Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Вот как? – удивилась Нонна Карловна. – Из иной, значит? А от кого же тогда твой физик потасканный свою гнильцу унаследовал, как не от мамаши с папашей? – Она безнадежно махнула рукой. – Впрочем, у тебя все – хорошие. Все – расчудесные.

Маргарита скинула туфли и направилась в ванную комнату.

– Я и вправду не держу ни на кого зла, – донесся оттуда ее голос. – Ни на Максима, ни тем более на его стариков. Но, представь себе, я сегодня услышала от них ошеломляющую новость.

– Ничего нового, кроме того, что их сыночек – полное дерьмо, они сообщить не могут, – заявила Нонна Карловна. – Да и это ни для кого не новость, кроме них самих. – Она сняла с плеча полотенце и протянула вышедшей из ванной дочери. – Всем давно известно, что твой Максим – конченый негодяй.

– Однако мало кому известно, – сказала Маргарита, – что он – не родной сын Танкованов.

– Что? – Мать вытаращила глаза. – Как это – не родной?

– Я сама была ошарашена, только виду не подала. Танкованы уверены, что в городе это ни для кого не секрет. Даже Максим в курсе, оказывается.

– Они что, его под забором нашли? – насмешливо предположила Нонна Карловна. – Я бы не удивилась.

– Они взяли его из дома малютки крошечным младенцем в восемьдесят пятом году.

– И кто же его настоящие родители? – полюбопытствовала мать.

– Никто не знает. – Маргарита пожала плечами. – Однако недавно приезжал человек из Москвы и устанавливал факт усыновления. Вероятно, он как-то связан с родителями Максима. – Она опустила глаза. Матери совсем не обязательно знать, что москвич уже мертв, а в его смерти подозревают как раз того, чьим рождением и усыновлением он интересовался.

– Ну, теперь все на своих местах! – Нонна Карловна злорадно потерла руки. – Вот тебе и гены! Вот тебе и привычка бросать своих детей на произвол судьбы! Подонки рождаются от подонков.

– Мы же ничего не знаем про этих людей, – укоризненно заметила Маргарита. – Как можно так, заочно, их в чем-то обвинять?

– Зато мы знаем твоего прощелыгу! – парировала мать. – Яблоко от яблони, как говорится…

За ужином, приготовленным на скорую руку, Нонна Карловна вдруг вспомнила:

– Сегодня с утра возле нашего дома крутился этот ненормальный… как его?.. Антиох!

– Да, я знаю, – кивнула Маргарита, поливая кетчупом сваренные сардельки.

– А ты знаешь, что он расцарапал нашу дверь? – Мать хлопнула ладонью по столу. – Паршивец! Сам денег не зарабатывает и другим ущерб наносит!

Маргарита повертела в руках вилку и неохотно сообщила:

– Мам, на нашей двери кто-то нарисовал «пса»!

Нонна Карловна чуть не поперхнулась.

– Что ты сказала?!

– Я говорю: нам оставили метку. Худого зубастого пса намалевали неотмываемой краской. Видно, кто-то неудачно пошутил… Вот Антиох и пытался соскоблить рисунок. Помочь хотел…

Мать была потрясена. Только утром она читала дочери вслух очередную статью про зверства неуловимой банды, ужасалась подробностям, насмехалась над милицией и администрацией городка, но даже предположить не могла, что убийцы окажутся так близко. Буквально за порогом их «чертовой избушки».

– Ты не ошибаешься? – хрипло спросила она. – Может, тебе просто померещилось с перепугу?

Маргарита замотала головой.

– Не померещилось. Только теперь, когда Антиох уничтожил улики, ничего никому не докажешь… Сашка Корж тоже считает, что я все выдумываю.

– Любой на его месте считал бы точно так же, – убежденно кивнула Нонна Карловна. – С какой стати мы сдались «псам»? Тоже мне нувориши – две одинокие женщины и малолетний ребенок!

– Поэтому я и предположила, что кто-то просто неудачно пошутил.

– Руки надо выдернуть этому шутнику, – проворчала мать. – Совсем у людей мозгов не осталось от вседозволенности! Лет двадцать пять назад такое было просто немыслимо.

– Лет двадцать пять назад и банда «псов» была немыслима, – вставила Маргарита.

Нонна Карловна поднялась и собрала со стола посуду.

– А что говорит твой милиционер? – спросила она. – Когда, наконец, поймают этих отморозков?

– Знаешь, мама… Я больше не хочу с ним ни о чем говорить.

– Чего ж так? Достал тебя твой ухажер?

Маргарита поджала губы.

– Он жестокий и злой человек. Кроме того, ему по большому счету наплевать на меня и на мои проблемы.

– Он – чуть ли не единственный из всех твоих слюнявых воздыхателей, кто любит тебя, – возразила мать.

– Я так не думаю… Он любит свою работу. И – себя в ней.

– Значит, тебя никто не любит, – резюмировала Нонна Карловна.

Маргарита подняла на нее печальные глаза.

– Хоть ты не будь такой жестокой, мама…

– Посмотри, какие мужчины – прости, господи! – тебя окружают! – воскликнула та. – Смех и грех. То этот физик мерзопакостный, то щенок какой-то безмозглый!

– Какой щенок? – нахмурилась Маргарита.

Мать усмехнулась.

– Уж не знаю, откуда он взялся, и какими коврижками ты прикормила этого сопляка. Глаза – пустые, на роже самомнение такое, будто он хозяин Вселенной. Сорит деньгами, как подгулявший купчик. Полное ничтожество.

– Что происходит? – всплеснула руками Маргарита. – О ком ты говоришь?

– Да заявился сюда днем один… – Нонна Карловна брезгливо поморщилась. – Приволок букет рублей на тыщу и бутылку еще с пойлом заграничным! Молокосос! Еще вчера за школьной партой сидел. Где, говорит, ваша дочь, я пришел ей предложение делать! Мне, заявляет, женщины не отказывают!

– Юрик? – ахнула Маргарита. – Вот бессовестный! У него же невеста есть! Очень хорошая девушка. Моя подруга Женька.

– Уж не знаю, какая Женька может быть у такого дебила, – отозвалась мать, – но только я выставила прочь этого детсадовского жениха. И букет ему вслед швырнула вместе с бутылкой.

Антошка, расположившийся с альбомом и фломастерами на другом конце стола, вопросительно поднял русую головку:

– Бабушка прогнала моего папу?

– Тьфу! – не выдержала Нонна Карловна. – Еще не хватало, чтобы этот заморыш был твоим папой! Хотя… –

Она скривилась в горькой усмешке: – Твой настоящий папка ничем не лучше.

– Мама! – Маргарита предупредительно постучала пальцем по столу. – Прошу тебя: не заводи подобные разговоры при ребенке!

– Пусть с малолетства знает, что мир состоит из подлецов и негодяев, – отрезала та.

– Это неправда, – тихо возразила Маргарита. – Люди в основном – добрые и хорошие. Но многие из них просто боятся окружающего мира, не верят ему, не верят себе. Вот и подыскивают на театральных развалах самые распространенные маски – циников, обманщиков, злодеев, лихоимцев.

Нонна Карловна расхохоталась.

– Мы говорили о генах. Так вот, знаешь, мне иногда кажется, что ты – не моя дочь. Я даже в пятнадцать лет не была наивной дурочкой! Какие маски, дорогуша? Люди – такие, какими кажутся. Ни больше, ни меньше. И нечего все валить на обстоятельства да на страхи перед окружающим миром! Танкован – подлец, Корж – циник, этот сопляк Юрик – хам и дурак. Они такими родились, Рита! Такими были их родители, такими будут и их дети. Окружающий мир, работа, обстоятельства лишь помогают развиваться врожденным качествам, и они растут, множатся, как бактерии в скисшем молоке.