Больница в Гоблинском переулке - Наталья Шнейдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне хотелось накричать на этого безжизненного истукана, который давно забыл смысл слов «любовь» и «верность». Ухватиться за Ланса и не отпускать. Топать ногами и рыдать в голос. Но все это приведет лишь к тому, что лорд-канцлер выкинет меня из дома.
– Умоляю вас… – повторила я. – Мне ничего не нужно. Ни свадьбы, ни титула, ни денег. Ничего! Разрешите мне только ухаживать за ним. Лучшей сиделки, чем я, вы все равно не найдете! Я почти дипломированный целитель…
Я не видела выражения лица лорда-канцлера, но он качнулся с пятки на носок – Ланс так делал, когда оказывался в замешательстве.
– А как же твое обучение? Тебе остался год, насколько я помню?
Я сглотнула.
– Это неважно… Доучусь потом когда-нибудь. Прошу, не отказывайте мне в этой малости. Клянусь, никто из слуг никогда не узнает, что ваш сын делал предложение простой девушке. Я буду сиделкой, служанкой, горничной, кухаркой… Кем угодно! Только позвольте мне остаться рядом с ним!
Мэтр Даттон-старший молчал, казалось, целую вечность. Потом резко обернулся, приблизился ко мне и посмотрел в лицо острым пронзительным взглядом.
– А ты не врешь, – пробормотал он.
Мне показалось или я слышала в его голосе удивление?
– Согласна выполнять самую черную работу? – переспросил он, усмехнувшись.
– Да! – горячо подтвердила я.
Уголок его губ дернулся в улыбке, а взгляд неожиданно потеплел.
– Не ожидал, госпожа Амари. И, кажется, я начинаю понимать Ланса… Даю вам час на сборы, вы едете с нами.
– Благодарю вас! Благодарю!
Главное – вместе. Остальное неважно!
– Я спрячу брачный браслет, а вы, будьте добры, снимите браслет с руки Ланса…
– А меня никто не хочет спросить? – раздался хриплый, словно простуженный голос.
Родной и самый любимый голос!
Я вскрикнула, кинулась к постели, однако не посмела прикоснуться к Лансу. Но он очнулся! Очнулся! В этом не было сомнений – открыл глаза и улыбался непослушными губами.
– Вот уже полчаса я выслушиваю, отец, как ты даешь распоряжения насчет моего бренного тела. К счастью, теперь я пришел в себя и твердо заявляю, что мы с Грейс никуда не едем.
– Сын! – воскликнул лорд-канцлер.
Его тоже переполняли чувства. Он даже позволил себе на мгновение снять маску холодного безразличия и положил руку на макушку Ланса.
– Мэтр Вудс, осмотрите его скорее!
– Не стоит, – отмахнулся Ланс. – Я знаю, что произошло: Киран, подлец, напоследок ударил меня заклинанием. Все это время я был ни жив ни мертв. Все слышал, осознавал, но не мог пошевелить и пальцем. Одним богам ведомо, сколько бы я провалялся ни жив ни мертв, но я никому не дам обижать мою Грейс, даже тебе, отец!
Голос Ланса постепенно обретал силу, мой любимый подтянулся и сел на постели. Протянул руку. Я вложила в его ладонь свои пальцы.
– Мне не нужно твое благословение, чтобы жениться на лучшей девушке в мире!
– Тебе не нужно мое благословение, – со вздохом согласился лорд-канцлер. – И все же… Оно у тебя есть!
– Что? – прошептала я, не поверив своим ушам.
Мэтр Даттон-старший посмотрел на меня и кивнул, губ коснулась тень улыбки. Перед нами стоял не грозный лорд-канцлер, а живой, уставший, но очень счастливый человек.
– Грейс, иди ко мне!
Ланс притянул меня к себе. Я обняла его за шею, прильнула к груди и залилась слезами облегчения.
Наши браслеты искрились в лучах рассветного солнца, солнечные зайчики прыгали по стенам и по лацканам строгого мундира.
*** Эпилог ***
За те годы, что Ланс здесь не был, университет почти не изменился. Все те же мощеные дорожки и тропинки, проложенные теми, кто торопился сократить путь. Все те же стайки молодых людей и девушек, бурно что-то обсуждавших. Перекрасили административный корпус да подновили мозаику с изображением святого Умберта на фронтоне – вот, пожалуй, и все перемены.
На Ланса никто не обращал внимания, разве что встреченные преподаватели раскланивались в ответ на приветствие и продолжали путь. Последние дни перед сессией – самые горячие, всем не до него, потому и сам Ланс не торопился пускаться в расспросы и беседы о былом. Будет еще время.
Он изучил расписание на день, переписал расписание экзаменов и консультаций для выпускного курса, пробежался по кафедрам, ознакомившись со списками рекомендованной литературы. Появились новые названия, нужно будет заглянуть в книжную лавку рядом с университетом, если окажется, что у Грейс этих книг нет. И, может быть, ей пригодятся его конспекты. Хорошо, что, приводя в порядок его комнату в родительском доме, все тетради аккуратно сложили в сундук.
До конца лекции Ланс успел купить букет сирени у старушки-цветочницы на соседней улице. Сам он предпочел бы подарить корзину роз, но Грейс любила сирень, как-то она сказала, что ее запах напоминает о родительском доме и детстве. Он улыбнулся, вспомнив скамейку в окружении густых сиреневых кустов. Через пять минут Ланс с букетом наперевес стоял у лекционного зала. Распахнулись двери, толпа студентов хлынула из них, рассыпаясь на группки.
Они с Грейс заметили друг друга одновременно. Осекшись на полуслове, девушка мигом забыла про улыбчивую эльфийку, с которой разговаривала, и бегом устремилась к нему. Ланс отбросил сирень на подоконник, сгреб Грейс в объятья, закружил.
– Я соскучился, – шепнул он, наконец поставив ее на землю и наклоняясь к губам.
– На нас смотрят, – выдохнула она, когда они смогли друг от друга оторваться.
– Пусть смотрят. Я имею полное право целовать собственную жену.
***
Они поженились через три недели после того, как Ланс пришел в себя. Мать умоляла не торопиться, втайне надеясь, что сын передумает и чудовищный мезальянс не случится. Отец, усмехнувшись, промолчал. Родители Грейс, кажется, тоже были удивлены такой стремительностью и, как девушка потом рассказала, долго расспрашивали дочь, не дало ли сбой противозачаточное заклинание. Сама Грейс хоть и радовалась, но тоже пыталась призвать Ланса к благоразумию.
– Мы же собирались пожениться после диплома.
– Собирались, – подтвердил Ланс. – Я передумал. Моя бы воля – утащил бы тебя в храм прямо сейчас. Но тебе, наверное, хочется, чтобы свадьба и платье и что там еще нужно девушкам?
– Мне нужен ты. – Она прижалась щекой к его щеке, обнимая. – Но я все равно не понимаю.
– Я всего лишь провалялся без чувств трое суток, и отец – руководствуясь исключительно заботой обо мне, конечно же, – едва не выставил тебя вон.
– У тебя замечательный папа, и я на него не в обиде. Он же ничего обо мне не знал.
Ланс усмехнулся, крепче прижимая ее
