Разящий меч - Уильям Форстен

Он видел двадцать разных народов – чинов, к которым принадлежала его возлюбленная, уби, толтеков, констанов, а также других русских, живших на самом краю света. Он видел, как горели их города, как покорялись их жители. Он слышал плач детей, которых кидали в ямы. И ужас пережитого сделал его бесчувственным, как камень.

Во всяком случае, так ему казалось.

А потом была Софи. Рабыня из Констана.

«Где она сейчас?»

Скорее всего, по прежнему в юрте Хулагара, и с ней его второй ребенок. На душе у него потеплело.

Тамука говорил: «Убей Кина, и они станут свободны, если нет – они попадут на стол в праздник полнолуния. И ребенок будет смотреть, как умирает его мать». – Не думай об этом, – прошептал он себе.

Со всем можно покончить легко и просто. Он посмотрел на кольцо, нащупал на нем небольшой выступ и подцепил его ногтем. Выскочила отравленная игла, невидимая в темноте.

«Почему бы и нет? Потому что я трус?» Он встряхнул головой. Страха в нем давно не осталось. Раб теряет все страхи, у него остается только надежда. Свободный человек боится смерти, потому что не хочет терять жизнь и наслаждение, которое она дает ему. Но для раба смерть означает освобождение.

«Почему бы и нет? – пульсировала в мозгу мысль. – Ведь в ту ночь, когда я впервые встретил его, я был готов. Может, мне помешал тот взгляд, спокойный и доверчивый, которым он посмотрел на меня?»

Кин принес с собой любовь, обычную человеческую любовь. Любовь и уют, которые есть в обычной человеческой семье, живущей без страха. Любовь и уют, которые могут быть в одночасье уничтожены из-за такого ничтожного проступка, как пролитое молоко. «Они думали, что я забыл.

Ведь для них я всегда был всего-навсего скотиной, без чувств и привязанностей. Но теперь они узнают».

Он мог только молиться о том, чтобы Софи поняла: по крайней мере малыш не узнает, что значит жить в мире, которым правят мерки. Потому что, если бы он убил Кина, они бы уж точно победили.

Кин заставил его опять обратиться против них. Юрий понимал, что его используют, что Кина не волнует происходящее с ним сейчас – лишь бы он сумел выполнить задуманное.

Юрий грустно улыбнулся своему чувству. Жалость к себе появилась впервые за многие годы.

Он выглянул: три темные фигуры поднимались вверх по склону. Вспышка света… Он отсчитал пять ударов сердца. Грохот докатился до него.

Кин сказал, что это будет всего в тысяче ярдов отсюда, но расстояние не имеет значения. Юрий взял снайперскую винтовку и тщательно осмотрел шестигранный ствол, чтобы там не было ни песчинки.

Он тренировался с этой винтовкой ежедневно с тех самых пор, как Кин сказал, что это единственный путь к спасению. Эндрю разработал множество других планов – ловушки в городе, спрятанные на дороге мины, огонь с кораблей. Юрий смеялся над всеми этими способами. Он перестал смеяться, только когда увидел снайперскую винтовку собственными глазами.

Сначала он просто учился стрелять из нее, потом стал увеличивать расстояние. Тренировался в меткости рядом с рудниками за Форт-Линкольном. Сейчас холм скрывал от него этот форт.

Он смотрел на трепещущий на ветру флаг. Ветер дул с востока.

Если бы ветер был сильнее, если бы Джубади появился на дороге поздно вечером, если бы всадники были внимательней и заметили Юрия… Столько самых разных «если», но сейчас все они были на его стороне.

Он поднял тяжелую винтовку и уложил ее в желоб, выдолбленный в камне. Оружие плотно легло в приготовленное для него место.

Юрий уперся плечом в камень и посмотрел в специальную подзорную трубу, привинченную к стволу. Слегка перевел ствол влево. Немного ниже. Он почти незаметно передвинул винтовку, всего на какую-то часть дюйма. Во время тренировок он научился чувствовать свое оружие, сжился с ним.

Линии перекрестья на сей раз легли куда нужно. У него будет только один выстрел.

Он взвел курок.

Джубади поднимался к флагу. Юрий взял его на прицел.

Пять ударов сердца – ровно столько времени нужно, чтобы пуля дошла до цели.

Дым от факела в руке Джубади поднимался к небу.

Как трудно.

«Как бы к кар-карту не бросились верные стражи». Ветер. Дым от факела пошел прямо вверх.

Джубади наклонился и прикоснулся факелом к флагу.

Кар-карт Джубади отступил на шаг и поднял факел.

Юрий дотронулся до курка. Он почти готов. Еще немного, и Джубади встанет именно на то место, которое он так хорошо изучил.

Джубади выпрямился, глядя, как горит черный флаг.

Юрий вздохнул и нажал на курок.

– Сэр, путь впереди свободен. Мерки на северной линии и под Вазимой. Сюда они доберутся через пару часов, а может, и быстрее. Чего мы ждем?

Эндрю посмотрел на телеграфиста, который беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Еще немного, – прошептал он, глядя на запад.

Хулагар повернулся. Что-то было не так. Он это чувствовал. Он взглянул на Тамуку, который смотрел прямо ему в глаза.

Хулагар поднял свой щит и шагнул к Джубади. Не до ритуалов.

Юрий шепотом выругался, по лбу катился холодный пот.

Он отвел курок назад. Патрон застрял. Ломая ногти и не обращая внимания на боль, Юрий вытащил его из ствола.

Потом достал мешочек с патронами и вставил новый.

Снова прильнул к прицелу, слегка передвинув винтовку.

Так.

«Спокойно, – приказал он себе. – У тебя всего один шанс.

Не думай ни о чем. Ни о ней, ни о задушенном ребенке, который лежал у тебя на руках, ни о Софи, ни о ямах, ни о крови. Думай только об этом. Думай о двадцати годах, которые ты ждал, чтобы отомстить».

Он положил палец на курок.

И увидел, как Хулагар движется к его цели, чтобы закрыть ее, а ему наперерез идет Тамука. В голове Юрия словно вспыхнуло озарение – щитоносец зан-карта посмотрел прямо на него. «Неужели?…»

Он нажал на курок.

– Отойдите отсюда, мой карт! – прошипел Хулагар.

Джубади оглянулся на него, языки пламени лизали флаг.

– В этом месте что-то странное, – тихо произнес Джубади. – Мне так не хватает простора степей.

Хулагар оглянулся и краем глаза заметил что-то необычное.

Что это?

Тонкий дымок. Выстрел? Но стрелок не может быть так далеко.

Хулагар почувствовал, как замерло сердце. Замерло, а потом снова забилось.

– Джубади!

Хулагару казалось, что он движется под водой, так медленно он поворачивался. Он шагнул вперед и, подняв щит, постарался прикрыть своего кар-карта.

Джубади посмотрел на него, в его глазах было недоумение, на лице озадаченная улыбка… Внезапно выражение глаз изменилось.

– Нет!

В тот самый момент, когда Хулагар прикрыл щитом Джубади, он увидел дырочку в спине друга А в следующее мгновение из груди кар-карта хлынула кровь, заливая горящий флаг.

– Нет!

Джубади пытался повернуться. В его глазах уже застыло отражение вечности.

– Хулагар? – прошептал он.

Хулагар уронил свой щит, и тот упал наземь. Носитель щита подхватил своего друга.

Он чувствовал, как вытекает кровь из его тела, с каждым толчком унося драгоценные секунды жизни.

– Я сжег флаг своих собственных похорон, – прошептал Джубади, словно не понимая, как это могло случиться.

– Мой карт.

– Сон, – произнес Джубади.

– Подожди, мой карт.

На губах Джубади появилась тонкая улыбка:

– Этот скот…

По всему его телу пробежала дрожь, он уронил голову Хулагару на плечо. Носитель щита вгляделся в его лицо и застыл в молчании.

Джубади ва Гриска, кар-карт орды мерков, умер.

Хулагар стоял, держа в объятиях тело друга, чувствуя на щеке его последний вздох.

Все молчали, застыв на мгновение, словно Буглаа накинула на мир свое покрывало. Потом в небо поднялся горестный крик, через минуту подхваченный тысячами голосов.

Подошел Вука, его щитоносец прикрывал его. Хулагар посмотрел Вуке в глаза и увидел там страх, ужас от осознания, что этот удар мог поразить его самого.

– Вука ва Джубади, знай, что Буглаа забрала твоего отца, – дрогнувшим голосом произнес Хулагар. – Когда пройдет месяц траура, ты будешь объявлен кар-картом орды мерков.

Вука молча кивнул.

– Тамука, носитель щита, выполняй свои обязанности. Обеспечь его безопасность, пока мы не найдем убийцу.

Тамука кивнул молчаливым стражам, те плотным кольцом окружили наследника. Вука даже не обернулся, не дотронулся до тела отца. Его увели.

– У нас нет времени на траур, – сказал Тамука, глядя на Хулагара.

– Месяц траура будет соблюден! – выкрикнул Хулагар. – До объявления наследника править буду я, мы будем верны традициям. После этого орда двинется дальше.

– Поэтому они и подослали стрелка! – крикнул Тамука. Его голос был едва слышен на фоне рыданий.

– Когда месяц траура закончится, кар-карт получит свое отмщение, но не раньше. А теперь оставь меня!

Тамука колебался.

– Прости, мой друг, – прошептал он. Он дотронулся до плеча Хулагара.

Хулагар посмотрел в глаза Тамуке и все понял. Он и раньше подозревал, кто стоит за всем этим. Но для чего это Тамуке?