Секретарь старшего принца 3 (СИ) - Свадьбина Любовь

С каждым днём, спокойно прожитом в Столице, бандиты всё более верили в свою безнаказанность, Вожак на попойках стал в открытую носить медальон-амулет с гравированным изображением волка и хорошеньким девицам рассказывал, что это семейная ценность, а сам он благородных кровей, хотя на самом деле не знал ни отца, ни матери.

В одном из кабаков непатрулируемого района, где Вожак обычно щупал девиц и снимал на ночь, он заметил посетителя, наблюдавшего за ним третий вечер подряд. Тот носил полумаску, нижняя часть лица скрывалась под густой бородой. И вот одна из девиц Вожака сказала, что незнакомец интересовался его медальоном. Вожак испугался даже, не от Фламиров ли по его душу пришли, но после третьего кувшина пива отправился разбираться с гостем.

От того резко пахло чесноком, но, возможно, он скрывал свой настоящий запах – эта мысль пришла Вожаку намного позже. А тогда его просто раззадорил алкоголь, он собирался затеять драку. Вместо этого получил похвалу – мужчина сказал, что искал смелую банду, а в Столице так говорят лишь о банде Вожака – и заказ отравить оставшихся в столичном здании офицеров ИСБ.

Тогда Вожаку это показалось удачным стечением обстоятельств: они как раз пасли пекаря, который умудрился выбить себе поставки пирожков в ИСБ, но решил поторговаться, долго втирал заказчику, какое опасное и сложное это дело, что им всем понадобятся деньги потом залечь на дно.

Деньги у заказчика водились, а ещё он так смачно расписывал, как весело и здорово будет провернуть это дело, утереть нос столичному ИСБ, ославить их по всем кабакам… и Вожак раззадоривался всё больше, его прямо распирало от желания устроить такой грандиозный финт – то-то бы его зауважали все местные трусливые королишки.

Эрмах высказал предположение, что воодушевление Вожака подстёгивалось искусственно, возможно, его эмоциональные реакции (ментальный амулет Вожака эмоции не скрывал, только размазывал образы и мысли, чтобы их не могли считать достоверно) отслеживались для подборки более точных формулировок при вербовке. А Малисар добавил, что наниматель, скорее всего, был хорошо осведомлён о характере Вожака и изначально знал, чем его соблазнить, на какие точки давить.

Мне же показалось, что перед появлением нанимателя на Вожака едва уловимо воздействовали ментально, вложив нестерпимое желание сотворить нечто дерзкое и грандиозное. Был какой-то след, но слишком тонкий, почти неуловимый даже когда переполненный ужасом Вожак находился на таком высшем пике нервного напряжения, что установки должны были себя явно проявить.

Сказать об этом я не могла, потому что официально не могла этого почувствовать. Да и какой смысл? Убивал семью и работников Барнаса Вожак по собственному желанию, а имеющийся слабый ментальный след ничего не мог сказать о его создателе. Скорее всего на Вожака воздействовали, когда он пьяный дрых с любовницей: сняли браслет с защитным амулетом, сделали дело и надели обратно.

Мой вывод по делу, который пройдёт под грифом секретно и ляжет в закрытые архивы: Фламиры отправили кого-то в Столицу найти и наказать дерзких похитителей артефактов, но когда добрались до Вожака, принц Арендар уже пропал, страна полнилась слухами о восстании Шадаров и Мэгранов, и тогда Фламиры решили эту не в меру дерзкую банду использовать для дискредитации Аранских и Элора в частности. Почему? Потому что Вожак и его команда достаточно безбашенные, и купить их на такое дело почти ничего не стоило, а по итогу они всё равно получали наказание за то, что спёрли артефакты из-под носа стражников Фламиров – нашими руками.

Прямых доказательств этому не было никаких. Косвенные – только то, что банда с территории Фламиров, Фламирам это выгодно, и это на них похоже: Шарон Фламир, глава их рода, трусоват, только на пакости чужими руками и способен.

Хотя сделать такое могли и другие главы правящих родов второго порядка, но Фламирам, как первым кандидатам на престол после Аранских, это выгоднее всего.

И вряд ли рассказ о том, как несколько лихачей вывели из строя всё столичное отделение ИСБ, оставили на распространение только Вожаку и его банде, наверняка по трактирам уже разносились слухи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С этой точки зрения известие о смерти принца Арендара было как нельзя кстати: это явно более интересная тема, чем отравление офицеров.

И на всякий случай я выписала у Лабиуса униформу, раздала её дюжине моих наёмников и ещё трём десятком вызванных на эту ночь, чтобы они бродили по городу, заходили в кабаки, вздыхали о гибели принца Арендара и очень удивлялись, если вдруг их спросят, не было ли у кого из служивых отравлений, потому что их не было и быть не могло, ведь ИСБ надёжно защищено.

Я надеялась, что появления офицеров ИСБ на улицах будет достаточно, чтобы остановить слухи, если таковые начнутся. Дополнительным заданием наёмникам было следить за их появлением и источниками.

Теперь надо систематизировать протоколы, записать выводы, оформить и положить Элору на стол готовое к подписи дело. А после утверждения, убрав секретную часть в соответствующий раздел архива ИСБ, дело можно будет передать в судебное производство.

«Может, просто убьём их?» – соблазнительно предложил Жаждущий крови, но я взялась за перо. Оно подёргивалось в такт дрожи моих пальцев.

Желание… во мне опять разливалось желание, концентрировалось внизу живота, сдавливало мышцы болезненными спазмами.

Выронив перо, я притянула к себе лист Дариона с пакетиком, развернула его и высыпала в ладонь треть порции порошка. Забросила в рот. На этот раз онемение было не таким сильным, чувствительность кожи сохранилась, но притупилась до привычного состояния. А вот внутреннее желание не уменьшилось совершенно, но я взялась за отчёт.

***

Лиловые отсветы восходящего солнца окрасили стёкла, когда я, наконец, вложила перо в держатель и сцепила пальцы. Последний раз просмотрела отчёт – всё в порядке, написано достаточно аккуратно. Оставалось убрать в папку, занести в кабинет Элора, положить на стол… и закончить с волкооборотнем.

Вожак может сколько угодно надеяться, что на каторге его не удержат, он может даже сбежать от официального наказания, но от настоящего никуда не денется.

Не позволю.

Я сложила документы в папку, надписала её и поднялась.

Возле двери из кабинета остановилась. Ненавижу эту слабость, этот страх перед Неспящими!

Распахнула дверь.

Огромный Фергар вздрогнул и, глядя в пол, отступил в сторону, прижался к простенку между дверями противоположных кабинетов. Стоило отправить его домой или присматривать за оставшимися больными, но я поддалась страху и велела охранять меня, хотя вампира, если только не совсем молодого, он задержать не способен.

В гнетущей тишине я заперла свой кабинет и зашла к Элору. На мгновение показалось – он будет здесь, и всё во мне затрепетало, я ощутила его пьянящий аромат, и на спине проступили чешуйки, а сердце забилось чаще.

Но в кабинете было пусто и темно, лиловые отсветы разливались лишь по витрине у окна. Металлические острия перьев совсем слабо отсвечивали в полумраке. Остальные в этом полумраке просто тонули. По периметру стола располагался целый частокол коллекционных перьев, сейчас они казались зубьями огромного капкана.

Я продышалась, убеждая себя, что аромата Элора здесь нет, весь выветрился за время его отсутствия. Убеждая себя, что Элор не явится внезапно, потому что он ждёт, как проявят себя похитители принца Арендара, фактически сидит в засаде. Не исключено, что в столичном храме Великого дракона он изображает горе в надежде, что ему подбросят записку с требованиями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В любом случае сюда Элор пока не придёт, так что я могла смело положить документы. Решительно пройдя через кабинет, шлёпнула папку на стол. Порыв воздуха задёргал многочисленные перья в частоколе, они издали тихий шуршащий звук и замерли.

Тишина…

Но покоя в этой тишине не было.

И ладно: в покое я бы лишь об Элоре думала и как расстелиться перед ним, а так легче думать о чём-то ещё.