Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

В середине апреля Гитлер решил в качестве меры наказания за дипломатическую инициативу финнов приостановить поставки оружия в Финляндию. Он распорядился в будущем оказывать лишь такую помощь, которая будет абсолютно необходима для проведения совместных операций на финском фронте.

12 мая 1944 г. Маннергейм направил Гитлеру письмо, в котором пытался убедить фюрера в надежности финского союзника. Гитлера, однако, письмо Маннергейма не удовлетворило, и в своем ответном послании он резко критиковал весенний мирный зондаж Финляндии. «Нет никакого сомнения, – писал Гитлер, – что если бы Германия в 1940 году заняла такую же позицию, какую ныне занимают Финляндия и определенные румынские и венгерские круги, то сегодня не существовало бы никакой Румынии и никакой Финляндии». Гитлер подчеркнул, что мирные переговоры, которые ведет Финляндия с противником, не являются чисто финским делом, а затрагивают все воюющие страны. Россия должна быть разбита, назойливо твердил фюрер, а с западными державами соглашение может быть достигнуто только после того, как они попытаются высадиться на континент и потерпят сокрушительное поражение[511].

Сорвав советско-финские мирные переговоры весной 1944 года, финское правительство продолжало сотрудничать с гитлеровской Германией. С одной стороны, полагая, что Красная Армия, преследуя немецкие войска, уйдет на запад и ослабит свой натиск против финских войск, с другой, – рассчитывая на поддержку своих друзей в США, финская реакция надеялась закрепить некоторые плоды своей агрессивной политики.

Двуличная дипломатия правителей Румынии

Военные поражения фашистских войск на советско-германском фронте вызвали растерянность и среди румынских правителей, которые в начале 1944 года предприняли аналогичный мирный зондаж.

Чем ближе подходили советские войска к границам Румынии, тем лихорадочнее стремились ее правители сговориться с западными державами на антисоветской основе. 31 января 1944 г. Антонеску поручил румынскому военному атташе в одной из нейтральных стран связаться с военным атташе США и заявить ему, что сотрудничество Румынии зависит от политических гарантий. Он указал, что Румыния не может последовать примеру Италии, «так как это приведет лишь к оккупации ее германскими войсками, которые вскоре будут заменены советскими. Когда английские и американские армии подойдут к Дунаю, румынская армия будет стоять у Днестра и отбивать атаки Красной Армии»[512].

В феврале 1944 года румынское правительство сделало еще одну попытку договориться с западными державами. Однако в условиях стремительного продвижения советских войск на запад план румынской реакции был настолько нереален, что ни Англия, ни США, связанные обязательством не заключать сепаратный мир или перемирие с любым участником фашистской коалиции и решением московской конференции, не пожелали идти на сепаратный сговор с Румынией.

Несмотря на провал добиться сепаратного мира с Англией и США и на необходимость обращения ко всем трем главным державам антигитлеровской коалиции, в первую очередь к СССР, клика Антонеску, преисполненная ненавистью к СССР, не только не искала контакта с Советским правительством, но, по существу, и отвергала всякую реальную возможность начать переговоры о перемирии.

В феврале – марте 1944 года развернулось крупное наступление советских войск в районе р. Буг. В результате этого наступления вся правобережная Украина была освобождена, и в начале апреля советские войска вышли на государственную границу СССР с Румынией и Чехословакией. В связи с этим Советское правительство сделало заявление, вновь подтвердившее советскую политику невмешательства во внутренние дела других стран. В этом заявлении говорилось: «Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции. Вместе с тем Советское Правительство заявляет, что оно не преследует целей приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии и что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск противника»[513]. С ходу форсировав реки Прут и Серет, Красная Армия повела бои на румынской территории.

В этой резко ухудшившейся для румынской правящей клики военно-стратегической обстановке клика Антонеску Пустилась на своеобразный маневр – она вступила в контакт с оппозицией, возглавляемой буржуазными деятелями Маниу и Братиану, и договорилась с ней о посылке для тайных переговоров делегации во главе с бывшим румынским премьер-министром князем Штирбеем, имевшим большие связи в Англии. По указанию союзников группа Штирбея направилась в Каир, где с середины марта 1944 года начались переговоры между ней и представителями правительств СССР, США и Англии.

Как во время различных встреч в Анкаре по пути следования в Каир, так и в ходе каирских переговоров Штирбей стремился убедить своих английских и американских собеседников в необходимости вывести Румынию из войны путем ее оккупации войсками Англии и США. Желая воспользоваться антисоветской позицией румынского правительства, западные державы предпринимали определенные шаги, которые могли бы привести к прекращению военных действий между Советским Союзом и Румынией.

Советское правительство заявило союзникам, что «оно имеет мало надежд на эффективность возможного контакта» с правительством Антонеску[514]. Однако, желая использовать любую возможность для скорейшего завершения войны и прекращения дальнейших кровопролитий, Советское правительство высказало готовность предъявить свои условия перемирия с Румынией. 12 апреля посланник СССР в Каире вручил Штирбею шесть условий перемирия с Румынией, которые были предварительно согласованы с правительствами Англии и США. Коротко эти условия сводились к следующему: разрыв с немцами и включение Румынии в войну против гитлеровской Германии в целях восстановления ее независимости и суверенитета; восстановление советско-румынской границы 1940 года; возмещение убытков, причиненных Советскому Союзу Румынией; возвращение военнопленных и интернированных; обеспечение советским войскам, так же как и другим союзным войскам, возможности свободного передвижения по территории Румынии; согласие Советского правительства на аннулирование решения Венского арбитража о Трансильвании и оказание помощи в освобождении Трансильвании[515].

Антонеску отклонил советские условия перемирия с Румынией, заявив о своем желании продолжать войну на стороне гитлеровской Германии. По существу отклонил эти условия и Маниу, так как в своей телеграмме Штирбею он оговорил принятие советских условий такими требованиями, которые свидетельствовали лишь о желании Маниу затянуть выход Румынии из войны. В конце апреля правительства трех держав вновь обратились к Антонеску и группе Маниу с ультиматумом безоговорочно ответить на предъявленные условия перемирия с Румынией. Правительство Антонеску никаких позитивных действий не предприняло, таким образом окончательно отказавшись от принятия предъявленных требований.

Зондируя возможности заключения сепаратного мира, правительство Антонеску вместе с тем продолжало военнополитическое сотрудничество с гитлеровской Германией. 9 февраля 1944 г. были подписаны румыно-германские соглашения, предусматривавшие главным образом порядок размещения и снабжения германских войск на румынской территории. Тогда же было достигнуто соглашение о транзите через Румынию лиц, насильственно вывозимых гитлеровцами с оккупированной советской территории.

Вопросам дальнейшего расширения военного сотрудничества между Германией и Румынией были посвящены две встречи Гитлера и Антонеску в Зальцбурге в начале 1944 года. На первой из них, состоявшейся 26-27 февраля, Гитлер подробно говорил о многочисленных промахах итальянского военного руководства и весьма низко оценил вклад в войну своего бывшего партнера по оси. Вместе с тем он утверждал, что «предательство Италии» вызвало серьезное ослабление германских сил на восточном фронте. «Если бы мы могли сегодня располагать теми 46 дивизиями, которые были оттуда (с восточного фронта. – В.И.) переброшены, – утверждал он, – то русским не удалось бы продвинуться вперед…»[516]. Это заявление Гитлера, имевшее целью как-то оправдать немецкие поражения на советско-германском фронте летом 1943 года, разумеется, не соответствовало действительности. Во-первых, сокрушительное поражение немецких войск под Курском и Орлом произошло намного раньше выхода Италии из войны и, во-вторых, по многочисленным данным верховного командования вермахта, выход Италии из войны «не застал врасплох германские вооруженные силы» и не привел к какой-либо существенной перегруппировке этих сил.