Аферистка - Любовь Овсянникова

В самом деле, те кто путешествовал международной трассой Москва-Симферополь, иногда заворачивали на дорогу до Славгорода и здесь, проехав несколько сотен метров, устраивались на ночной отдых. Но большей частью они собирались группами по несколько машин и располагались на обочине под развесистыми абрикосовыми деревьями. А этого какая-то нечистая сила потащила на руины. Видно, прятался, потому что был сам — не получилось с кем-нибудь соединиться.

Только одна Татьяна почти наверное знала, кто там погиб. Ну, что же, мертвого не поднимешь, а виноватый пусть ждет расплаты, если родился таким дураком.

Тем временем Дыдык с каждой минутой приближался к Киеву. Он ехал медленно, заново осваиваясь за рулем, — давненько не ездил, да, честно говоря, и навыки езды имел слабые, так как имел короткий стаж. Роскошный образ жизни под крылом сначала успешного отца, а потом престарелых женщин почти всегда обеспечивал ему машину с водителем, и нужды самому толкаться в уличных заторах не было.

Уже давно разгорелся день, на дорогах оживилось движение, которое требовало от водителей внимания и быстрой реакции на изменения обстановки, а ему хотелось спать. Он отчаянно боролся с непослушными веками, которые так и норовили склеиться и долго не размыкаться. Дыдык выключил систему микроклимата в салоне и открыл окно, жадно потянул носом благоухание цветущих акаций, которых при продвижении на север в придорожных посадках становилось все меньше. Улыбнулся от удовольствия и облегченно вздохнул. Ничего, все равно после этой поездки у него немного поубавилось проблем, скоро их станет еще меньше, и как-то наладится его новая жизнь.

Не скверня свой внутренний мир какофонией, которую нынешние дырищи и дебилы называют музыкой, он в купании естественных звуков, доносящихся в салон машины, отдался воспоминаниям.

О родителях вспоминать не хотелось — там по сей день все болело, а еще — там жила большая досада, что он не облагодетельствован счастьем родиться в дружеской и зажиточной семье. Предъявлять упреки родителям, дескать, были очень заняты собой, работой, друзьями и ему не уделяли внимания, как это делают сейчас не только неблагодарные дети, но и плохие психологи и педагоги, не считал возможным — разве не понимал, даже будучи ребенком, что ему живется лучше многих своих товарищей? Понимал. Разве не отдавал отчет тому, что отец и мать много работают, постоянно совершенствуют свои знания, без конца учатся? Отдавал. Может, родители и не нянькались с ним сверх меры, зато подавали пример добросовестного труда, который в воспитании детей более весом, чем словесные наставления или общие гуляния. И не всегда в коня корм — наверное, он удался именно той породы. Ведь почему-то тогда родителям не подражал: не учился, не работал над собой… То-то и оно, видно, чего-то его характеру не хватало, слабина какая-то в нем была с рождения.

А вот старшая сестра на самом деле сыграла с ним злую шутку, так как именно за ней он направился в будущее, по ее кривой дорожке пошел. Правда, матери тогда уже не было — умерла, получив удар от фокусов этой непутевой дочки, а отец болел и не справлялся с работой и бытом, поэтому женился на молодой кукушке. Видно, возле Карины Давид пытался найти тепло и уют, потерянные в родительском доме.

Карина никогда звезд с неба не хватала, зато в детстве не бесчинствовала, была тихой и незаметной девушкой. Это характерно для грузинских семей. Такой оставалась и во взрослой жизни — наносила родителям удары украдкой и с видом очень обиженного, несчастного человека. Как ей это удавалось? Родители верили, что дочка, не имея опыта, просто попадает в переплеты, и долго не могли допустить мысли, что она у них морально ущербна. Чтобы на первой поре поддержать бесталанное создание, отец, главный инженер кожевенно-галантерейной фабрики, по окончании школы отправил дочку в Киев, где помог поступить в институт, который в свое время окончил сам. Кстати именно отсюда, получив направление в результате распределения, он поехал во Львов, где встретил свою судьбу, и в родные места не вернулся. И не жалел — люди, с которыми работал, ему нравились, а свою жену до конца дней нежно любил.

Уже с дипломом в руках Карина устроилась работать на Киевской обувной фабрике. Но работала там до первого отпуску, а дальше карьера инженера-технолога перестала ее интересовать. Девушка хорошо провела две недели на модном курорте у моря, увидела мужнин с большими деньгами, которые к ней проявляли настоятельное внимание, и поняла, что удовлетворять их прихоти легче и прибыльнее, чем работать в цехах, где в тебя навсегда въедается дух выдубленной кожи.

Сначала на чернавку с чрезвычайно белой и нежной кожей, характерной для родившихся в смешанном браке, положил глаз не первой молодости хирург из известной республиканской клиники. Он снял любовнице небольшую квартиру, трогательно обставил ее мягкими креслами и диванами, устлал коврами и наведывался сюда, когда разрешало здоровьице, не весьма требуя от красавицы чистоты помыслов и физической преданности в его отсутствие. Жены у него уже не было, и крыться приходилось всего лишь от детей и внуков, чтобы они не подумали, что нажитое добро перейдет в наследство чужому человеку. А те и не волновались — пусть себе забавляется, лишь бы в дом всякое дерьмо не приводил. Так прошло почти десять лет. Но все хорошее когда-то кончается.

Со временем, когда у старика отпала потребность даже видеть раздетых молодух, Карина ненадолго попала в объятия молодого мужчины, с которым успела сойтись довольно близко благодаря снисходительности содержащего ее старичка. К тому времени молодой красавец сам находился на содержании у одной кинозвезды. Известной актрисой, бывшей красавицей, он, конечно, тяготился, и, чтобы выдержать такую собачью жизнь, изредка спал с Кариной, мечтая о ней намного чаще. И вот теперь согласился временно делиться с ней своими горькими доходами, как с коллегой, страдающим из-за потери «работы».

— Кроме тебя мне никто не нужен, — сознавался содержанец. — Но надо же как-то зарабатывать деньги.

Карина и сама давно уже прозрела относительно того, что она не создана для неистовых приключений. Вот так бы устроиться при ком-то с солидным достатком и жить, не печалиться.

— Как-то неестественно, что мы двое сидим на шее у терпеливой женщины, — ответила Карина. — Ты думаешь, она не догадывается, что ты ей изменяешь со мной?

— Типун тебе на язык! — суеверно закричал Каринин спасатель. — Не дай Бог узнает, тогда мы точно пойдем на вокзал подрабатывать.

— Надо как можно быстрее найти денежного дедушку, — тоскливо поставила перед собой задачу Карина.