Темная королева - Сьюзен Кэррол

Она так долго была одинокой. До этого момента, когда их пальцы сплелись, а кольца почти высекали искры и металл, казалось, плавился и горел, переплавляясь в одно кольцо, она вряд ли осознавала, насколько долго.

Арианн прильнула к Ренару, чуть не плача от страстного желания прижаться еще теснее, слиться воедино, как только возможно между мужчиной и женщиной. Одна душа, одно тело. Она чувствовала себя открытой первозданному жару, глубокому и могущественному, обещавшему больше, чем чувственная страсть, – укрытие от всех бурь, от всех темных королев, всех охотников на ведьм в этом мире.

И это, пожалуй, было самым опасным соблазном из всех. Обещание вечно защищать и беречь ее. Все, что для этого требовалось, это… отдаться.

«Женщина отдает мужчине часть себя и не может взять ее обратно».

Предупреждение Габриэль еще отчетливее отдалось в сознании. Если бы Ренар повлек ее к постели, ей хватило бы воли оказать сопротивление.

Она, тяжело дыша, отшатнулась назад. Огонь внутри нее утихал, комната стала обретать свои очертания. Краснея от смущения, она сложила руки на груди, пытаясь прикрыть наготу.

Наготу? Арианн недоуменно заморгала – пальцы легли на мягкий шелк платья. Опустив глаза, она ошеломленно обнаружила, что платье даже не помято. Она была полностью одета.

Ренар часто и глубоко дышал и тоже выглядел несколько ошеломленным. Поднял руку, разглядывая кольцо.

Арианн бросила взгляд на свое. Металл все еще оставался странно теплым.

– Что… что произошло? – охрипшим голосом спросила она.

– Не могу понять. Но думаю, что, когда мы коснулись руками и кольцами, похоже… похоже, наши мысли слились воедино, усилив все наши стремления и представления, тайные страсти и желания.

– Выходит, мы чуть не занялись любовью… в наших головах? – воскликнула Арианн.

Она в смятении уставилась на кольцо. Трепеща от страха, почти оторвала палец в отчаянном усилии снять металлическую ленту. Швырнула кольцо на стол и, все еще дрожа, отступила назад.

Ренар уже достаточно пришел в себя, чтобы ее успокаивать.

– Милая, пожалуйста, не пугайся. Признаюсь, что это немножко обескуражило и меня…

– Мне в жизни достаточно много угрожали – сборщики налогов, нежелательные поклонники и охотники на ведьм. Но, по крайней мере, за свою голову я никогда не боялась. Почему вы не предупредили меня, что кольца, если их соединить, способны на подобные вещи?

– Я сам этого не знал.

Арианн посмотрела на него с глубоким недоверием.

– Но вы определенно не замедлили воспользоваться этим свойством, как только его обнаружили, – обвинила его она. – Соблазняя меня посредством… посредством собственных необузданных фантазий.

– Все эти пылкие мысли исходили не только от меня, – язвительно возразил Ренар.

Лицо Арианн пылало. Она плотно охватила себя руками. И все же понимала, что боится, прежде всего, себя, обуреваемую страстями, непредсказуемую часть своей души, о существовании которой она едва ли подозревала до сегодняшней ночи.

Ренар шагнул к ней и мягко взял ее руки в свои.

– Милая, не стоит так терзаться и смущаться по поводу того, что произошло. Как Дочь Земли, вы должны знать, что стремление к спариванию – самая естественная вещь в мире. Почему это так вас пугает?

«Потому что не хочу закончить, как мама, с разбитым сердцем из-за неверного мужа. Или, еще хуже, как Габриэль, уязвленная, ожесточенная, утратить свою магию», – в отчаянии подумала Арианн.

– Но я не насильник или изменник. Со мной ваш волшебный мир будет в надежных руках, – ответил Ренар, будто она произнесла свои мысли вслух.

Арианн вздрогнула, затем со стоном попыталась вырваться из его рук.

– Ренар, прекратите. Перестаньте вторгаться в мои мысли.

– Тогда прикажите своим глазам не говорить со мной, – ответил он, легко целуя ее в лоб. – Почему бы нам не положить конец этой глупой игре? Забудьте о кольцах и договоренностях и выходите за меня.

– Правила нашей игры установили вы, а не я. Я воспользовалась кольцом лишь раз и больше не намерена прибегать к нему. – Она устало провела рукой по лбу. – А теперь очень поздно, и я так устала… и так запуталась. Если хотите остаться до утра, я предоставлю вам постель. Только не свою.

Ренар долго смотрел на нее, в его глазах читались и сожаление, и раскаяние, и разочарование.

– Нет, пожалуй, мне лучше уехать, – спокойно произнес он. – Но пока не буду уверен, что опасности нет, я намерен находиться неподалеку.

Он взял со стола кольцо и вложил его обратно в ее ладонь. И ушел.

Глава шестнадцатая

Нa стенах каменного дома неподалеку от пригородов Парижа тени становились длиннее. Здание имело мрачный вид, и ближайшие соседи старались его обходить. Месье Вашель де Виз, может быть, и считался важной святой персоной, предназначенной Богом избавлять мир от ведьм, но даже добропорядочные граждане испытывали благоговейный страх, если его темные глаза обращались в их сторону. Особенно когда он был в мрачном настроении, а именно в таком настроении он постоянно находился после вчерашнего возвращения.

В такие периоды один Симон Аристид осмеливался ухаживать за хозяином. Осторожно неся кувшин с теплой водой, он тащил его наверх, довольный тем, что в пределах хозяйского дома может сбросить тяжелые черные одеяния. В простой накидке и бриджах можно было двигаться куда свободнее и быстрее.

Приоткрыв дверь в спальню хозяина, Симон нащупал путь в темной комнате. Поставил кувшин на умывальный столик, потом распахнул шторы, и в помещение проник слабый луч послеполуденного солнца.

Симон с беспокойством разглядывал фигуру, дрожавшую на огромной кровати с четырьмя столбиками. Месье де Виз после своего изгнания с острова Фэр впал в присущее ему неконтролируемое и непредсказуемое состояние. Люди графа де Ренара безжалостно гнали его братство по всей Бретани. Магистр на протяжении всего этого тяжелого испытания был мрачен и молчалив, да и вернувшись домой, не произнес ни слова.

Он заточил себя в своей комнате, отказывался есть и пить, в помещении царила тишина, исключая раздававшиеся время от времени глухие стуки и крики боли.

Подойдя на цыпочках к постели, Симон тихо позвал:

– Господин?

Лежа на животе, де Виз повернул голову и сквозь спутанные волосы одним заплывшим остекленевшим глазом поглядел на Симона.

Симона бросило в дрожь от вида его спины, бледной плоти, крест-накрест иссеченной багровыми рубцами.

– О, господин, что вы с собой сделали?! – тихо произнес юноша.

Он знал, что, когда на того находило, месье де Виз пытался «очищать» себя, но никогда еще не доходил до такого зверства.