Митридат - Виталий Полупуднев

Перед походом были принесены жертвы, вознесены моления богам. Все приметы и предсказания оказались благоприятными. В момент выступления из-за туч глянуло яркое солнце. Это было добрым знаком. И все же Тирибазу и его единомышленникам казалось, что Митридат действует вопреки разуму, уходя прочь от своего царства, упуская счастливый случай отвоевать наследственные земли, пока Помпей занят войной с сирийским царем Антиохом Восьмым.

Но Митридат был исполнен решительности и испытывал подъем духа. Он первым ступил ногой на горную тропу, уходящую в дымку ущелий. Он шел, как простой воин, подбодряя робких, подавая пример смелым. Из-под его мягких сапог сыпались камни, увлекая в провалы пыль и щебень. С ним шли его воеводы и советники, обливаясь потом. Начались крутые подъемы, которые, казалось, уходили куда-то в небо. Царю сопутствовала Клеопатра. Она с невесомой легкостью взбегала на уступы скал. Митридат утирал потное лицо и с усмешкой поглядывал на отстающую свиту.

– Вот оно, преддверие страшных скифских запоров, – говорил он дочери, показывая вперед и добавляя не то в шутку, не то всерьез: – Боги древности были щедрее теперешних! Нефела, богиня туч, с помощью Гермеса предоставила своим детям, Фриксу и Гелле, чудесного барана, который, легко сказать, летал по воздуху, как птица, и перенес их из Беотии в Колхиду! Нам же надо попасть из Колхиды в Пантикапей, это куда ближе, но все же трудновато на своих-то ногах! Гермес не захотел дать нам барана с крыльями!

– Не кощунствуй, отец! – заметила Клеопатра с обычной смелостью. – Боги и сейчас невидимо присутствуют здесь и слышат нашу беседу! Я уверена, что они нам помогают. Нам сопутствует Зевс Фиксий, который уже помог тебе уйти от погони врага! Нет, отец, боги не отвернулись от нас, они толкают тебя на свершение великих дел! И сейчас мы беспрепятственно двигаемся через те горы, которые ты не смог преодолеть в прошлом! А страшные горные племена уже не противостоят тебе – они готовятся встретить тебя с почетом! Это ли не рука всесильных богов?

– Да, да, ты права, дочь моя! Голова у тебя золотая!.. Я не хотел обидеть богов. Просто мне пришло в голову, что в старину все получалось как-то лучше, боги были ближе к людям. Вспомни сказание об Ахилле! Его мать, нимфа Фетида, перенесла его тело из-под Трои на Белый остров, расположенный у скифских берегов. И он прожил на острове вторую жизнь! А мы вот ступаем по грязи и камням наряду с простыми смертными, подвязав покрепче скифские башмаки!

– И тогда, о отец мой, не все было так легко, как ты говоришь! Ведь Гелла свалилась с барана!.. Право, я не хотела бы испытывать ее долю! А Ахилл был доставлен на Белый остров уже после смерти! Я же хочу, чтобы ты достиг Тавриды живым и полным сил! Таким, как ты, боги не помогают прямо, но наделяют их умом и силой, достаточными, чтобы преодолеть любое препятствие!.. Помнишь день, когда мы посетили скалу Прометея?

– Помню, дочь моя, а что?

– Еще тогда мне представилось, что ты выше Прометея, ибо сам расторгаешь узы, которыми оказался прикованным к Диоскуриаде! И вот ты расторг их, вырвался и снова стал на великую тропу борьбы за власть и счастье!

– Истинно мудрые и возвышенные слова, достойные дочери царя! – восхитился Митридат. – Как я рад, что ты унаследовала от наших предков Ахеменидов царственную ясность мысли и проницательность, недоступные не только для людей малых, но и для таких, как Тирибаз!.. Погляди, с каким неудовольствием карабкается он по склону горы! Ему надоели походы, он тоскует по утраченным богатствам и теплым баням, которые остались в руках Помпея! И он со своим убогим умом пытался отговорить меня от похода на Боспор!.. Ты отроковица, а видишь дальше его.

Поход продолжался, потянулись дни труда и пота для тысяч людей, направляемых в неизвестное волей одного властелина.

И опять понтийский царь оправдал свою славу баловня судьбы, любимца богов. Дни стояли удивительно тихие, ясные, море не штормило. Гениохи встретили его дружественно, даже усилили его флот десятком утлых, но быстрых камар. Несколько худший прием ожидал его у зигов – племени более дикого, подозрительного к иноземцам. Но и здесь золотой ключик открыл сердца горских вождей, они были обласканы Митридатом, их сокровищницы разбухли от щедрых даров понтийского царя. Проводники в рваных кафтанах повели войско горными тропами, через головокружительные перевалы. Настоящих дорог не было, воины принуждены были пробираться по каменным карнизам. Отвесные скалы падали прямо в море. Несмотря на тихую погоду, страшные волны с уханьем бились о подножие гранитных великанов.

Двигаясь на север, Митридат отсюда как бы видел своими огненными глазами уязвимые границы Рима. Перед его мысленным взором рисовались картины грядущего великого северного похода через Скифию. Грудь наполнялась жгучей уверенностью в великой победе. Вперед, вперед! Если Ганнибалу удалось обходным путем, через соседние земли, проникнуть в самое сердце римской державы, то почему это не удастся ему, царю Понта? И это будет!..

А когда падет Рим, то единственным владыкой всей ойкумены, повелителем мира останется великий и мудрый, страшный для врагов, недосягаемый для смертных, – царь Митридат!

С такими мыслями честолюбивый царь стремился к Боспору. Мысли эти, подобно зареву пожара, освещали ему дорогу, будоражили душу, распаляли его неукротимое сердце. Он не чувствовал трудностей пути, словно парил над землей на огненных крыльях своих страстей и замыслов.

Митридат выглядел как лучший из воинов – бесстрашный, выносливый, дерзкий. Его решительность и страстность действовали на войско с колдовской силой. Слыша его молодецкие окрики и колючий смех, напоминающий клекот орла, воины воспламенялись отвагой. Они штурмовали перевалы с веселыми лицами, даже шутили и пели песни, забывая об опасностях тяжелого похода. Многие с суеверным чувством считали царя-полководца и впрямь орлом, которому стоит взмахнуть крыльями и он взмоет в недосягаемую высь, сравняется с солнцем, станет таким же ярким, огненным, как небесное светило!..

Приближенным были хорошо известны артистические способности повелителя. Сегодня он воин и вкушает из походного котла вместе с простыми воинами. Завтра – опять сядет на трон и устремит на всех язвительный взор, искривит недоверчиво сухие губы. И уже никто не будет уверенным, что не попадет в опалу, а то и в темницу, заподозренный в измене.

Подозрительность и жестокость царя были тем большими, чем благополучнее текла окружающая жизнь. В походных и ратных трудах он становился милостивее, проще, душевнее, вот как сейчас, среди гор!.. Но стоило настать миру, как его начинали мучить подозрения, его пугала тишина дворцовых палат, он всюду слышал шорохи, шепот заговорщиков. И находил их! И расправлялся с ними!.. Не щадил никого, не верил никому. Одних бросал в темницу, других заживо закапывал в землю, третьих сажал на еловый кол.

Велик страшный счет в прошлом! Каким он станет в будущем, когда покладистого царя-воина сменит царь-деспот, мнительный и настороженный?..

Часть V.

Между Сциллой и Харибдой

I

Пантикапейский демос шумел, возбужденный новыми событиями. Сначала на рыночной площади появились купцы-навклеры, корабли которых были протаранены римскими либурнами. Они поднимали руки к небу и взывали зычно:

– Граждане пантикапейцы! Разве это справедливо – римляне опять топят наши торговые суда! Вот вам и друзья-благодетели!

– Великие боги! Мы потратили все средства, снарядили корабли, погрузили пшеницу и полбу в надежде обменять их в южных портах на вино и маслины! Все наше достояние лежит на дне морском! Товары, суда и люди погибли от руки пирата злодея Сервилия!

К ним подходили почтенные судовладельцы, торговые люди, также заинтересованные в морской торговле. Озабоченно спрашивали:

– Да не ошиблись ли вы? Может, не Сервилий, а пираты напали на ваши суда? Не могут римляне топить боспорские корабли, ведь Рим – друг и союзник царевича Махара, нашего правителя!

– Какой там союзник! Был союзник, а теперь – лютый враг! Разве вы не знаете, что Помпей разбит Митридатом и бежал из Фасиса?.. Теперь его войска с позором покидают кавказские земли и спешат в Сирию за легкой добычей! А флот Сервилия остался в нашем море и грабит нас, ибо признал нас за врагов!

– Да почему же так? Кто сказал это? Спасся ли кто из людей ваших?

– Как же, спаслись двое матросов и один гребец! Вот они, пусть поведают народу правду!

Толпа обступила троих моряков, которые рассказывали громогласно о том, как их корабль был атакован в море римскими либурнами, как они оказались в плену, а потом бежали и еле живые добрались до Пантикапея на рыбачьей лодке. Пока были в плену, многое узнали.

Число случаев потопления боспорских торговых судов нарастало, умножились и свидетели. Возмущение горожан было так велико, что напоминало бунт. Известия о вероломстве римлян передавались из уст в уста, ревущие толпы затопили площади и улицы, всюду слышались выкрики, направленные против Рима. Наиболее горячие головы требовали немедленно проклясть Помпея и Сервилия и даже пойти на мировую с Митридатом.