На пути к Мировой войне - Арсен Мартиросян

Кстати, и советская разведка в 1937 г. установила, что «рейхсвер в течение 1937-го и 1938 г. на военные авантюры по причине неподготовленности не пойдет, не останавливаясь ни перед саботажем, ни перед переворотом». Эти сведения были получены из высших военных кругов Германии[100].

Аналогичная ситуация имела место и в люфтваффе, в котором не было опытных офицеров, способных командовать эскадрильями и особенно более крупными авиасоединениями. Командовавший люфтваффе Г. Геринг на совещании в декабре 1936 г. прямо заявил, что для подготовки ВВС нацистской Германии к войне ему нужен срок не менее десяти лет. То есть и по этим данным, опять-таки, выходит, что война должна была состояться не ранее 1945–1946 гг.[101] И это несмотря на гигантские средства, вбухивавшиеся в милитаризацию страны и экономики.

Да и сам фюрер, хотя и болтал, что-де Германия является «остриём западного мира, противостоящим большевизму и его атакам», и о необходимости победоносной войны против России, время начала такой войны именно против СССР указывать не рисковал. К примеру, в подписанном им меморандуме «Об экономической подготовке к войне» от 20 августа 1936 г. фюрер собственной рукой начертал: «Целью этого меморандума не является предсказание времени, когда нетерпимая ситуация в Европе перейдет в стадию открытой войны. Я хочу лишь выразить мое твердое убеждение, что этот кризис не преминет наступить»[102]! То есть Гитлер и сам толком не знал, когда же можно будет начать войну.

Правда, тут следует сделать одно важное примечание. В тексте меморандума содержится такая постановка задачи: «через четыре года экономика Германии должна быть готова к войне». Прибавьте к 20 августа 1936 г. ещё четыре года и получите конец 1940-го, максимум начало 1941 г. Формально вроде бы всё совпадает. Временной параметр потенциально возможного начала войны выполз на уровень 1941 г. Но только формально[103]. Между принципиальной готовностью экономики к войне и принципиальной готовностью самого государства к войне — слишком большая разница. Экономика может быть готова, но будут ли готовы вооруженные силы, будет ли готово само государство? Не говоря уже о том, что ситуация могла повернуться ровным счетом наоборот. Так что с указанными в меморандуме четырьмя годами невозможно увязывать «оценку той степени разгрома военных кадров, который у нас произошёл». Но даже если вопреки элементарной логике и попытаться это сделать, то степень невозможности увязывать с этой «оценкой» будет и вовсе оглушительной. Меморандум ведь был подписан 20 августа 1936 г. Между тем то, что обычно именуют «разгромом военных кадров», началось только весной 1937 г., а завершилось в 1938 г. Как правило, Сталин достоверно знал, что планирует Гитлер, но вот фюрер никогда не знал, когда и в силу каких причин Сталин сделает то или иное.

Не просматривается подобная связь и в рамках того времени, которое последовало уже за периодом так называемого разгрома военных кадров. Так, из содержания сообщения от 4 мая 1939 г. одного из наиболее ценных в те времена агентов ГРУ — «Арийца» (Рудольф фон Шелия, советник посольства Германии в Польше) — чётко видно, что после так называемого разгрома военных кадров в СССР Гитлер крайне опасался мощи Советского Союза. В его планы входило следующее: «После того как с Польшей будет покончено, Германия обрушится всей своей мощью на западные демократии и одновременно определит Италии более скромную роль» и только после этого «будет осуществлено великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и сырьё»[104]. Как видите, и тогда Гитлеру вовсе не приходило в голову устраивать «оценки той степени разгрома военных кадров, который у нас произошёл». Напротив, он всерьёз был озабочен совсем иным. Фюрер ясно отдавал себе отчет в том, что без концентрации в своих руках, хотя бы и вооружённым путем, всей мощи военно-экономического потенциала Западной Европы нечего и думать о том, чтобы соваться на Восток. Тем более не имея соответствующего удобного плацдарма для нападения на Советский Союз. Более того. Это прямое свидетельство того, что даже тогда им владел страх перед экономической и особенно военной мощью СССР (напоминаю, что от сотворения мира в понятие последней в статусе её неотъемлемой составной части входят и качественные характеристика командного состава), которой не давал ему покоя. Вот, собственно говоря, чем и была обусловлена такая поэтапность реализации его планов международного бандитизма.

До так называемого разгрома военных кадров в СССР Гитлер настолько не опасался его военной мощи что открыто, едва ли не на всех углах брякал, что-де нацисты «готовы в любой момент напасть на Советский Союз». Именно так он и заявил, к примеру, еще 18 сентября 1936 г. на очередном съезде нацистской партии! Вы только вдумайтесь в связь смысла сказанного с хронологией — ведь до начала так называемого разгрома военных кадров в СССР еще целых семь месяцев, а фюрер готов, видите ли, в любой момент напасть на Советский Союз! В то время Гитлер располагал плохо вооружённым и оснащенным всего лишь 600-тысячным вермахтом, обремененным к тому же колоссальным количеством профессиональных проблем. Тем не менее ему, оказывается, наплевать на не разгромленные кадры наших «гениальных стратегов», под командованием которых в тот момент была по тем временам весьма прилично вооруженная и оснащенная РККА численностью в 1,2 млн. человек. Более того. Он не опасался их до такой степени, что той же осенью 1936 г. на командно-штабных стратегических играх уже «обкатывал» прототип будущего плана «Барбаросса»!

Однако после так называемого разгрома военных кадров, особенно ликвидации верхушки заговора в лице «гениальных стратегов», настроение Гитлера резко изменилось. Фюрера, располагавшего к тому моменту полуторамиллионным и по тем временам уже вполне сносно вооружённым и оснащенным вермахтом, вдруг почему-то охватил едва ли не до потери пульса доводивший его страх перед открыто проявлявшей готовность вмешаться в чехословацкий кризис 1938 г. Красной Армией!

Спасибо послу Третьего рейха в СССР Вернеру фон Шуленбургу, оставившему немало свидетельств о владевшем тогда Гитлером буквально животном страхе перед Красной Армией, в которой только что завершился так называемый разгром военных кадров, — «блистательных», видите ли, «стратегов». Своими депешами из Москвы Шуленбург внес серьезный вклад в дело внушения Адольфу страха перед РККА. И их ценность беспрецедентна, потому как весь так называемый разгром военных кадров в СССР Шуленбург наблюдал глазами очень опытного и проницательного разведчика-дипломата[105]. Именно он вдолбил Гитлеру мысль о том, что «участие Европейской России в этой войне будет самым большим и самым решающим событием»[106].

Британский МИД также считал, что Гитлер опасается России. Заместитель главы дипломатического ведомства Великобритании Александр Кадоган 5 апреля 1938 г. заявил послу Чехословакии в Лондоне Масарику (сын первого президента Чехословакии): «Несмотря на весь пыл Гитлера, Германия боится России»[107].

В итоге получается, что, обладая в сравнении с РККА слабым по состоянию на сентябрь 1936 г. вермахтом, Гитлер совершенно не опасался наших «гениальных стратегов» и вообще «не разгромленных военных кадров» и, как «храбрый портняжка», нагло изъявлял решимость в любой момент напасть на СССР. Ради чего в самом конце 1936 г. опробовал на картах даже прототип будущего плана «Барбаросса»! Но как только «разгром» произошел, а вермахт достаточно окреп (хотя еще и не до того состояния, в котором он ринулся в агрессию против СССР), то Гитлером овладел страх перед РККА! Вот и попробуйте теперь хотя бы самим себе объяснить этот поразительный парадокс: почему, когда в РККА завершился разгром военных кадров, Гитлером настолько овладел страх перед Красной Армией, что он самым отчаянным образом беспрерывно шантажировал лидеров Запада, требуя отдать ему на «съедение» Чехословакию так называемым мирным путём? Что те и сделали, якобы уступая его пожеланиям. Но, даже получив так называемым мирным путем Чехословакию, Гитлер тем не менее не отделался от страха перед РККА.

Дело доходило в прямом смысле «до смешного». Обозленные бандерлоги «западной демократии» открыто обвинили Гитлера в… «клятвопреступлении»: мол, обещал после получения Чехословакии напасть на «врага западной цивилизации» — СССР, но, «подлюга коричневая», слова своего не сдержал! Причем эти обвинения бросал лорд Галифакс — не столько министр иностранных дел Великобритании, сколько прежде всего член Комитета 300 и именно та самая «святая лиса» британской дипломатии и внешней политики тех времен, которая лично обтяпывала все делишки, связанные с подготовкой к Мюнхенскому сговору, не говоря уже о его реализации[108].