают там для членовредительства? А у нас, на Руси, начинали когда‑то как и японцы с китайцами, с рукопашки и холодного оружия — но очень быстро перешли к созданию комплексных боевых систем, включающих в себя все вместе и во взаимосвязи! Что оказалось очень полезным и в наше время. Вы ведь знаете, что на Западе раздаются голоса, что "русбой" это не древнее русское умение, а чистая выдумка Смоленцева и кого‑то еще с ним?

С. — Однако же общеизвестно, что многие приемы "русбоя" очень похожи на каратэ и айкидо? Хотя о прямом заимствовании вряд ли можно сказать, из‑за хронологических рамок.

Т. — Огромная заслуга Смоленцева, что он систематизировал и свел воедино то, что было до него — а если еще и сам что‑то придумал в дополнение, так еще большая ему честь! Казачий "Спас", "пластунский бой", даже "жандармская" школа пистолетного боя, а также что‑то из боевых искусств других стран, все вошло элементами в новую систему! В том числе и от Востока — ведь Ощепков, один из основателей самбо, до того имел мастерский дан по дзюдо! А журналист и писатель Гиляровский владел "китайской борьбой", изученной им от какого‑то матроса. Так что меня не удивляют даже японские мотивы в русбое — как отдельные части большой системы, в которой Смоленцев творчески соединил рукопашку с владением автоматическим оружием и метанием гранат — мне посчастливилось бывать на семинарах, которые проводил он сам, так там все определялось дистанцией: дальность действительного огня, работы штыком и прикладом, ноги — нож — руки, захваты и броски. И он же создал курсы подготовки разной категории сложности — начиная с простейшего, из пяти занятий, введенного еще на фронте в 1943 году — что не делало из обычного бойца мастера, зато так можно было быстро обучить каждого, повышая его шансы выжить в ближнем бою. Следующая ступень для гвардейской пехоты и штурмовиков, дальше — для воздушных десантников и нас, морских пехотинцев, ну и вершина, для осназа. Немаловажным было, что в системе Смоленцева индивидуальное мастерство накладывалось на тактику, "парных боевых звеньев" (прим — у нас известна как тактика бразильских городских партизан — В. С.). То есть, если вернуться к тому бою, даже в рукопашной мы были много сильнее, чем какая‑то толпа японцев, бегущая на нас с криком, выставив штыки. Наша уверенность в своих силах, в победе, была абсолютной! Ну и конечно, психология победителей, перед этим прошедших Европу. И лучшее оружие — автомат в ближнем бою стоит трех, а то и пяти винтовок!

С. — Но вы рассказывали, что японского офицера тогда взяли в плен в рукопашной? Хотя он на вас с катаной шел?

Т. — А вы представьте: тридцать патронов в рожке АК. Даже если "по уставному", бить короткими по три, это минус десять японцев. Хотя, если толпа врагов в десяти шагах, то даже устав дозволяет поливать непрерывным, как из шланга. Дальше перезарядить надо — вот тут наша тактика парных звеньев и играла, напарник прикрывает, ты меняешь рожок. С собой мы брали десять, ну двенадцать рожков, больше просто не унести, ну и еще сотни три патронов россыпью в мешке. А японцы все набегают, и с ними даже девять танков было! Но танки самураям не помогли — им в свалке было не различить своих и чужих, зато нашим с РПГ, бей, не ошибешься!

Ах да, офицер… Надо сказать, что еще до высадки у нас был строжайший приказ: офицеров, которые сами сдаются, брать в плен! А не так, как в Европе бывало нередко: фриц уже руки поднял, а ему пулю, чтоб не возиться, или со злости. Кого пленным уже признали, то это дело трибунальное — ну а так, ни у кого вопросов не возникало, а вот показалось, что у него граната в кармане, и он хочет вместе с тобой подорваться? Здесь же, "солдатский телеграф" никаким приказом отменить нельзя, слышали мы, что даже командиры удивляются, насколько точная информация у нас о противнике, и сколько их там, и где их укрепления, и сколько у них танков — ну не бывало такого раньше никогда, по крайней мере, на моей памяти! Народ, раскинув умом, решил, что есть на той стороне наш разведчик, и ясное дело, не рядовой! Так что приказ соблюдался — вот только редко бывало, чтобы их офицеры и унтера сами сдавались, в отличие от рядовых, обычно же они дрались до последнего, Вот и этот, что на меня наскочил, саблей своей замахнулся — ну вот в кино, если офицер японский, так обязательно на лету яблоко на четыре части разрубит? А тут все по — простому: ствол автомата подставил, ногой подсечку, и уже лежачему, прикладом башку припечатал. После оказалось все же, живой. Ребята мне шашку его принесли — твоя по праву, помнили как сам Смоленцев говорил когда‑то, что самураи иногда в бой с прадедовскими клинками идут, которые очень редкие и дорогие. Я как дурак эту железку таскал, показал уже потом знающим людям, так посмеялись — обычная "селедка" образца тридцать какого‑то года! Ну и отдал кому‑то, что еще с ней делать?

А после японцы кончились. И наши высаживаются, главные силы, танки на берег сходят по аппарелям, мортиры выкатывают. И пошли мы вперед, высоты заняли быстро — там по линии обороны японцев наши очень хорошо и артиллерией и авиацией прошлись, так что отстреливаться было особо и некому. А вот дальше приказ, стоп! Снова выходит, командование наше знало, и решило, пусть самураи сами на убой лезут, чем нам их из поселка выбивать! Сказал я уже, что земля на Шумшу каменистая, окапываться там тяжело. А подходы с японской стороны удобные — луговое разнотравье, разве что камней многовато. Где‑то к четырем часам мы закончили оборудование окопов полного профиля, как раз в это время заканчивали высадку второго эшелона. Танкисты и самоходчики, вместе с нашим батальоном резерва, остались в километре позади высот — ну им и не надо было занимать жесткую оборону, они были маневренным резервом. У нас и так огневой мощи хватало — кроме штатного вооружения, было очень много трофеев. Не только МГ-42 на автомобилях, были и такие экземпляры, как турель с Не-111, 20–мм авиапушка на "козлике" — можно было и по самолетам врезать, ну а немецкий станкач, даже в дзоте, давился двумя — тремя очередями. А во втором батальоне было аж три бронетранспортера 'Ганомаг' со счетверенными 20–мм эрликонами, были у немцев такие эрзац — ЗСУ. Причем, что любопытно, когда нас к десантированию готовили, то лишнюю технику изымали, а про эти забыли, ну нет их по документам! А командование, вплоть до самого Цезаря нашего, комбрига — Героя, делало вид, что "не замечает", считая что "огневой мощи слишком много быть не может".