Непокорное сердце - Саманта Джеймс

– Тогда мне очень жаль, принцесса, – его глаза снова стали холодными, и он сильно сжал челюсти. – Потому, что я внезапно обнаружил, что это единственное, чего я хочу.

Подавив неприличное восклицание, Шана повернулась и убежала. Она знала, что не сможет переубедить его. Так и получилось. На рассвете следующего дня они выехали из Лэнгли.

К тому времени Шана смирилась со своей судьбой. Она все еще обижалась на Торна за то, что он навязал ей свою волю. Но вскоре это чувство прошло. Уже не было видно неясных очертаний серых стен Лэнгли, а теплые лучи солнца согревали ей щеки. Ветер поднимал ее шаль на плечах, обдавая свежим острым запахом зеленого леса. Внезапно сожаление охватило Шану, так как было бы намного лучше, если бы она снова обрела свободу. Ее нынешнее спокойствие было только кажущимся, потому что она с трудом отгоняла от себя мысли о цели этого путешествия. Девушка не могла избавиться от человека, ехавшего рядом с ней весь день.

Торн испытывал то же. Когда он решил устроиться на ночлег на укромной поляне, то заметил поджатые губы ее милого рта, который скривился при виде того, что они должны укрыться одним одеялом. Но взрыва, которого ожидал Торн, так и не последовало. Его это удивило, но ненадолго, так как он даже приветствовал это. Настроение графа нельзя было назвать спокойным, но Шана, свернувшись калачиком, моментально уснула. Рассердившись, Торн повернулся к ней спиной.

Но очень скоро сырость и ночная прохлада взяли свое. Торн замер, когда почувствовал, как Шана пододвинулась к нему и прижалась так, словно хотела приклеиться к его коже. Де Уайлда сразу же охватили противоречивые чувства. Девушка, такая милая, уступчивая и податливая лежала у него под боком, и неважно, что они были в одежде.

Шана глубоко и ровно дышала, и каждый раз Торн ощущал прикосновение ее грудей к своей спине. У него возникло такое чувство, будто его обожгли огнем.

В его памяти всплыла язвительная фраза, которую он так небрежно бросил: КЛЯНУСЬ, я НЕ ДОТРОНУСЬ ДО ВАС, ПОКА ВЫ САМИ НЕ ПОПРОСИТЕ ОБ ЭТОМ!

И он не трогал ее с той самой ночи, когда сбежали валлийские пленники. Но, по правде говоря, Торн не делал этого только потому, что пил слишком много эля. Но теперь его тело снова предательски реагировало на ее близость. Хотя сердце и разум стойко восставали против такого желания, его тело горело, требовало близости с нею. Торн чувствовал, как болезненно напрягалась его плоть от постоянного возбуждения.

Граф невесело усмехнулся. Может быть, он поступал глупо, отказывая себе в том, чего ему больше всего хотелось. Может быть, ему следовало отдаться этой страсти, которая одолевала его и послать к черту желания леди?! Но он все еще был оскорблен тем, что его маленькая высокомерная женушка смотрела на него с таким ужасающим равнодушием. Неужели у него неприятная наружность? Нет, конечно же, нет. Другие женщины считали его довольно красивым и заявляли, что его происхождение не имеет никакого значения. Действительно, многие женщины находили флирт с ним восхитительно приятным и волнующим. Но ни одна женщина не занимала его мысли. Ему стоило только взглянуть на свою жену, чтобы вспомнить вкус ее губ, которые были похожи на сочные летние ягоды, вспомнить ее прекрасные шелковистые волосы…

Медленно, чтобы не разбудить Шану, Торн повернулся, желая видеть ее. Холодный лунный свет окутывал ее словно покрывалом, освещая разметавшиеся, похожие на золотой водопад волосы. В этом свете ее кожа казалась безупречно белой.

Граф непроизвольно затаил дыхание. Во сне принцесса была притягательной и невинной, в полном расцвете молодости и красоты. У Торна из горла вырвался глухой звук возмущения. Он считал себя защищенным от таких сентиментальных глупостей. В свое время у него было достаточно много женщин, и даже более темпераментных, чем Шана. Но она была красива не только телом, но и душой, как ни одна другая из тех, кого он знал. Но он не спал больше ни с кем с того дня, как они обвенчались. Ему не нужна была другая, ни одна, кроме этой женщины. Но она не хотела ничего иметь с ним.

Пальцем Торн провел по бархатистому контуру ее губ, которые не удостаивали его своей очаровательной улыбкой. Графа охватила сильная ярость и зависть. Чем она околдовала Вилла и Грифина, что у них так вскружилась голова, ведь один совсем юн, а другой стар? Только с ним она оставалась холодной, только с ним держала себя отчужденно и гордо, уклоняясь и держась на расстоянии.

Нахмурившись, Торн снова повернулся к ней спиной, решив не поддаваться таким глупостям. И неважно, что она принцесса и тем более его жена. Ей-богу, он не станет кланяться перед любой женщиной, а особенно перед этой! Да, поклялся он, ведь она не более чем любая другая женщина в его жизни.

Настроение графа немного улучшилось к утру, чего нельзя было сказать о Шане. Торн хорошо видел строгое лицо своей жены, а яркое солнце немного смягчило его, пока они находились в дороге.

Они ехали молча, занятые каждый своими мыслями. За их спинами низко кланялась от ветра золотистая пшеница. Равнина сменилась крутыми, покрытыми соснами холмами. Вдали змейкой извивался ручей, исчезая в долине.

Как раз в полдень Торн подвел своего коня на вершину холма. Шана поднялась за ним следом, посмотрев туда, куда был устремлен взгляд графа. Он рассматривал долину, распростертую у подножия холма.

Перед взором принцессы открылась неописуемая красота полей, покрытых холмами. Но, присмотревшись, Шана увидела, что вся долина была покрыта обломками домов и сажей, говоривших о разрушениях и гибели. В центре деревни чернело то, что когда-то было домами. Несмотря на яркое солнце, Шана почувствовала себя продрогшей до костей.

– Лэндир? – холодно спросила она, даже не взглянув на Торна.

– Да, – его голос был унылым и глухим.

Торн направил своего коня к месту побоища, которое находилось у подножия холма. По мере того, как Шана с графом приближались к деревне, напряжение между ними нарастало.

Когда они подошли к селению, над ним, словно густое облако дыма, нависла тревожная тишина, нарушаемая только стуком конских копыт. Первая хижина, к которой они подъехали, представляла собой пепелище, над которым все еще ощущался запах едкого дыма. По тропинке ковылял малыш, но, заметив всадников, моментально исчез в ближайшей развалюхе, крыша которой была наполовину укрыта соломой. Вскоре появилась группа людей с враждебными, воинственно настроенными лицами.

Торн спешился перед высокими стенами крепости: единственным зданием, сохранившимся после нападения. Граф старался не делать ни одного движения, которое могло вызвать угрозу. Он помог Шане сойти с лошади, затем огляделся и увидел, что их обступили полукругом.