Загубленная жизнь Евы Браун - Анжела Ламберт

Алоис Винбауэр оставил описание того триумфального года:

1936 год дал национал-социализму возможность поставить свой спектакль. Представители различных наций и народностей со всего мира стекались в Берлин на Олимпийские игры, и новый рейх прилагал все усилия, чтобы предстать перед ними в выгодном свете. Членам партии было приказано вести себя образцово, гестапо и СС притихли, а пресса получила известную долю свободы. Фраза Геринга «Я буду решать, кто здесь еврей» временно стала интерпретироваться иначе. Короче говоря, Гитлер и Геббельс провели основательную весеннюю чистку. Сияние немецкой культуры все равно скоро затмит бесчинства штурмовиков [СА], и мир убедится, что Третий рейх твердо намерен стать уважаемым членом международного сообщества.

Он рассказывал, конечно, уже после событий. В ретроспективе всегда легко распознать суть или обозреть прошлое. Алоис, когда-то голодный студент, клянчивший еду у кузины Фанни, теперь был сорокалетним журналистом, главным редактором газеты Neue Mannheimer Zeitung. Этот пост он занимал с 1933 года до конца войны.

Немногие граждане и еще меньше иностранцев имели полное представление о том, что происходит за кулисами продезинфицированной Германии, которую показывали гостям. И все же полезно рассмотреть известные нам сегодня, по прошествии десятилетий, факты. Начиная с 1933 года узаконенный грабеж собственности евреев — домов и магазинов — становился все более бесцеремонным. «Простые домохозяйки внезапно выходили на улицу в меховых шубках, угощали гостей кофе, оказывались обладательницами драгоценных украшений и старинной мебели», — вспоминает Гертруда Зейдельман, библиотекарь из Гамбурга. Это было «одно из самых крупных отчуждений собственности в современной истории, массовый грабеж, в который вовлекались все новые слои населения». Нападения на евреев на улицах становились обычным делом. Ответственные за порядок члены СС были, как правило, безмозглыми громилами или просто ущербными, презренными «маленькими людьми», движимыми расовой ненавистью или стремлением самоутвердиться через насилие. Антисемитизм прикрывался одержимостью тевтонской мифологией, которая одобряла концентрационные лагеря и использовалась для легализации массового истребления евреев и других неарийских народов. За такими эвфемизмами, как «дезинфекция», «чистка» и «наведение порядка», крылись бесчисленные акты садизма, оправдываемые клинической необходимостью. Как только антисемитизм укоренился в большинстве немцев и, по определению, во всех нацистах, партия решила проверить, насколько успешно проведена идеологическая обработка.

Первого января 1936 года был издан незначительный на первый взгляд закон, запрещающий евреям принимать на работу женщин моложе тридцати пяти лет. На этом этапе «хорошие» немцы еще хоть как-то могли убедить себя, что он отражает новые взгляды на материнство и семью. Миллионы других приписывали это печально известной предрасположенности евреев к изнасилованию молодых белокурых женщин. Такой же миф распространялся в рабовладельческую эпоху о чернокожих в Южной Америке и в тридцатых все еще служил предлогом для линчевания и казни невиновных. В то же время Гитлер резко критиковал Лигу Наций за выражение недовольства все более жестоким обращением с евреями в Германии. По мнению Гитлера и его соратников, они всего лишь применяли на практике общепризнанное учение — евгенику.

Впервые Гитлер намекнул на свои евгенические убеждения в речи на нюрнбергском съезде в 1929 году: «В результате нашего современного сентиментального гуманизма мы пытаемся поддерживать слабых за счет здоровых». Его доводы опирались на авторитет знаменитых предшественников. Евгеника появилась не в Германии, а среди постдарвинистских научных течений в Англии. Термин предложил в викторианскую эпоху высокоученый Фрэнсис Гальтон, считавший, что применение принципов евгеники приведет к постепенному усовершенствованию человеческого рода, подобно тому как в конюшнях выводят скакунов. Эти идеи завоевали невероятную популярность в Европе, но глубже всего теория Гальтона укоренилась в Америке, у нации, состоящей из этнического коктейля, где людей с серьезными физическими и умственными отклонениями, а также просто со странным поведением сажали в тюрьму или подвергали лоботомии. Многих чернокожих женщин (часто жертв изнасилования) стерилизовали, чтобы их гены, запятнанные «аморальностью» и якобы распространяющиеся вследствие половой неразборчивости, не заражали здоровую кровь нации. Когда Гитлер был ребенком, идеи «расовой чистки» или «расовой гигиены» пользовались поддержкой и уважением среди немецких академиков и врачей. В Англии они тоже не утратили актуальности. Горячим сторонником евгеники был Джордж Бернард Шоу, с поразительной точностью предсказавший в 1910 году: «Программа евгенической политики приведет в итоге к широкому распространению камер смерти».

В Германии насильственную стерилизацию стали постепенно вводить с 1934 года. Ее применяли к некоторым изгоям общества, страдающим заболеваниями, которые считались наследственными: слабоумием, умственными расстройствами, шизофренией, физическими уродствами, эпилепсией, слепотой, глухотой и запойным алкоголизмом. Мало кто заметил, что эвтаназия стала набирать обороты, или выразил протест, кроме любящих своих увечных чад родителей. Те сопротивлялись изо всех сил, но тщетно. Как только власти уверились в молчаливом согласии общественности, программа шагнула вперед, легализовав умерщвление инвалидов, находящихся в стационарах. Но гости со всего мира, съехавшиеся в Германию на Олимпийские игры, ничего об этом не знали.

Олимпийские игры 1936 года больше всего запомнились благодаря четырем золотым медалям, которые завоевал чернокожий американский спортсмен Джесс Оуэнс, скромный и приятный молодой человек двадцати трех лет. К тому же он был не единственным — восемнадцать чернокожих американцев (шестнадцать мужчин и две женщины) принимали участие в соревнованиях и выиграли в общей сложности четырнадцать золотых медалей. Гитлер не предполагал, что на Олимпиаде может отличиться негр, а не один из белых немецких спортсменов, на кого возлагалось столько надежд. Он отказался поздравить Оуэнса и пожать ему руку, так что ему пришлось лишить рукопожатия и всех остальных победителей, включая немцев. Последних он, несомненно, поздравил в частном порядке. В своих собственных глазах немцы «выиграли» Олимпийские игры, но только сбросив со счетов медали, полученные «недочеловеками», то есть черными американцами. Оуэнс нес свою победу со сдержанным достоинством. И он, и Юлиси Пикок, и Ральф Меткалф чувствовали, что их медали являются наглядным опровержением расистских теорий национал-социализма.