Базилика - Уильям Монтальбано

— Пол, я должен кое-что тебе рассказать, — сказал папа, глядя мне прямо в глаза.

Кабальеро продвинулся на два мучительных шага вверх по склону, угрожающе потрясая пистолетом. Он выстрелил в воздух. Наверное, я должен был считать выстрелы, но в наши дни трудно угадать, сколько патронов вмещает каждый конкретный пистолет.

Папа сказал:

— Пол, то, что он говорил там, в пещере, о двух семьях, перевозивших наркотики, — правда, и я хочу, чтобы ты это знал.

Вот и все. Сам бы я не решился спросить его об этом. Ковыляя на раненой ноге против ветра, Кабальеро поскользнулся и упал на спину, в ярости молотя кулаками по грязи. Его правая нога сильно кровоточила ниже колена, я подумал, что, возможно, он сломал себе лодыжку. Выше он подниматься не станет.

— Он хочет попытаться перейти поток. Нам надо уходить.

Но было так приятно сидеть здесь, где не было ветра, не было боли.

Треди подтянул меня к себе, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты понял, что я только что тебе сказал?

— Да. Думаю, потока он не осилит, но мы могли бы перейти его, если делать это осторожно.

— Пол, не это сейчас важно, — сказал он с большой убедительностью.

Я посмотрел на друга.

— Это Бобби, да?

Я догадался только что.

— Он, наверное, сказал Кабальеро, что ты тайно помогаешь, налаживаешь канал, все устраиваешь.

— Бобби, Бобби. Плохой Бобби. Упокой Господь его душу, — произнес папа с безграничной печалью. — Я никогда не узнаю, кто кого совратил, Пол, но аппетиты Кабальеро росли, а Бобби был слишком сговорчивым. Знаешь, он умел быть таким очаровательным. Да к тому же у него был брат, большая шишка в церковных кругах. Отличное подспорье, не так ли? Раз-раз. Думаю, все здорово посмеялись над этим, а?

Кабальеро заткнул пистолет за пояс. Волоча ногу, он осторожно пробовал ступить в поток в поисках наиболее безопасного места для перехода. Я был выше него на холме и видел поток лучше. Раненный и разъяренный, Кабальеро не сможет его перейти.

Треди никогда не рассказывал мне всего о паршивой овце их семьи — о Бобби, но готов поспорить, я знал о Бобби больше, чем кто-либо еще за все годы, что Треди провел в Ватикане. Кардиналы бывают консервативными и либеральными, но я не встречал ни одного, кто оказался бы глупым. И ни один кардинал в римской католической церкви не выбрал бы родственника наркомана своим папой.

— Конечно, я ничего не знал, пока не стало слишком поздно, Пол. С чего мне вообще думать о подобных вещах? Епископом я едва держался на поверхности, делая все, чтобы церкви не закрывались, школы работали, бедняков кормили, а молодежь не превращалась в жуликов или революционеров. А затем бац — и я вдруг стал кардиналом. Ты не представляешь, сколько всего я не знал! Даже в самых безумных снах я не мог представить, что мой любимый брат торгует наркотиками. Хорошая семья, образование, деньги, положение в обществе. Зачем он этим занимался?

Кабальеро, примериваясь, продолжал стоять на берегу. Может, он еще и молился, ибо поток не сулил ему ничего, кроме гибели.

— Я так бы и не узнал ничего, но ко мне пришел здоровый молодой священник и попросил меня, если можно, передвинуть коробки с книгами и религиозной утварью, которые я хранил в ратуше его прихода, потому что они хотели устроить там танцевальный вечер. Какие коробки? Я пошел взглянуть и обнаружил в одних статуэтки святого Франциска, а в других — консервные банки с этикетками «Ананас ломтиками». И в статуэтках, и в банках был кокаин.

Кабальеро вошел в поток. У берега вода едва достигала икр, и он, даже хромая, здорово продвинулся вперед, но я видел, что и на мелководье ему приходилось бороться с быстрым течением.

— Дай мне опереться о твое плечо. Надо уходить.

Треди согласился, и мы заковыляли дальше, но я продолжал следить за Кабальеро, который медленно двигался навстречу своей гибели. Мы шли с подветренной стороны, и папа говорил словно сам с собой, очищая себя от скверны.

— Я сразу понял, что есть только один человек, который посмел бы обратиться к священнику и, воспользовавшись кардинальской властью, заставить того хранить у себя какие-то вещи. Но Бобби рядом не было, Пол, Бобби всегда исчезал, когда случались неприятности. Поэтому мы со священником взяли упаковки и отправились на пляж. Мы разбили все статуэтки, вскрыли все банки, в кровь изрезав руки о жесть, и наконец, сведя все к шутке, высыпали кокаин в море. Только это была не шутка. Две недели спустя священник был мертв. В полиции сказали: автомобильная авария.

Луис Кабальеро уже пересек почти половину потока, но у него начались проблемы. Вода доходила ему до плеч, и поток настойчиво тащил Кабальеро вниз по течению. Скоро он потеряет точку опоры — из-за большой глубины, или его снесет мусором, — и все будет кончено.

— Когда я все понял, то немного тронулся рассудком, я был одержим, как все крестоносцы. Я начал охоту за наркотиками. Очень скоро я превратился в Кокаинового кардинала. И во время этой борьбы я обнаружил, что многие порядочные люди хотят мне помочь, по всем Карибам. Я больше не видел Бобби, наверное, он прятался. Только в последние годы я стал снова получать от него весточки. Ему всегда нужны были деньги, и я всегда посылал. Все-таки он был моим братом.

Этот Кабальеро оказался умней, чем я думал. В стороне он нашел цепочку камней, наискосок пересекавших поток. Прилагая огромные усилия, он почти вплавь бросался от одного камня к другому. Он начал переходить поток намного выше по течению, а теперь находился почти вровень с нами. Но он был не опасен. Даже если он уцелеет, к тому времени, когда он вылезет из воды, мы будем уже возле джипа. Если в машине нет ключей, мы пойдем вниз по тропинке, подальше от реки. Внизу есть телефон, и куча полицейских появится на вилле, прежде чем Кабальеро, хромая, успеет выйти из леса.

— И еще одно, Пол. Однажды в разгар своей миссии Кокаинового кардинала — Бобби тогда и след простыл, меня вдруг осенило. Я знал Бобби и знал, что он никогда бы не стал рисковать и устраивать в незнакомом месте тайник для всего груза наркотиков. Там могло находиться только то, что не поместилось в каком-то более надежном месте. Я отправился на поиски и искал, как только у меня появлялась возможность. Наконец я нашел тайник на стропилах старой рыбацкой хижины; туда нас водил отец, когда мы были детьми. Снова статуэтки — в огромном количестве.

— Хижина, где он умер? Ты рассказывал мне об этом в самолете, когда мы летели в Нью-Йорк.

— В той самой хижине.

— Думаешь, он вернулся за наркотиками? Вообразив, что кокаин мог оставаться там все эти годы?

— Нет. Скорей всего — ностальгия. Но самое главное, Пол, кокаина я нашел немного, в основном там были деньги.

Треди посмотрел на меня, и меня пробрала дрожь.

— Полный чемодан денег, — сказал он почти шепотом.

— Тот самый?

Папа кивнул.

— Да.

Похоже, нам повезло. Грязный поток наконец подхватил Луиса Кабальеро. Ему удалось пройти дальше, чем я думал, но в конце концов безумствующая стихия победила.

Кабальеро находился в решающих нескольких метрах от того берега, где стояли мы с Треди, но попал в ловушку. Он не мог ни двинуться вперед, ни отступить назад. В отчаянии Кабальеро вцепился в скользкий черный камень, очевидно, теряя силы. Идти некуда. Ай-ай-ай.

Но потом Его святейшество папа Пий XIII сквозь шум непогоды услышал пронзительный крик Луиса Кабальеро о помощи.

— Пол! Кабальеро утонет.

— Мы ему уже не поможем.

— Мы должны попытаться.

— Не должны.

— Мы христиане, Пол.

Треди выскользнул из-под моей руки, прежде чем я успел его остановить. Внезапно лишенный поддержки, я сделал несколько нетвердых шагов и плюхнулся на землю.

— Помогите! Ayudame![112] — кричал Кабальеро.

Папа, чертов глупец, боком спустился к краю потока, где обнаружил сломанную бурей ветку. Он пробежал по трем камням и наклонился вперед, стоя на четвертом, более или менее плоском камне, на котором едва умещался. Когда Треди протянул Кабальеро ветку, я увидел, как его ноги отчаянно боролись с потоком.

Я сполз в воду — неохотно, морщась от боли, медленно, пойдя против собственного здравого смысла. Вода была холодной и темной. У меня перехватило дыхание. Рану дернуло так сильно, что я вскрикнул. Что-то покрытое мехом проплыло мимо, мягко коснувшись моей ноги.

— Хватай палку! Хватай, и я тебя вытащу, — кричал папа Кабальеро. — Давай быстрей, хватай, — командовал он.

Я пробрался туда, где вода доходила мне почти до бедер, и уцепился за крепко стоявший вверху по течению камень. Наклоняться вперед было неразумно, потому что бок горел словно охваченный огнем, но со второй попытки мне удалось схватить Треди за одну ногу, затем за другую и вцепиться в них изо всех сил.