Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

Ну, можно было обойтись и без оскорблений.

В моем мозгу билась мысль: я неудачница. Чтобы отвлечь себя от таких раздумий, я стала размышлять, какой классный у меня новый мобильник. После посещения дома Джека мне тоже захотелось иметь что- нибудь очень дорогое. И я купила серебряного цвета мобильник размером со спичечный коробок, а также телевизор с огромным экраном. Но то, что я стала владелицей лучших технических приспособлений — самого маленького мобильника и самого большого телевизора, — не изменило моего мироощущения. Я по-прежнему чувствовала себя владелицей самого большого мобильника и самого маленького телевизора. Никак не могла почувствовать себя победителем. А если ты сама не можешь уверить себя, что ты лучшая, то и другие, как мне кажется, никогда в это не поверят. Я уверена, при взгляде на меня все думают: ага, у этой самый большой мобильник. Всегда интересно, как воспринимают тебя окружающие. Например, Габриеллу всегда принимают за вегетарианку. А ее, любительницу мяса, это оскорбляет. Ее конек — диета Аткинса, которой она пользуется, как автобусом: то садится, то слезает. Если поспрашивать разных людей, что они о тебе думают, можно узнать много неожиданного, а порой и неприятного. Джейсон при нашей первой встрече решил, что я из тех, кто гоняет на красный свет и не заправляет свою машину до тех пор, пока она не остановится где-нибудь посреди перекрестка. Хотя на самом деле я соблюдаю правила дорожного движения и у меня всегда полный бак. Это обязательно при моей работе — я ведь, как бойскаут, всегда должна быть готова к любой неожиданности. У меня всегда с собой наличные, кредитная карта, в машине — полный бак и сумка с пиджаком на случай переодевания. Никогда не знаешь, что случится на задании. Думаю, что это моя работа сделала меня такой загадочной и непредсказуемой.

Насвистывая, я вышла из «Гончих». Грег не увидит моих слез, я не ребенок! Пришлось так стиснуть зубы, что удивительно, как они не раскололись. Я была подавлена. Только благодаря своей работе я была личностью. А без нее я превращусь в девушку с большим мобильником и маленьким телевизором. Без нее я буду… что-то вроде тех лысых кошек. Ужас, какой!

Я вошла к себе в дом и со всего маху хлопнула дверью. Не хотелось никого видеть и слышать. Сначала, правда, я решила, было позвонить Джеку, но остановилась. В таком состоянии я не буду приятным собеседником. Я сидела, уставившись в большой серый экран выключенного телевизора.

Что я буду делать эти две недели? Вынужденный отпуск, причем неоплачиваемый, совсем не радует. Даже если ты можешь позволить себе ходить днем в кино.

В тоске я позвонила отцу.

— Здравствуй, солнышко! Как поживаешь?

— Да у меня все нормально, Роджер. — Сказав это, я замолчала. И задумалась о том, что я — позор семьи. Помолвку с Джейсоном разорвала, работу потеряла, с бабушкой до ее смерти так и не повидалась. Я подумала, что если бы я не навязывала своего общества Габриелле, матери, отцу, вполне возможно, что они были бы рады забыть обо мне. И еще мне было плохо оттого, что Олли бросил Габриеллу! А в довершение всего отец мне не звонит. А ведь он никогда не был очень сильно занят, мог в любой момент взять трубку и набрать мой номер. Его не смутили бы ни совещания, ни переговоры с клиентами. Он просто не хотел со мной разговаривать!

— Доченька, прости, не мог позвонить, не было ни одной свободной минуты: разбирался со своими производственными драмами, в то же время режиссировал настоящее драматическое произведение. Наш «Неповторимый театр» ставит «Отдельные столики», премьера в среду! Но мысленно я был с тобой. Мартина назначила себя нашим с тобой личным посредником, так что я кричу «ура» — молодец, одним махом избавилась от Джейсона, с ним у тебя все равно ничего не получилось бы. Этот парень был слишком… невнимателен к тебе.

— Я даже не думала, что репетиции продолжаются, — удивилась я, — ну, несмотря на смерть бабушки. — Я поняла, что сказала лишнее, но решила не останавливаться: — Кстати, меня уволили сегодня. А еще Олли оставил Габриеллу — ты в курсе? И в газете вышло сообщение о моей помолвке, которая была в тот же день расторгнута. Так что, наверное, в Хемпстед-Гардене соседям есть что обсудить. В общем, получается, в нашей семье все неблагополучно, и меня просто поражает, что у тебя есть время для постановки!

Сердце мое старалось проломить мне ребра. Никогда в жизни я так не разговаривала с отцом. Я замолчала, ожидая крика.

— Да что ты, Ханна, — сказал отец своим звучным теплым голосом, — бедняжка. Послушай меня: в округе никто над тобой не смеется. Конечно, все немного опечалены, что свадьбы не будет, но не более того.

Меня просто перекосило от этого вранья. Помню, как-то у нашей соседки случился сердечный приступ, и ее сын вызвал неотложку. Машина «скорой помощи» перегородила узкую дорожку, и автобус, развозящий домработниц — филиппинских девушек, — не мог проехать. Так водитель этого автобуса гудел до тех пор, пока неотложка не освободила ему проезд. Хотя и водитель, и пассажирки автобуса прекрасно видели, что врачи «скорой помощи» выносили из дому на носилках женщину без сознания. Чем эти люди отличаются от толпы римлян, наблюдающих, как лев поедает христианина?

Так что я усомнилась, что наши соседи искренне опечалены неудачами в моей жизни. Я так и сказала отцу.

— О-о, Ханна, — в третий раз вздохнул Роджер. — Я знаю, чего тебе не хватает. Тебе нужно съесть чего- нибудь вкусненького.

Я насторожила ушки и готова была завилять хвостиком. Хоть мне и не пять лет.

— Да, именно это тебе и нужно! Шикарный ресторан, нарядное платье! Я готов сейчас же бросить репетицию, черт с ней! Доченька для меня важней всего и всех! Я знаю отличное местечко, «Микелин», позвоню и назовусь Рокфеллером — так просто туда не попасть! В восемь тридцать я за тобой заеду. Ну, выше нос, и надень лучший наряд! Пока!

Широкий жест отца был мне как никогда на руку. Мне нужно было задать папе один вопрос, который ему мог не понравиться. И сделать это лучше было не в полицейском участке среди толпы полисменов, а в шикарном ресторане, где хороший тон не позволяет поднять голос или руку.

Глава 32

Наверное, я иногда делаю что-то, что раздражает окружающих. Все мы иногда делаем что-нибудь такое, что раздражает даже любящих нас людей. Например, Габриелла, любимая моя невестка, вечно рассуждает о диетах и здоровой пище. Просто не дает спокойно поесть. Однажды мы вместе обедали, и я съела целую гору пасты с сырным соусом. Так она сказала: «Ты ешь слишком много белой еды». Причем ясно было, что она предпочла бы, чтобы я набралась в стельку, — с ее точки зрения, это было бы простительней.