Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

КИПАРИС

Темнеет шпиль зеленой колокольниНад озером серебряных олив,Возносится от тяжести юдольнойВ межмирия лазоревый пролив.

Отверг он всё земное, недовольный,И, клокотанье страсти замолив,Свечой угрюмой с высоты престольнойГорит – и вертикальностью счастлив!

Здорово, кипарис, мой братец южный!Люблю я твой классический акрополь,Хотя я сам, за пеленою вьюжной,

Равенства злобного стерег некрополь, –Безлиственный, истерзанный, недужный,Но розой до чела обвитый тополь!

ТЕНИ ТУЧ

Как тени туч, по серебру оливБегущие причудливым узором,Так я, – певучестью души счастлив, –Скольжу по радужным вселенной шторам.

Как тени туч по золотому нивКовру скользят благословенным взором,Так, красотою душу напоив,И я скольжу, не удивляясь шорам.

Не спрашивай у шустрых белоручек,Куда они, откуда и зачем!Они таких не любят недоучек,

И потрясут лишь белоснежный шлем,Да свой обронят шелковый обручик,Не объяснив таинственный ярем.

ПРОЩАНИЕ

Тебе, мой городочек Импрунета,Белеющий среди холмов Тосканы,Полдневный звон последнего сонета,Затем, что с нежностию пеликана, –

Очам, от адского уставшим света,Ты развернула дивные экраныИ исцелила бедного поэтаОт жизнью нанесенной тяжкой раны.

Люблю твою зубчатую звонницу,Колокола певучие твои,Люблю твоей лазоревой криницы

Шипучее, бодрящее аи,От скучной повседневности темницы –Стихи освободившее мои.

ЛИНИЯ

Струна я звонкая,Незримо тонкая,Идея, линия,Чрез бездны синиеВдаль устремленная,Несокрушенная.Слегка пунктиромС юдольным миромСоприкасаюсьПо временам,И извиваюсьЧерез Бедлам.Но в бездны синиеСтруится линия,Как излученнаяЗемли печаль, –Везде плененная,Вселенной вертикаль.1923

В ЗИМНЮЮ НОЧЬ

Небо – как черная бездна...Вечности мрачные гротыЖутко­таинственно звездны...Жизнь забережная, что ты?Жутко мне в зимние ночиРебусы Божьи разгадывать,В темные звездные очиС верой погибшей заглядывать...Бегством спасаешься в море свинцовое,Прячешься в волны бумажные...Всуе! Всё те же вопросы суровые,Иглы всё те же и молнии шпажные,Та же беспомощность, та же растерянность,Только за догмами видишь уверенность.Нам же, отравленным ядом сомнения,Вечно меняющим шаткие мнения,Не утверждающим,Не отрицающим,Нам только музыка вещего слова,Красок и звуков и форм океан,Нам только в ритме явился Егова.Мы над погибшей надеждой пеан,Сонно шатаясь, поем,Мы изначальным живем.

МОРСКОЙ НОКТЮРН

Над островом Пальмарией восходитМеж тучами жеманная луна.Ночной зефир меж пиниями бродит,И где­то песнь рыбацкая слышна.

Как витязя копье, перерезаетСтаринной церкви грозный силуэтКольчугу моря, что, вдали сверкая,В жемчужном плеске мне несет ответ.

Здесь утихает вдруг водоворот теорий,И очищается утопий ложь,Здесь вечное лишь светится во взоре,И пред конечным утихает дрожь.

Здесь волны пенистыми языкамиРяды загадочных выводят чисел,И, занятый волшебным созерцаньем,Уверовал я в прозябанья смысл.

Иконы чудотворные повсюдуСреди подводных светятся камней,Поэт­подвижник собственному чудуПоверить может, – святости своей.1924

ПОРФИРНЫЙ БЕРЕГ

За Portovenere – угрюмых,Бесплодных скал лежит гряда,И буйные гигантов думыКолышет синяя вода.Там гротов черных отраженье –Как призрачных драконов тень,Там пиний стойких поселеньеСапфирную возносит сень.Там циклопические скулыЗастывших демонов земли,Там Бриареевы аулыИ Полифема корабли.А мы на парусе в заплатахСкользим вдоль этих грозных скал,Ища к Нептуновым палатамНадежный каменный причал.И вдруг кровавый призрак знойныйПокрыл лазурное стекло, –Кровь разрезает киль спокойный,Кровь зыблет гибкое весло.Причаля к пурпурным ступенямБесплодных первозданных скал,Мы высадились – и с волненьемВошли в порфирный Божий зал.Кровавые над нами стены,Как пламенная пасть, висят.На берегу, в жемчужной пене,Разостлан исполинский плат:Как в адских допотопных гнездах,Лежат там тысячи яицОкаменелых на погостахКаких­то преисподних птиц.Какая страшная свободаВ окаменении твоем,Порфироносная природа!Какой божественный подъемМы от твоих красот приемлем,И, сокрушенные тобой,В слезах и терниях, надземныйПсалом немолкнущий поем.

PORTUS VENERIS

1

Однажды, – в первый день творенья, –Когда ваяли элементыВ пылу гигантского бореньяПальмарии и Фиоленты,Царили только две стихии:Лазурь небесная, и моряПегасы дерзостно лихие.Куда­то, с облаками споря,Они неслись, – и тьму сокровищИх синие хранили гривы.И мириадами чудовищЛазоревые переливыКишели царственной пустыни:Драконы, змеи, василискиИз вод, как грозные твердыни,Голов вздымали обелиски.Крылатые ихтиозаврыИз страшных реяли пещер,И горл рыкающих литаврыГремели меж прибрежных шхер.И струи едкой, пряной кровиЛились из раздробленных лбовВ аквамаринные альковыМеж сталактитовых столбов.В Пальмарии еще доселеЕсть голубой подводный грот,Где в час земного новосельяЧудовищный вздымался ротНеобычайного драконаС громадным мечевидным бивнемИ грозною зубов короной,Яд изливающею ливнем.

2

Но вот, из вечности – однажды –Звезд лучезарных Сюзерен,Художественной полон жажды,Взглянул из голубых моренМежмирья на земной, – орбитыУбогие чертивший, – диск,Где, волнами полуразбитый,Лежал голодный василиск.И капнула из глаз ГосподнихЛюбвеобильная слеза,И между пропастей бездонных,Как в перстне дивном бирюза,В жемчужницу из перламутраПреобразилася она.И в пурпур пробужденный утраВдруг бирюзовые глаза –Средь волн накатывавшей пены –В жемчужную сверкнули щель:Венера АнадиоменаВдруг озарила всю купель.Стан розовел меж створок дивный,Облитый золотой волнойКудрей певуче­переливных,Как месяц в облаке ночном.И нежными она перстамиПодъяла раковинный свод, –Кариатида в древнем храмеТак капитель свою несет.И, вся блаженно улыбаясь,На золотой песок сошла,Стыдливо руки прижимаяК девичьим грудкам, что стеклаМуранского нежней и тоньше,И к треугольнику с руномМеж стройных бедер, – и на солнцеОна стоит, как Божий дом.Гибка, стыдлива, величава,Неотразима для очей, –Ни лебедь будущий, ни пава,Ничто бы не сравнилось с ней.Но ни богов ваятель Фидий,Ни живописец Апеллес,Увы, с восторгом не увиделПрекрасный первоцвет чудес.Ее почуял только – в щелиПодводной – тощий василиск,И в брюхе, вздутом как марсели,Послышался веселый писк.И чудо­юдо зазмеилось,Все кольца распустив свои,И пасть огромная раскрыласьНад блеском водной чешуи.И, жадно потянув ноздрямиПрелестной плоти аромат,Зашевелил дракон когтями,И глаз раскрыл палящий ад.Но вдруг, непостижимой тайнойИ красотою поражен,Он нежностью необычайнойПред первой из небесных женВесь преисполнился, – какоюПылает духа кавалер,В мечтаньях ищущий покояСреди ритмических химер.И весь как был над синевою, –Амура созерцая мать, –Он с преклоненной головоюСтал от блаженства застывать.И скоро превратился в каменьЗеленовато­черный он,И только глаз влюбленных пламеньГорел из сумрачных окон.Пенорожденная со смехомК окаменелому пошла:Час начался ее потехам,Жизнь началась в пучине зла.С улыбкой АнадиоменаНеслышно поднялась на крупЧешуйчатого джентельмена,И от шажков змеиный трупНа солнце страстно содрогалсяИ в воздух пламя испускал, –И роз меандр распускался,Где легкий шаг ее ступал.Со змея каменного в горы –Из слез рожденная пошла.Куда ни обращала взоры,Цвела польщенная скала.

3

Прошло еще три миллионаОбманчиво­зеленых весен, –И колоннады ПарфенонаСверкнули меж агав и сосен.На каменном хребте драконаВеликой Греции сыныВоздвигли стройные колонныИ фризов мраморные сны.Рукою строгой ПоликлетаСваянная Киприда там,Огнем полуденным согрета,Смеялась пенистым волнам.И чаек плачущие стаиКрылатых вили вязь гирлянд,И в мраморных святыни ваяхГнездились в красочный акант.Суровая Христова братьяПовергла, ведьмой обозвав,Ее в лазурные объятьяНа ложе шелковистых трав.Любви Христовой эремиты, –Лишь новая пришла заря, –Воздвигли эллинские плитыВ честь рыболова душ – Петра,И христианской Афродите,Пречистой Матери Марии,Служили с радостным наитьемТоржественные литургии.

4

Великим Эросом ведомы,Пришли и мы в Венерин порт.Киприды павшие хоромы,Дракона грозный натюрморт,И моря бурное дыханье,И белых звонокрылок стон,И пенистое вышиваньеМежду готических окон, –Мы полюбили несказанноЗа вековечное идей,За лучезарную осаннуВокруг бушующих морей.Любовь – всего первооснова,Пенорожденная – нам мать.У зодчих пламенного словаСвоя мистическая стать.Они в любовном единеньи,В слиянии молящих уст,Из первородных сновиденийГранят краеугольный рустДля храма Анадиомены,Мечтой задуманной Христа.Мир зиждим из словесной пены,Мир наши создают уста.

БЕССМЕРТИЕ