Пустыня смерти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

— Помашите им руками, дайте знать, что мы настроены дружелюбно, — посоветовал Длинноногий. — Не похоже, что они враждебно смотрят на нас, но, может, они просто прикинулись, как это делают парни, когда хотят произвести впечатление на девушек. Обычно так и начинаются стычки, а сейчас обстановка очень непростая.

Они шли по деревне медленно, недвусмысленно показывая, что пришли с дружескими намерениями. Некоторые маленькие ребятишки прятали лица в подолах своих матерей. Большинство женщин потупили взор, лишь немногие храбрые девчушки глазели во все глаза на чужестранцев. Мужчины же стояли как вкопанные.

— Вот тот самый случай, когда я сожалею, что не выучил как следует испанский язык, — произнес Длинноногий. — Знаю всего несколько слов, но не могу даже произнести их правильно.

— А ты произнеси по-испански какие-нибудь слова про жратву: про кукурузные лепешки, про cabrito[2] или еще про что-нибудь. Я весьма заинтересован в том, чтобы они принесли хоть что-то пожрать, да побыстрее.

Они продолжали идти, улыбаясь окружающим людям, пока не оказались в центре этого маленького селения, около общего колодца. Оттуда только что зачерпнули бадью воды — Длинноногий огляделся вокруг и улыбнулся, прежде чем попросить разрешения напиться.

— Agua?[3] — спросил он по-испански пожилого мужчину, стоящего около колодца. Тот смутился и не поднял глаз.

— Ну, разумеется, можете пить сколько угодно — ведь путь из Техаса не близкий, — раздался позади них чей-то голос, человек говорил на английском языке.

Они обернулись и увидели, что на них направлены десять мушкетов. Позади одного из кирпичных домов пряталась небольшая группа солдат ополченской армии. Человек, который сказал им фразу по-английски, стоял немного в стороне. На нем была военная фуражка и он носил тоненькие усики.

— В чем дело? Мы только хотим напиться, — встревожился Длинноногий. Он был сильно раздосадован. Еще бы: их снова легко заманили в ловушку.

— Попить вы, конечно, можете, но прежде я должен просить вас сложить оружие, — твердо произнес мужчина.

— Кто вы такой? — спросил Длинноногий. — Мы пришли сюда с дружескими намерениями. Почему на нас нацелено столько ружей?

— Меня зовут капитан Салазар, — ответил мужчина. — Сложите оружие, вреда вам не причинят.

Длинноногий секунду-другую колебался, впрочем, как Калл и Гас. Хотя на них и смотрели десять ружейных стволов с расстояния не более тридцати футов, расставаться с оружием им очень не хотелось.

На некоторое время, пока рейнджеры обсуждали полученный приказ, воцарилась гробовая тишина. Капитан Салазар стоял и терпеливо ждал — он улыбался, но далеко не дружеской улыбкой. Ополченцы были готовы стрелять в любой момент.

— Ну что ж, нам оказан радушный прием, — произнес Длинноногий, надеясь вызвать капитана на дальнейший разговор. Если они поговорят хотя бы с минуту, может, все уладится.

— Сеньор, это вовсе не радушный прием, — возразил капитан Салазар. — Это арест. Сложите, пожалуйста, ваше оружие.

Длинноногий видел, что сопротивление бесполезно.

— Если таково ваше твердое решение, то считайте, что вы уговорили нас, — произнес он и положил оружие.

Спустя секунду-другую то же самое проделали Калл и Гас. К ним подошел солдат и унес оружие.

— Угощайтесь водичкой сколько угодно, — предложил капитан Салазар.

23

— Если нам предлагают попить, то давайте хоть напьемся как следует, — промолвил Длинноногий.

В бадье было два каменных черпака. Один он наполнил себе, а другой протянул Гасу. Калл ждал, пока они напьются. Солдаты не опускали мушкеты к ноге. Хотя Каллу и очень хотелось пить, он счел недостойным делать это под ружейными дулами. Пока Гас и Длинноногий пили, он внимательно изучал мексиканских ополченцев. Команда была довольно разношерстная — несколько мальчишек не старше двенадцати-тринадцати лет, но стояли и двое стариков лет за семьдесят каждому. Ни один из ополченцев не выглядел бывалым солдатом. Трое рейнджеров могли бы запросто разогнать их всех, если бы не тот печальный факт, что они наглотались воды на пустой желудок. Капитан Салазар хорошо знал свое дело и своих людей. Калл понимал, что они откроют залповый огонь по первому его приказу.

— Весьма удивлен, сеньоры, что вы проделали такой долгий путь пешком, — промолвил капитан Салазар. — Очень немногие люди отваживались переходить прерии на своих двоих. Вы, по-видимому, первые, кому это удалось, и в таком случае заслуживаете поздравлений.

Он жестом указал на кузнеца, стоящего около маленькой лачуги. Кузнец приволок с собой наковальню и связку цепей.

— Заковать их в ножные кандалы, — приказал капитан.

— Ножные кандалы? — переспросил Гас. — А я подумал, что мы заслуживаем, как вы сказали, поздравлений. Но ведь ножные кандалы нельзя считать поздравлением.

— А кто из нас получает в жизни то, что заслуживает? — произнес Салазар и опять усмехнулся недоброй улыбкой. — Я, к примеру, заслужил быть генералом, а всего-навсего капитан и направлен в это жалкое поселение вылавливать захватчиков. А также расстреливать сопротивляющихся, — добавил он.

Калл посмотрел на Длинноногого, невозмутимо стоявшего у стены. Тот не давал себе распаляться и казался умиротворенным, словно выслушивал проповедь священника.

— Можем ли мы допустить это? — спросил Калл. — Ненавижу быть закованным.

— Нет, нельзя, — отозвался Длинноногий. — Но вопрос стоит так: или быть закованным, или расстрелянным. Я, к примеру, сам дам заковать себя. Меня уже заковывали прежде. Но такое состояние не вечно, мы не будем томиться до самой смерти.

— Ваш командир рассуждает мудро, — заметил Салазар. — Я предпочитаю кормить вас, а не расстреливать, но расстреляю, не колеблясь, если не будете подчиняться.

— Я пойду первым, поскольку уже знаком с этой процедурой, — сказал Длинноногий и, с улыбкой подойдя к кузнецу, поставил ногу на наковальню. — Бей молотком аккуратнее, — предостерег он. — Мне очень не понравится, если ты промахнешься и саданешь мне по пальцам.

Кузнец был молодой парень. Работу свою он выполнял довольно тщательно и скоро надел на Длинноногого ножные кандалы.

Капитан Салазар подошел к нему и внимательно проверил, как он закован. От Калла не ускользнуло, что капитан заставил всех жителей деревни бояться его. Хотя Длинноногий в то время, когда его заковывали в кандалы, сохранял спокойствие, молодой кузнец явно нервничал.

— Это очень важные пленники, — объявил Салазар. — Ты должен хорошо сделать свою работу. Если кто-то из них убежит, пока они будут жить здесь в деревне, я повешу тебя.

Когда кузнец затягивал кандалы на лодыжках Калла, тот почувствовал, что в нем нарастает гнев. Он сожалел, что положил свое ружье, и думал, что лучше умереть в бою, чем быть закованным в кандалы и подвергаться унижению.

Пока процедура не закончилась, никто из жителей не ушел с улицы. Пастухи не вернулись к овечьему стаду. Два старика с мотыгами как остановились, так и остались стоять. Женщины, многие из которых были довольно толстыми, удрученно смотрели вниз — но тем не менее раза два Калл заметил сочувствие в их глазах. Одна девочка лет двенадцати несколько раз бросала на него взор. Она не осмелилась улыбнуться ему, но все же глядела ему прямо в глаза. Она была довольно хорошенькая, однако вид прелестной девочки не отвлек его внимания от того факта, что в данную минуту молодой кузнец заковывает его ноги в кандалы.

— Догадываюсь, что в этой дыре тюрьмы нет, — сказал Гас капитану Салазару. — Если бы была, вы бы уже засадили нас туда.

— Нет. Селение бедное, — ответил Салазар. — Если бы тюрьма была, я запихнул бы вас в нее на ночь. Но ножные кандалы предназначены для похода.

— Какого похода? Мы же только что отмахали много миль пешком.

— Не беспокойтесь, до утра мы никуда не тронемся, — принялся увещевать его капитан. — Женщины принесут вам много posole[4] и в вашем распоряжении будет вся ночь для отдыха.