Красная сирена - Морис Дантек

— Ну, теперь понимаете, что вас ждет с Кеслером? Слушайте, это ключ.

— То есть?

— Кеслер, конечно, будет сопротивляться. Пусть им занимаются ребята из Фару, вызовите ваших коллег из Амстердама…

— Я уже это сделала…

— Дайте же мне закончить! Вызовите их сюда, а мы будем искать убежище Тревиса, потом отдадим ему Алису и…

— Да вы не просто упрямы, вы…

— А вы? Какими словами определить ваш норов?

Мгновение она смотрела на него, потрясенная, потом рассмеялась:

— Ничего я не думаю…

Хьюго расслабился и тоже расхохотался:

— Слава богу, что наше сотрудничество носит временный характер и…

Он осекся.

Их глаза встретились на долю секунды, показавшуюся ему часами. Как будто зрачки связала линия высокого напряжения… Природу смутных чувств, живших в его душе, Хьюго понять не мог.

— Хорошо… — пробормотал он, — надо найти решение.

— Вряд ли это будет просто.

— Нам обоим придется постараться… Предлагаю разрезать грушу пополам. Пинту присматривает за Алисой, пока вы допрашиваете Кеслера, а я ищу Тревиса. Еще нет одиннадцати. После обеда я вам позвоню, и мы снова согласуем план… В зависимости от обстановки.

— Не нравится мне это…

— Боже мой, Анита, да взгляните же правде в лицо. По-другому не получается.

Она погрузилась в долгое молчание, потом процедила сквозь зубы:

— Когда после обеда?

— Предположим, в пять? У вас будет время допросить южноафриканца и подготовить план дальнейших действий…

— Как поступим сейчас?

— Оставим Кеслера в багажнике «ниссана» в ста метрах от комиссариата полиции в Фару, а дальше разбирайтесь сами. Я возьму «БМВ», но вы должны сказать полиции, чтобы они не слишком пристально смотрели за мной.

Он выпятил подбородок, указывая на «бразильского моряка», въезжавшего на набережную за рулем большого синего «фиата».

На губах Аниты появилась легкая улыбка.

— А какие у вас аргументы? Да, вы ведь за два дня убили «всего лишь» с десяток человек.

Хьюго сглотнул комок, величиной с бильярдный шар, застрявший в горле.

— Скажете, что отец Алисы нанял меня, чтобы защищать ее. Что я действовал в пределах допустимой обороны и готов дать объяснения перед судом, когда девочка окажется в безопасности.

Он надеялся, что его мешанина из правды, вымыслов и полуправды поможет. Все вроде получалось, но реакцию молодой женщины он не угадал. Она смотрела на него, непроницаемая, как сфинкс:

— Согласна.

— До Фару поедем вместе… следуйте за мной.

И он, пока она не передумала, выскочил из машины, уподобившись космонавту, обнаружившему на борту возгорание.

23

Хьюго оставил «БМВ» на стоянке аэропорта Фару, и они пересели в «фиат», арендованный Пинту для поездки к мысу Синиш.

Кеслер был в руках полиции, Анита займется им.

Хьюго решил, что они не расстанутся, нарушив тем самым обещание, данное им голландской полиции. «Сегодня — день лжи и предательств», — подумал он, но Пинту был нужен ему как переводчик, не могло быть и речи о том, чтобы оставить его прохлаждаться в гостинице.

После Одесеиксе и Алгарве они добрались до Алентежу. Машина ехала вдоль диких пляжей атлантического побережья, по маленьким дорогам, даже не указанным на карте, от бара к бару, от одной рыбацкой деревеньки к другой.

Они усаживались в баре — мужчины по бокам, Алиса посередине, или находили место, откуда можно было наблюдать за дорогой и выскочить в окно или уйти через неприметную дверь. Обычно в тот момент, когда они заказывали еду или расплачивались, Пинту задавал вопрос хозяину. Они ищут судно «Манта», принадлежащее одному англичанину по фамилии Тревис. Португальцы в большинстве своем — любезные, открытые и гостеприимные люди. В их отрицательных ответах не было ничего агрессивного, они только что не извинялись за то, что не могли сообщить ничего полезного. Пинту с блеском выполнял обязанности переводчика. Казалось, он отлично чувствовал себя в этих ресторанчиках на берегу моря и в маленьких кафе возле пляжей, где на песке сохли живописные разноцветные лодки.

Тревиса не знал никто. Они допивали свою порцию, платили, уходили и снова садились в машину. Хьюго настроился на благоразумие. Они не заказывали спиртного, не брали даже пива, довольствуясь по примеру Алисы кока-колой или кофе.

Так они провели большую часть дня, забираясь все дальше на север, и к четырем часам пополудни, переехав на другой берег Рио-Мира по дороге № 393, добрались до Вила-Нова-ди-Милфонтиш.

«Отсюда недалеко до Эстремадуры и мыса Синиш, — думал Хьюго, глядя на карту. — Может, Тревис решил, что от бывшего дома в Сагрише его должны отделять две провинции…»

В самом Вила-Нова они не нашли никого, но чуть дальше к северу на их пути лежала крохотная деревушка, где жило всего несколько семей.

Рыбацкий поселок примостился на маленьком пригорке, возвышавшемся над пляжем, где лежали лодки, выкрашенные в яркие цвета — красный, как плащ тореадора, белый, словно выгоревший под солнцем, изумрудный, напоминающий насыщенную хлорофиллом тропическую зелень.

Посреди пляжа несколько рыбаков вручную вытягивали из моря невод. Они по очереди перехватывали длинную сеть и, закрепив ее на плечах, поднимались с пляжа. Дойдя до границы дюн, рыбак обматывал сеть вокруг кола, вкопанного в песок, потом следующий выходил из пены, согнувшись под тяжестью, чтобы выполнить свою часть работы. Люди терпеливо сменяли один другого, и Хьюго несколько мгновений наблюдал за их работой, не изменившейся за тысячи лет.

У въезда в деревушку стояло небольшое здание — бывшее и гостиницей, и кафе, и игровым залом, и переговорным пунктом. Оно напоминало все заведения такого рода, встретившиеся им на пути. Главным украшением были рыбацкие сети и чучела рыб. Только сев с Пинту и Алисой за маленький стол в глубине зала, Хьюго заметил нечто особенное. Алиса пребывала в каком-то странном состоянии, как будто все ее чувства обострились до предела. Напряженная, почти впавшая в гипнотический транс. Она обводила глазами стены, будто пыталась разгадать древнюю тайну. Хьюго проследил за ее взглядом. Стены большого зала были увешаны картинами. Не меньше полудюжины, разного формата. Одна из них висела совсем близко, в простенке между двумя окнами, где они потягивали свою кока-колу.

«Напоминает манеру Тернера», — подумал Хьюго, рассматривая игру света и тени, создававшую ощущение сумерек на картине. Корабли, некоторые охвачены огнем. Стиль более жесткий и хаотичный, даже гротескный, вместо парусников — современные боевые корабли. Небо и океан почти сливались, угольно-черные, с белыми и оранжевыми вспышками и несколькими серыми, зелеными и голубыми пятнами. Картина напоминала кадр из фильма о ночном морском сражении. Ютландском сражении, запечатленном на черно-белой архивной фотографии, где древние гигантские броненосцы-дредноуты столкнулись с немецкими Kriegsmarine.

На другом конце зала, у входной двери, Хьюго увидел еще одну — маленькую — картину. Написанная в зеленоватых тонах, словно через ночной видоискатель, она изображала языки пламени и света, тянувшиеся за ракетой, выпущенной с ультрасовременного крейсера, подобно хвосту метеора, который почему-то устремлялся в небо, вместо того чтобы падать с него.

Он ощутил дрожь во всем теле, как будто ему ввели смертельную дозу истины.

Что там говорила Анита, черт бы ее побрал! Вывший военный моряк?

Он вскочил со стула, шатаясь, как пьяный, несмотря на данное воздержание, успел заметить, как Пинту удивленно поднял на него глаза, как Алиса повернула голову, пораженная его внезапным порывом. Перед ним мерцали охра и пурпур маленькой картины. Красный берег на фоне темного неба. На песке, на границе моря крови, возвышался стальной столб, увенчанный двумя красноватыми мегафонами. Словно одинокий сигнал бедствия, заброшенный I полный странной угрозы. «Красная сирена», — прочел он на черной картонной карточке. Эти слова вызвали в нем смутное волнение, причину которого он и сам не смог бы объяснить. В нижнем правом углу картины была подпись автора. Три буквы: SКР. По-английски это читалось как «escape», бегство. Он обошел зал и остановился, потрясенный, перед большой картиной, висевшей на задней стене, под чучелом меч-рыбы. Это полотно называлось «The Great Escape-1990». Великое бегство. На фоне волн — черно-белый корабль, похожий на те английские шхуны, которые отправлялись штурмовать мыс Горн или Индийский океан в прошлом веке. Утонченный силуэт парусника, быстрого, словно акула, с трудом угадывался в массе океанских валов, стремившихся навстречу бледной заре, мягко светившейся на горизонте.

Великое бегство.

Он бросился к бару, где хозяин читал газету и грыз соленые орешки, и сделал знак Пинту. Они облокотились на оцинкованную барную стойку, и пузатый трактирщик взглянул на них приветливо и внимательно: