Методика обольщения - Холли Габбер

— Да… А вам обязательно уезжать завтра?

— Обязательно. Увидимся вечером в четверг. Всего хорошего, Керри, передавайте привет подруге.

Вранье Эрика стало неожиданным для него самого экспромтом. Просто, слушая слова Керри, как замечательно они с подругой проводят время, и чувствуя, как вместе с ними уплывают последние надежды, Эрик понял — он категорически не желает ее видеть и внимать ее небылицам. Очередная иллюзия рассыпалась во прах, думал он уже утром, опуская ключик в кувшин… Ну что ж, он с этим справится. Разумеется, он и не собирался отправляться в «Торонто стар». Неожиданно образовавшийся свободный (от личных проблем) день надо было использовать с толком, и Эрик посвятил его вполне успешным деловым переговорам, связанным с переводческой деятельностью. Хоть что-то наконец удалось — исходя из опыта последних недель, этому следовало не просто радоваться, а неистовствовать от счастья.

Придя на следующий день в редакцию, Эрик сразу проследовал к столу босса и с порога выстрелил в его спину первым вопросом:

— Как съездил в Кингстон? Удачно?

— Что? — спросил Берт, не отрываясь от экрана компьютера.

— Я говорю, как съездил в Кингстон? Кельтский фестиваль понравился?

Берт развернулся вместе с креслом и уставился на Эрика выпуклыми водянистыми глазами:

— Ты о чем?

— О твоей поездке вместе с Керрц — девушкой с картины Ренуара.

Берт смотрел на Эрика как на душевнобольного.

— Эрик, ты что, перегрелся у себя на озерах? Какой фестиваль? Какой Кингстон? Никуда я не ездил. Я всегда говорил: не увлекайся Борхесом, его наращивающие бесконечность фантасмагории сводят с ума, усиливают нереальность окружающего. Это вполне объективная психология увлеченности, и тебе, например…

Эрик остановил Берта нетерпеливым движением руки:

— То есть как никуда не ездил?

— Так. А в чем суть события?

— Но ты хоть звонил Керри на прошлой неделе?

— Один раз. Номер ее мобильника нашелся у нашей Ланы. Эта девица говорила таким тоном, словно зубы мне сверлила. Я не настолько вдохновился, чтобы продолжать авантюру. В конечном счете ты прав: зачем тратить силы на ожесточенную провинциалку, которая все равно обитает за тридевять земель? И потом, как мне показалось по нашей беседе, твоя Керри относится к отряду «2Ф» — фригидных феминисток… А кто тебе сказал, что я ездил с ней в Кингстон?

Эрик покачал головой:

— Никто.

— Самовнушение-мистификация?

— Извини. Вероятно, я неправильно ее понял. Или что-то напутал.

Бредя по коридору на свое место, Эрик столкнулся с летевшим куда-то Полом и ухватил его за рукав:

— Слушай, последние три дня Берт отсутствовал или нет?

— Во вторник его не было — кажется, ездил на какую-то выставку. А вчера и в понедельник сидел здесь безвылазно.

Эрик кивнул, выпустил рукав Пола, моментально унесшегося в неизвестном направлении, медленно вытащил из кармана телефон и набрал номер.

— Керри… Это я. У вас все нормально?

— Пожар и потоп, во всяком случае, миновали сию мирную обитель. Можете считать, что все в порядке.

Ну конечно, она в сто двадцать пятый раз была обижена. Но на сей раз вполне обоснованно: ему следовало бы позвонить еще вчера.

— Керри, я вас заклинаю всеми святыми, скажите: с кем вы ездили в Кингстон?

Прежде чем откликнуться, трубка продолжительное время молчала.

— Значит, вы по-прежнему не верите, что я была там с подругой?

— Верю, верю — каждому слову. Просто объясните, откуда вдруг взялась какая-то подруга?

— Прямо сейчас объяснить?

— Пожалуйста…

— Честно говоря, никакая она мне не подруга, а новая пассия Кевина. Но на фоне всех предыдущих, которых я на дух не выносила, она ничего. Похоже, у нее далекоидущие планы — во всяком случае, она ищет моего расположения. А узнав от Кевина о моей поездке, навязалась мне в спутницы. Но это оказалось не так уж плохо, мы очень мило пообщались: она не дура, с ней весело.

— Почему вы не сказали все это раньше?

— Вы не спрашивали. И мало того, не хотели слушать! И потом, я хотела немного поинтриговать — не думала, что вы так заведетесь.

— Поинтриговать?! Керри, как вам не стыдно? Я такое подумал…

— Это как вам не стыдно думать всякие гадости? Я ведь говорила: моей спутницей будет девушка, но вы уже ничего не воспринимали — аж глаза кровью налились от злости. Я бы предпочла ваше общество, но мы с ней уже договорились… Ничего. Кингстон стоит на месте триста сорок лет — в следующий раз я поеду туда только с вами.

— Честно?

— Разумеется… А что вы подумали? Я просто хочу знать, насколько извращенным был ход ваших мыслей.

— Перестаньте. Мне и так паршиво. За сегодняшний день я несколько раз выставил себя круглым дураком.

— Главное — честно расписаться в собственных недостатках. Вы это сделали. Умница, Эрик. Когда вы приедете? Скоро?

— Неужели вы соскучились?

— Не скажу. Так скоро?

— Постараюсь. Я очень хочу побыстрее вас увидеть.

Остаток четверга и всю пятницу Керри была настоящим ангелом — ласковым и предупредительным, хотя и чересчур словоохотливым. Не отпуская Эрика ни на секунду, она упоенно делилась впечатлениями — а поскольку за истекшие дни она не утратила привычку выпевать и растягивать слова, каждая история удлинялась во времени раза в полтора. Тем не менее рассказывала она замечательно остроумно и увлекательно: возбуждаясь от собственной речи, сияя глазами, то и дело нежно розовея. Наэлектризованный Эрик, которому все более передавалось ее лихорадочно-радостное состояние, уже прикидывал, как побыстрее перевести его в несколько другую плоскость (сейчас обстановка, как никогда, благоприятствовала проявлению активности), но около восьми часов вечера Керри вдруг заявила, что пойдет к себе — писать письма. Она чувствует, что должна заняться этим немедленно, потому что через несколько дней воспоминания поблекнут, а переживания забудутся. Она бросила на столик свое вязание, пожелала Эрику спокойной ночи и умчалась наверх. «Завтра, — сказал он себе, — завтра и ни днем позже».

Эрик упустил из виду лишь ту крошечную деталь, что сам он предполагает, а располагает некто, склонный к насмешливому экспериментаторству. Субботним утром Эрику позвонила мама и тоном, не терпящим возражений, велела немедленно заняться отцветшими клумбами — луковицы тюльпанов следовало изъять из земли и просушить. Эрик вяло отбивался, но мама категорически заявила: немного физического труда ему не повредит. Она объяснила, что дает практические рекомендации только для первого этапа работы. Завтра она позвонит снова и втолкует, как обрабатывать клумбы дальше.

Предоставив Керри возиться с обедом (это было куда разумнее, чем просить ее о помощи), Эрик двинулся разбираться с проклятыми луковицами. Примерно через час он столкнулся со следующей проблемой: постоянно нагибаться не позволяла разнывшаяся спина, бесконечно сидеть на корточках не позволяли ноги, а ползать по траве на коленях не позволяла гордость. К тому же очки все время сползали со вспотевшего носа. То и дело поправляя их измазанными в земле руками, он перепачкался и измучился так, что бросил к черту это занятие. С трудом выпрямился, произнес несколько длинных и витиеватых испанских ругательств и отправился отмываться. Когда еще через час Керри вошла в гостиную, чтобы позвать его обедать, Эрик полулежал в качалке, всем своим видом выражая нечеловеческое страдание.