Дело Кольцова - Виктор Фрадкин

Таким образом, ОСТЕН-ГРЕССГЕНЕР была привлечена к уголовной ответственности необоснованно.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 25 Положения о прокурорском надзоре в СССР —

ПРОШУ:

Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 8 августа 1942 г. в отношении ОСТЕН-ГРЕССГЕНЕР Марии Генриховны отменить, а дело о ней прекратить за отсутствием состава преступления.

Приложение: дело в I томе от наш. вх. № 015 188 в адрес.

ГЛАВНЫЙ ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР

ПОЛКОВНИК ЮСТИЦИИ

А. ГОРНЫЙ

«24» ИЮЛЯ 1957 г.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ № 204/ОС ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ МОСКОВСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

В СОСТАВЕ: председательствующего полковника юстиции Титова и членов подполковника юстиции Боброва подполковника юстиции Юркевича

Рассмотрев в заседании от 22 августа 1957 г. надзорный протест

Главного военного прокурора.

На постановление особого совещания при НКВД СССР от 8 августа 1942 г., по которому «за шпионаж» была подвергнута высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества

ОСТЕН-ГРЕССГЕНЕР Мария Генриховна, 1909 года рождения, уроженка провинции Вестфалии (Германия) до ареста — 24 июня 1941 года — писательница.

Заслушав доклад подполковника юстиции Юркевича и заключение Пом. Главного военного прокурора подполковника юстиции Довженко об удовлетворении протеста, установил:

По обвинительному заключению Остен-Грессгенер вменено в вину то, что она, проживая в СССР, с 1932 года занималась шпионской деятельностью в пользу французской и германской разведок.

В протесте Главного военного прокурора ставится вопрос об отмене данного постановления особого совещания и прекращении дела за отсутствием в действиях Остен-Грессгенер состава преступления по следующим мотивам:

Обвинение Остен-Грессгенер в шпионской деятельности основывалось на показаниях арестованных по другим делам за шпионаж Болеславской-Вульфсон, Литауэр и Кольцова-Фридлянд М. Е.

Показания этих свидетелей о связях с ними по шпионской деятельности Остен-Грессгенер в силу своей неправдоподобности и неконкретности не могут быть положены в основу обвинения Остен-Грессгенер в шпионаже.

В настоящее время все перечисленные выше лица признаны осужденными необосновано и дела в отношении их прекращены.

Военной Коллегией Верховного Суда СССР прекращено также дело за отсутствием состава преступления и на Познякова, преступная связь с которым вменялась в вину Остен-Грессгенер.

В ходе проверки данных о принадлежности к агентуре иностранных разведок Остен-Грессгенер, а также Мальро А. и Вожеля Л., с которыми согласно показаний Болеславской-Вульфсон и Литауэр якобы была связана Остен-Грессгенер, добыто не было.

Проверив материалы дела и соглашаясь с доводами протеста прокурора, Военный трибунал МВО

ОПРЕДЕЛИЛ:

Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 8 августа 1942 года в отношении Остен-Грессгенер Марии Генриховны отменить и дело о ней прекратить за отсутствием состава преступления.

Председательствующий Титов

Члены Юркевич Бобров

Мария Остен была расстреляна 16 сентября 1942 года. Ее тело было закопано в каком-то рву где-то под Саратовом. Именно закопано, а не похоронено.

Мария Остен категорически отвергла все «обвинения» следствия. Это можно объяснить несколькими причинами: во-первых, видимо, к ней не очень старательно применялись «незаконные методы», во-вторых, ее личным мужеством, а главное, скорее всего, она и ее показания были совершенно не интересны следствию. Думается, вполне возможно, что ее бы не расстреляли, а отправили в лагерь, но роковую роль в ее судьбе сыграло то, что как раз в это время началось мощное наступление немцев на Сталинград и над Саратовом нависла угроза оккупации. И, видимо, было спущено указание из Москвы, по которому почти все политические заключенные саратовской тюрьмы были расстреляны. Так безвинно и бессмысленно погибла молодая, талантливая, умная женщина, расплатившаяся жизнью за желание выручить из беды близкого человека.

КОНГРЕСС, ЗАДУМАННЫЙ СТАЛИНЫМ

Еще одно событие, которому уделено довольно много места в «Деле» Кольцова, — Международный антифашистский конгресс писателей в Париже. То, как он был организован, и то, что на нем происходило, было поставлено в вину Кольцову.

26 октября 1932 года Сталин, встречаясь в гостях у Горького с группой советских писателей, объявил их «инженерами человеческих душ». Тем самым он подчеркнул, что писатели занимают особое место в обществе. В то время это действительно было так, и не только в СССР. Всю информацию о событиях и об отношении к ним люди черпали из газет и книг. А то, как эти события подать или что и о чем написать в книге и как это будет воздействовать на читателя, целиком и полностью зависело от писателя или журналиста. Писатели и журналисты формировали общественное мнение. Теперь такие функции, и гораздо более успешно, выполняет телевидение. Сталин прекрасно понимал силу слова. Видимо, он продумал целую программу, и первый пункт этой программы был — создание Союза писателей. Но Сталину было мало своих писателей, с мнением которых, за малым исключением, почти не считались на Западе. Ему были нужны известные западные писатели для создания ими общественного мнения в своих странах в пользу СССР, а точнее — Сталина. Была проделана колоссальная работа: были приглашены в Советский Союз — Герберт Уэллс, Бернард Шоу, Ромен Роллан, Андре Жид, Луи Арагон, Анри Барбюс, Лион Фейхтвангер и многие другие популярные в то время писатели. Некоторых из них принял и «обработал» с присущим ему актерством сам Сталин. Всем им старались показать «потемкинские деревни». И многие «клюнули». Вернувшись домой, они написали восторженные книги об СССР и о Сталине.

Это вполне устраивало Хозяина, отвечало его далеким и сложным замыслам. В СССР устремились на работу многие иностранные специалисты, да и просто квалифицированные рабочие. Под давлением общественного мнения в 1933 году произошло признание Советского Союза Соединенными Штатами. Одним из факторов для создания «просталинского» мнения на Западе, по плану Иосифа Виссарионовича, должен был стать конгресс 1935 года в Париже. Замысел о проведении этого конгресса возник у Сталина после письма, которое он получил от Эренбурга в сентябре 1934 года. В этом письме Илья Григорьевич выдвигал идею о реорганизации Международного объединения революционных писателей (МОРП), к тому времени совершенно захиревшего, в большое, представительное антифашистское объединение литераторов Европы и Америки. На этом письме Сталин красным карандашом поставил резолюцию: «Эренбург прав. Это важно!» Но вскоре принял другое решение: не реорганизовывать МОРП, как предлагал Эренбург, а вообще ликвидировать эту организацию, как предложил Кольцов.