Глаза ребёнка - Ричард Паттерсон

— Мотивы самоубийства налицо, — произнес Паже. — От него ушла жена, у него не было работы; кроме того, он болезненно переживал судебную тяжбу об опекунстве.

Однако это, видимо, не убедило Мастерс.

— Возможно, — заметила она. — Но этого недостаточно. Мне нужен детектив, Крис, и я бы предпочла кандидатуру знакомого тебе Джонни Мура, если ты не против. Помимо всего, важно узнать всю подноготную Рикардо, все неблаговидные факты его биографии, даже если бы они относились к его школьным годам. Готова биться об заклад, что на его счету не только вы с Терри.

— Возможно. Однако сам по себе тот факт, что у Рики были какие-то причуды, не имеет отношения к убийству.

Кэролайн с какой-то особой женственностью приложила пальчик к губам, на которых играла задумчивая улыбка.

— Я хочу вызвать у присяжных отвращение к этому типу. Мне нужен только предлог, чтобы представить его в невыгодном свете.

— Все, что тебе нужно, — сказал Паже, — это судья, который будет смотреть на твои проделки сквозь пальцы. Мне на ум приходит один-два, не больше.

Кэролайн, чуть прищурившись, отвела взгляд, однако на губах ее блуждала та же самая улыбка.

— Предоставь это мне, — промолвила она.

Она говорила сдержанно-равнодушным тоном, и Паже показалось, что она чего-то недоговаривает.

— Очевидно, — задумчиво произнес он, — можно даже предположить, что Рики на протяжении всей своей жизни отличался психической неуравновешенностью или что с тех самых пор, как он посещал детский садик, еще у доброй дюжины людей, сталкивающихся с ним, имелись веские причины прикончить его. Скажем, у его учителя из шестого класса.

Кэролайн молча огляделась вокруг. Их столик находился в самом углу. Трое официантов с услужливо-почтительным видом обслуживали немногочисленных, хорошо одетых посетителей — в основном семейные парочки и бизнесменов, отдыхавших за счет фирмы, — которые пришли, чтобы принять участие в трехчасовой дегустации новых изысканных блюд. Наконец Кэролайн тихо промолвила:

— На сегодняшний день, мне, как и тебе, известен еще лишь один вероятный подозреваемый. На самом деле куда более вероятный, чем ты сам.

Паже поставил свой бокал.

— Это невозможно.

— Технически или вообще? — испытующе глядя на него, спросила Кэролайн.

— И то и другое.

Слабое подобие улыбки вновь появилось на ее губах.

— Полагаю, мне нет надобности упоминать и про Карло, который тоже не имеет алиби.

Паже едва не расхохотался от неожиданности.

— Нет, — ответил он. — Здесь я очень сентиментален.

Кэролайн, чуть наклонив голову, промолвила:

— Тогда у нас много работы. Надеюсь, ты не будешь возражать, если дело вынесут на рассмотрение суда не через шестьдесят дней, а позже.

Сделав глоток холодного, освежающего мартини, Паже сказал:

— Нет, не стоит откладывать.

Выпрямившись, Мастерс устремила на него пристальный взгляд, всем своим видом давая ему понять, что он глупец.

— Но обвинение ушло далеко вперед. Мы отстаем, и нам — мне — необходимо время, чтобы выработать стратегию защиты.

Крис сидел, потупив взор, словно стараясь разглядеть дно бокала.

— Но в этом случае, — заметил он, — у Салинаса и Монка будет еще больше времени, верно ведь?

Кэролайн откинулась на спинку стула. Их разделяло больше, чем просто расстояние; в ее взгляде появилась настороженность, которой прежде не было.

— Кристофер, это означает, что они могут обнаружить что-то еще?

Ее вопрос, заранее предполагавший ответ, застал Паже врасплох: он друг ясно осознал собственное бессилие — кроме Кэролайн, ему не на кого было положиться.

— Я не желаю, чтобы это довлело надо мной постоянно, — в отчаянии проговорил он. — Каждый лишний день будет для меня пыткой. Я буду жить точно взаймы.

Кэролайн гневно тряхнула головой.

— Тогда представь себе, сколько дней ты проведешь в тюрьме, если мы не сделаем все, что в наших силах. Черт побери, по крайней мере, пока ты на свободе. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать по окончании процесса, — это остаться на свободе. — Не в силах сдержать эмоции она схватила его за руку. — К тому же следует вот еще о чем подумать. Свидетельница, которую они нашли, далеко не молода. Со временем многое стирается в памяти, а случается, что свидетели умирают. Думаю, без нее победа будет на нашей стороне.

Их взгляды встретились.

— Кэролайн, еще позавчера будь я на твоем месте, то сам бы дал точно такой же совет. Однако прошли лишь сутки с тех пор, как мне предъявлено обвинение в убийстве, а в моей жизни уже все переменилось — мои отношения с Карло, с Терри, даже мое представление о времени. Не уверен, что почувствую вкус сегодняшнего ужина.

— В таком случае подумай хотя бы о Карло. — Кэролайн наклонилась вперед. — Предположим, что тебя признают виновным. Тогда, если удастся, мы потянем время, а потом подадим на апелляцию, Карло успеет поступить в колледж, прежде чем ты отправишься в тюрьму. Он сейчас в предпоследнем классе? Так что на счету каждый месяц.

Такое сочетание прагматизма и сентиментальности поразило Паже не меньше, чем услышанные из уст собственного адвоката рассуждения о последствиях обвинительного приговора. Ему показалось невероятным, что Кэролайн, у которой своих детей не было, смогла так тонко почувствовать природу его страха.

— Я не в состоянии передать тебе, — тихо произнес он, — как меня пугает сама мысль о тюрьме — я боюсь не столько за себя, сколько за Карло.

— В таком случае, — с невозмутимым видом произнесла Мастер, — вместо того чтобы заниматься самооправданием, лучше позаботиться о нем.

— Кэролайн, а ты, оказывается, можешь бить ниже пояса, — искоса взглянув на нее, сказал Крис.

Это замечание, похоже, удивило Кэролайн, но затем ее лицо смягчилось.

— Только когда меня вынуждают.

Увидев, что его потребность найти в ком-то понимание не остается безответной, Паже вздохнул с облегчением.

— Ты даже не можешь представить себе, сколько я размышлял об этом, — сказал он. — В том числе и о том, повлияет ли отсрочка слушаний на вероятность вынесения мне оправдательного приговора.

Кэролайн посмотрела на него пытливым взглядом, пытаясь понять, что стоит за его последней фразой, потом впервые задала вопрос:

— Ты рассматривал, помимо прочего, вероятность своего отказа от дачи показаний?

Паже понимал, что смена предмета разговора неслучайна. Он старался говорить невозмутимо, как если бы вел теоретическую дискуссию с коллегой:

— Здравый смысл подсказывает поступить именно так. Меня могут невзлюбить присяжные, или Салинас выставит в невыгодном свете.

Не отводя от него взгляда, Кэролайн оперлась подбородком на сцепленные пальцы рук.

— Такое, разумеется, возможно. Но, с другой стороны, ты привлекательный мужчина, у тебя превосходная репутация. И что еще более важно — ты примерный отец, который никогда не сделает ничего такого, что могло бы поставить его ребенка в трудное положение или как-то повредить ему, ведь так? К тому же, в конечном счете, ты можешь оказаться единственным свидетелем, чьи показания достойны внимания. — Кэролайн помолчала, словно соображая, стоит ли ей говорить то, что она хотела, затем тихо добавила: — Крис, присяжные зачастую склонны прощать маленькую ложь, сказанную полиции кем-то, кто вызывает их расположение. Большинство заседателей в душе понимают, что при определенных обстоятельствах они и сами могли бы солгать тому же Чарлзу Монку. Но они никогда не простят, если ты начнешь водить за нос их.

Паже уловил, что за ее внешним спокойствием кроется легкая растерянность. Он не сразу понял, что вопреки своему профессионализму и здравому смыслу Кэролайн в душе хотела, чтобы он оказался невиновен.

— Допустим, я отказываюсь давать показания, — сдержанно произнес он. — Я всегда могу изменить свое решение.

Некоторое время Мастерс молчала, устремив на него неподвижный взгляд, затем сказала:

— Ты не пробовал здесь заливную семгу? Восхитительная вещь.

Сидя рядом с Кэролайн, Паже внимательно наблюдал, как судья Джеред Лернер, почитаемый в среде местной адвокатуры, задает вопросы первому кандидату в присяжные.

По данным Джонни Мура, Элис Мейган, рыжеволосая ирландка средних лет, была добропорядочной католичкой, матерью четырех детей; она двадцать лет проработала телефонисткой; муж ее служил учителем в приходской школе, а брат — охранником. Паже, Кэролайн и Джонни Мур, оценивая кандидатов по пятибалльной шкале, заведомо поставили ее лишь на четвертое место, исходя из тех соображений, что Элис, скорее всего, была слишком законопослушной и склонной чересчур доверяться мнению сильных мира сего. Паже понимал, что все это могло на поверку оказаться вздором, однако надо было с чего-то начинать, потому что, если кандидатура Элис не вызовет возражений со стороны Лернера, Кэролайн придется принимать решение: использовать ли право защиты на безусловный отвод присяжного или нет.