Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев

Бойцы подгоняли рабочих, помогая им тащить ящики. «Хорошо, что разделились, хорошо. Правильно, что магов поделили пополам», – Вюст бежал последним, зорко наблюдая за группой. Когда до подножия горы осталось метров пятьсот, штандартенфюрер окликнул Роммеля и Хоффмана. Те выслушали приказ и отстали с зеленым ящиком. «Ничего, ребята крепкие, догонят. Для них задача на десять минут. Интересно, русские поймут, что Тор действовал не один? – Глаза Вюста заливал пот, но мозг работал с обыкновенной четкостью. – В пятьдесят лет такие марш-броски – это перебор. Если успеем зацепиться за скалы, красным придется туго, у нас почти все, даже рабочие, прошли альпийскую школу, а некоторые – Тибет. Вряд ли у них есть такие же кадры, как у нас. Они свою элиту расстреливают с упорством, потрясающим воображение! Хотя… Раз уж они появились там, где их вообще не могло быть, от них можно ждать всего!»

Один из магов закричал, показывая тонкой рукой на юг. Вюст остановился и приложил к глазам бинокль. Бриллиантовая кокарда сияла в скале далеко слева. «Похоже, Тор вышел прямо к местному „Трону Кримхильды“. Если так, то „Трон“ в руках русских. Значит, в горах нам делать нечего – они возьмут числом и танками, вопрос времени. Единственный выход – штурмовать. А, черт, они могли слышать переговоры! Тем более остается только дерзкий прорыв. Но каковы атеисты!»

Неринг наблюдал в бинокль, как плотной группой эсэсовцы Одина бежали к горе. Маленький человек в тюрбане остановился и стал показывать пальцем прямо на Неринга – так, во всяком случае, показалось Виктору. К человечку подбежал Вюст – да, это был именно Вюст, Виктор узнал сразу его брезгливую породистую физиономию.

Группа Одина разделилась. Рабочие, оставшись без помощи солдат, медленно понесли ящики по кратчайшему пути, направляясь к горе, а три десятка головорезов бросились к храму. Вюст остался в одиночестве. Он нетерпеливо оглядывался, словно ждал кого-то. Действительно, из-за ближайшего к Вюсту пригорка выскочили два высоченных эсэсовца и подбежали к командиру. После короткого доклада они втроем, как свора мускулистых догов на утренней пробежке, легко догнали бегущих к храму и побежали впереди. Солдаты немедленно среагировали на появление командиров и перестроились в три ровные колонны. Теперь за Вюстом и двумя громилами бежали в затылок по девять бойцов, увешанных оружием.

Неринг взял одну из винтовок и выставил максимальную дальность. Нет, пока далеко. В самом конце поля показался танк. Иван вел его широким зигзагом, чтобы успеть заметить врага, а не проскочить и подставить ему борта и гусеницы. Игрушечная издали тридцатьчетверка то клевала дулом, опускаясь с пологого холма, то задирала нос, взбираясь на очередной пригорок.

Нерингу не давали покоя здоровяки: что они делали, пока их ждал Вюст? Тем временем эсэсовцы уже набегали на невидимую финишную ленточку, за которой начиналась территория Неринга – снайпера. Виктор любовно прижал приклад винтовки и ласково, как учили еще в юнкерской школе, нажал на спусковой крючок. Солдат, бегущий за Вюстом, рухнул, схватив руками воздух. Вюст даже не оглянулся на упавшего, а что-то крикнул. Бегущие рассыпались в три цепи и побежали странными, неровными шагами. Неринг не сразу понял, что изломанное передвижение рывками затрудняет прицельную стрельбу. Две обоймы он отстрелял впустую. Цели мельтешили, вываливались из окуляра, вызывая своей дерготней тошнотворное ощущение. Три мага с лиловыми тюрбанами сильно отстали от спортивных бойцов в эсэсовской форме. Виктор решил, что пора сменить оружие. Он отложил винтовку и подтянул за дуло пулемет: «Прицельная дальность – километр, самое оно». Под крышей храма заметалось дробное эхо. Неринг вспомнил, как в детстве держал в руках трепыхающегося воробья. У того внутри что-то гудело, а отец сказал, что это бьется сердце пичуги, примерно восемьсот ударов в минуту. Танковый пулемет со складным упором – кочергой вместо приклада стрелял примерно с такой же скоростью, может быть, чуть меньше. Стальной воробышек плевался свинцовыми семечками довольно точно, но слишком быстро, словно торопясь избавиться от раскаленного корма. Неринг сменил два диска, когда с удовлетворением увидел, что восемь эсэсовцев уже никогда не поднимут головы, а остальные лежат и переглядываются.

Очевидно, Ковалев увидел группу рабочих и направил танк к ним. «Черт, он погнался за пустым орехом! Впрочем, у меня тут вполне терпимо, – пробормотал Виктор, подтаскивая сумку с дисками. – Так, пока они лежат и позируют, можно снова взяться за винтовку!»

Танк выходил на рубеж прицельного огня. Ковалев уже отчетливо видел в прицел группу людей в комбинезонах с ящиками в руках. Солдаты с короткими автоматами за плечами карабкались на скалу, пытаясь спрятаться за выступами. Тридцатьчетверка нырнула за пригорок, где недавно возились Роммель и Хоффман. Через несколько секунд дуло и башня показались из ложбины.

Роммель, Хоффман и Вюст, обернувшись, приподнялись на локтях, наблюдая за движением танка.

– Отлично, господин штандартенфюрер. – Неринг поймал на мушку холеный затылок. Палец медленно и плавно потянул спусковой крючок. Выстрел слился с тяжелым содроганием земли. Возле танка взметнулся черный столб, и это было последнее, что увидел в своей жизни господин Один.

Роммель хотел поймать одобрительный взгляд Вюста и повернул к нему голову. В следующий миг он лежал на земле с простреленным виском, уставившись мертвым глазом в кровоточащий затылок командира. Хоффман, едва зацепив краем взгляда происходящее, вскочил и с криком «За мной!» длинными прыжками помчался к горе. Неринг понял, что второй подручный Одина уходит, но пуля уже ушла, пробив сухой дерн на том месте, где только что была его голова.

Виктор схватил бинокль. Танк завертелся на месте – ствол и башня исчезли, прочертив дугу, затем снова появились и замерли.

– Вот оно что! Мины! А рабочие были живцом! Теперь половина пойдет вдоль скалы разбираться со мной, часть пойдет к танку. А у нас все стволы смотрят в небо, удачнее не придумать! – Неринг стукнул кулаком по пыльному полу. – Переносной пулемет у меня! Черт! Черт! Черт! Конечно, Марис снимет стационарный, но время, время!

Шарфюрер СС Хоффман внимательно осматривал в бинокль пологие холмы. Русские здорово перепугались – после подрыва головного танка они словно растворились в сухой степи, оставив попытки наступать. Хоффман остался за командира в спецгруппе «Вольфшанце-10», или «десятки». Все остальные погибли. К счастью, все основные слагаемые успеха остались благодаря многократному дублированию. Все-таки умен был Один, хитер, как лис, и могуч, как медведь. Впрочем, человек, напрямую подчиненный самому рейхсфюреру, другим быть не мог. Но Вюст погиб, и теперь вся ответственность лежала на его младшем заместителе. Хоффман думал, поглядывая то на торчащую из ложбины пушку русского танка, то в сторону храма, скрытого за скальным выступом. Ясно, что русские ждут, когда спецгруппа обозначит свое местонахождение, и перейдут в сокрушительную контратаку. Это будет бесславным концом «десятки» и гарантированным уничтожением. Что тогда? Опытный диверсант был приучен думать быстро, перебирая все возможные варианты.

Через две минуты два мага в сиреневых тюрбанах отправились ко входу в храм в сопровождении десяти разведчиков. Разведчики помогали оккультистам двигаться скрытно, применяясь к рельефу горы, вдоль которой им надлежало пробраться. Одного колдуна шарфюрер оставил в неприкосновенном резерве: совсем без магов открыть дорогу богов и поддерживать «Трон»-два в рабочем состоянии не удастся.

Рабочие быстро распаковали один из ящиков и начали устанавливать на ровном каменном языке новенькие минометы. Хоффман определил в наводчики молодого Клаузвица – тот был одаренным математиком и прекрасно владел всеми без исключения видами оружия. Объяснив наводчику схему расположения мин, шарфюрер начал подниматься на гору, чтобы наблюдать сверху. Минное поле не должно пострадать, оно пригодится, когда остальные русские танки придут на помощь подбитому.

Неринг сместился к дальнему, правому окну – так левый фланг просматривался лучше, и врага можно было заметить раньше. «Интересно, они знают про плиту или нет? – думал Виктор. – Если откроются ворота, мне с ними не справиться. Нет, не знает никто. Вековая пыль неприкосновенна, значит, людей не было очень давно. Давно, да». Слово «давно» появилось вдруг перед Виктором отчетливо, как название берлинского кинотеатра «Бабилон» – стоячими огненными буквами на фронтоне. Буквы стали оплывать восковыми мягкими волнами, а за словом вдруг появилась огромная зевающая пасть Мбеле. Его глазки были закрыты, а зубы выглядели вполне безопасной декорацией. Мбеле зевал так заразительно, что сам Неринг начал зевать, надолго закрывая глаза. Откуда взялась перина? Какая разница, но на ней так хорошо… Зевали клювами белоснежные гуси, вальсируя в небе и роняя пух; пушинки кружились в снежном вальсе, слипаясь в белые мягкие подушки. Гуси в небе громко хлопнули крыльями, затем еще раз. Неринг удивился и открыл глаза. Вдали снова раздался хлопок. В бинокль было видно, как в сотне метров позади танка опадала вздыбленная взрывом земля. По тридцатьчетверке вели огонь из миномета. В десяти метрах от храма стояли два человека в сиреневых тюрбанах и заунывно пели, посылая в сторону ворот плавные пассы. Еще ближе, под самыми воротами, залегло отделение разведчиков в эсэсовских комбинезонах. Неринг выругался и бросился вниз по ближайшей спиральной лестнице. Он сильно дернул за первый пучок шнуров, заботливо закрепленных Ковалевым и Сувориным, и побежал вдоль ворот в сторону второй связки. Он слышал, как снаружи упали на камни и покатились железные яблоки гранат. Второй пучок шнуров Неринг схватил в тот самый миг, когда горячая взрывная волна вырвалась из маленького коридора, пронеслась вдоль ворот и ударила его в спину. Виктор уже не слышал второй череды взрывов своих гранат за воротами. Стена медленно ехала вверх.