Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко

— А я торгуюсь! — упрямствовала Шепетько, которая стала догадываться, что её очередной раз пытаются «развести». Сошлись на двадцати пяти тысячах.

— Деньги вперёд, — предупредил хриплый женский голос.

— Квартиру сначала покажи, а потом деньги требуй, — отрезала Клавдия.

— Ну, за этим дело не станет, — ответила женщина-риэлтор и кому-то махнула рукой. Тут же из темноты к ним подкатила скромная малиновая «девятка».

Садясь на заднее сиденье автомобиля, Клавдия подумала, что наконец-то её злоключения закончились, и она заживёт нормальной жизнью: купит квартиру, оформит прописку, потом устроится на работу, и может быть даже удачно, то есть по любви, выйдет замуж. А когда у неё родятся дети, то она уговорит мужа и перевезёт из украинского городка Шахты в Москву свою старенькую мать. Может, так всё и должно было случиться, да только не у неё. Видно, в небесной канцелярии кто-то всемогущий и злой шутки ради набросал крупными мазками на полотне Клавкиной судьбы совершенно другой сюжет, в котором до тихого семейного счастья было так же далеко, как от Казанского вокзала до спящего в ночной тишине забытого богом и московскими властями Бирюлево. 

Глава 16

10 часов 45 мин. 23 октября 20** года

г. Москва, район станции метро «Аэропорт»

Попасть на территорию страны банков и самого вкусного шоколада оказалось не так уж трудно. Достаточно было купить туристическую путёвку и оформить визу. Путёвку Дмитрий приобрёл в турагенстве «Руссо туристо» за полтора часа. Сложнее было с оформлением визы. Однако если у тебя есть несколько сот лишних долларов, то и эта проблема разрешима. Там же в туристическом агентстве ему дали номер телефона фирмы, которая, по словам туроператора — симпатичной черноглазой девушки с мягким проникновенным голосом, — может помочь в оформлении документов для получения заветной визы.

Вернувшись к себе в полуподвальный офис, Дмитрий тут же позвонил по указанному номеру, и ему назначили встречу, правда, на другом конце города. Киквидзе вздохнул и сообщил невидимому собеседнику, что он готов увеличить сумму вознаграждения, если сотрудник таинственной фирмы смог бы посетить его по месту работы. После этих слов на другом конце провода замолчали и пару минут в телефоне раздавались только потрескивания и шорохи. Потом телефон снова ожил, и уже другой голос поинтересовался, где работает заказчик.

— Мы берём предоплату в размере пятидесяти процентов, — сообщил собеседник. — Остальные деньги Вы платите после получения визы.

— Меня это устраивает, — ответил Дмитрий. — Главное, чтобы вы выполнили заказ как можно быстрее.

Через два часа в кабинет Киквидзе вошёл улыбчивый молодой человек.

— Меня зовут Алексеем, — сообщил он и протянул Дмитрию ухоженную, как у женщины, ладошку. — Наши общие знакомые сообщили мне, что Вы очень нуждаетесь в услугах Шенгена.

— Очень нуждаюсь, — ухмыльнулся Дмитрий и бросил на стол тугую пачку долларов. Денег он дал больше, чем требовал представитель фирмы, но чутьё подсказывало ему, что с посещением ухоженных кантонов Швейцарии следует поспешить, и он решил не мелочиться.

— С Вами приятно иметь дело, — снова улыбнулся визитёр и смахнул деньги в барсетку. — Я думаю, что смогу Вам помочь.

К удивлению Киквидзе, таинственный посетитель его не «кинул». Видимо, даже у людей его профессии имелось понятие профессиональной чести. Ровно через неделю он получил из рук курьера пакет из плотной бумаги, где были все необходимые для «забугорной» поездки документы и даже билет на самолёт с открытой датой. Билет был приобретён по личной просьбе Дмитрия за отдельную плату.

Сборы были недолгими, и на следующее утро Киквидзе уже выходил из подъезда с новеньким английским саквояжем в руках.

Когда Дмитрий, насвистывая модный мотивчик, вырулил на «Тойоте» на шестиполосную трассу, в его офис пришёл посетитель в длинном чёрном плаще и с пристальным взглядом миндалевидных глаз.

Секретарша Леночка хорошо запомнила молодого человека с вежливыми манерами и негромким вкрадчивым голосом, который так располагал собеседника к откровенности. Посетитель выпил предложенную Леночкой чашку чая, с удовольствием выслушал сплетни о последних событиях в фирме, уточнил, когда вернётся из заграничного турне владелец «Рембыттехники» и вежливо, даже немного старомодно, откланялся.

После его ухода секретарша вымыла чайную чашку и задумалась. В её душе поселилось странное ощущение. — А не наболтала ли я чего лишнего? — задалась вопросом девушка, смутно подозревая, что её просто-напросто использовали. Подобное ощущение она впервые испытала семь лет назад, когда её, выпускницу московского колледжа, сокурсники пригласили на дачу отметить вручение дипломов. Торжественное мероприятие по «обмывке» новеньких дипломов закончилось тем, что наутро Леночка проснулась в постели хозяина дачи одна, но почему-то абсолютно голая. Алкогольная амнезия позволила ей избежать ненужных переживаний по поводу того, сколько сокурсников прошло в ту ночь через её постель, но гаденькое чувство, что её использовали, осталось.

20 час 00 мин 23 октября 20** года.

г. Москва, Камергерский переулок

О том, что для него наступила «чёрная полоса» Герман догадался после второго «прокола». Неудачи в его ремесле бывали и раньше, но чтобы две подряд — такого не случалось никогда. Вероятно, «чёрная полоса» началась для него ещё раньше, возможно, с очередного свиданья со Стариком, просто он этого не заметил. Размеренным тоном, словно читая студентам лекцию, Старик устроил ему выволочку, словно перед ним сидел не умудрённый криминальным опытом исполнитель, а несмышлёный мальчишка. Во время беседы Герман не раз ловил себя на мысли, как ему хочется воткнуть нож в морщинистую шею своего работодателя. Вот так просто, не глядя, выбросить вперёд руку, и клинок сам найдёт жертву. Однако Герман почему-то медлил. Он молча выслушал обвинения в непрофессионализме, сказал в ответ какие-то дежурные слова и вышел из лимузина. Перед тем, как покинуть салон автомобиля, он словно случайно прикоснулся к сухонькой кисти Старика. Старик испуганно отдёрнул руку, но Герману хватило одного мгновенья, чтобы увидеть душу своего нанимателя. На мгновенье Старик исчез, и из глубины салона на Германа взглянули два жёлтых немигающих глаза. Герман оторопел: на кожаном сиденье, сделав стойку, угрожающе раздувала «капюшон» огромная чёрная кобра. Виденье было так реально и так неприятно поразило его, что он долго находился под впечатлением от увиденного.

Ошибка, которую он допустил, была элементарной, а поэтому особенно досадной. Когда в конце августа он получил от Старика задание на устранение Шлифенбаха, то сразу же для себя решил, что «работать» следует на открытом пространстве, возможно, в людном месте. Учёные такого калибра редко остаются без присмотра: на работе они всегда окружены учениками, сподвижниками и просто подчинёнными, да и охрана, пускай вполглаза, но приглядывает. Дача и городская квартира тоже исключались: там всегда находилась домработница и жена Шлифенбаха, к тому же Герман не хотел, чтобы ликвидация профессора выглядела, как бандитский налёт.

— Это грубо и непрофессионально, — решил он. — Налётчики скорее выберут бизнесмена средней руки, чем профессора. Расклад простой: у научного мужа, пускай даже известного, вряд ли найдётся, чем поживится. Логичней всего обставить «заказ» как смерть по естественным причинам, например, сердце выдающего учёного не выдержало нагрузок и дало сбой.

Дальше всё было, как говорится, делом техники. Герман позвонил в Российский химико-технологический университет, где работал Шлифенбах, и, представившись доцентом из Саровского центра ядерных исследований, уточнил, сможет ли Эммануил Карлович принять его в ближайшее время. Секретарша вежливо ответила, что не уполномочена решать такие вопросы, и если товарищу доценту очень нужна встреча со Шлифенбахом, то лучше обратиться к нему самому, но раньше 2-го сентября Эммануил Карлович вряд ли сможет кого-то принять.

— Почему? — задал естественный вопрос Герман. — Его не будет в городе?

— Можно сказать и так, — вздохнула секретарша, которая интуитивно боялась влезать в дела учёного, над которым уже три десятилетия витал ореол тайны и повышенной секретности. В это время по второй линии кто-то вызвал секретаря, и Герман отчётливо услышал обрывки разговора, из которого следовало, что Шлифенбах заказал машину на утро 1-го сентября.

— А могу ли я его повидать в неофициальной обстановке? — поинтересовался Герман. — Я бы тогда воспользовался ситуацией и договорился об аудиенции.

— Ну, не знаю… — затянула секретарша. — Если только 1-го сентября в Замоскворечье. — И назвала адрес школы.