Тень Хранителя - Дэннис Фун

Он намеренно привез ее в самое чрево Города, в это убогое гетто, куда она спряталась, когда сбежала от него. Она вспомнила зловоние застоялой мочи и гниющего мусора, людей, бродивших как привидения под ее изображениями или молившихся алтарям, воздвигнутым в честь Нашей Стоув. Прохожие провожали пустыми, безразличными взглядами роскошную машину, в которой они ехали, и девочке стало ясно, что дела здесь шли все хуже и хуже.

— Дом Потерянных, — сказал Дарий. — Так назвал это место Владыка Керин. — Жестко взглянув на Стоув, Хранитель добавил: — Он очень опасный человек. Но ты ведь это знаешь, правда? Нам повезло, что ему больше нравится служить, чем править. Хотя…

Дарий рассеянно взглянул в окно. Самым проникновенным тоном девочка шепнула:

— Отец…

Стоув поразило, как быстро старик повернул к ней голову. Неудивительно, если б от такого резкого движения у Дария изо рта выскочили вставные челюсти. Но мысль эта улетучилась в тот момент, когда она увидела на его лице самую теплую отеческую улыбку.

— Так о чем это я говорил? Нуда, о Потерянных. Они перестали добросовестно работать в Дальних Землях и переселились в Город в надежде на то, что здесь их ждет легкая жизнь. Такое их решение мы никак не можем поощрять. Иначе кто бы возделывал наши поля и трудился в наших шахтах?

Стоув знала, что у большинства этих женщин и мужчин с пустыми глазами жизнь была разрушена. Они пришли сюда как беженцы после того, как их селения разграбили мародеры. Беглецы надеялись получить здесь поддержку и обрести спасение. Им и в страшном сне не могла привидеться горькая участь, которая ждала их в Городе.

— У нас нет планов реконструкции этой части Города, поэтому нам ничего не стоит терпеть их пребывание в этих трущобах. А они платят нам за это тем, что отдают своих отпрысков для утилизации в наши лаборатории.

— Прямо как скот, — произнесла Стоув, как будто до нее только что дошел смысл сказанного. — Ты специально их здесь разводишь, отец?

Впалая грудь Дария дернулась, когда он сухо и сдавленно хмыкнул.

— Хороший вопрос! — От звука его голоса, похожего на предсмертный хрип, у нее мурашки пробежали по спине. — Несмотря на все несчастья, которые они сами на себя навлекли, мы относимся к ним с долей сострадания, которое проявляется через тебя, Наша Стоув. Их жалкие жизни обретают хоть какой-то смысл и значение именно благодаря тебе.

От внимания девочки не укрылось, что он тщательно избежал прямого ответа на ее вопрос. Она не смогла сдержать охватившую ее дрожь и, чтобы как-то объяснить свое состояние, сказала:

— Мне это совсем не нравится. Такое чувство, будто от поклонения этого сброда я становлюсь как грязью вымазанная.

— Поклонение тоже можно использовать в своих целях.

— Как же мне его использовать? — спросила она голосом, в котором позволила прозвучать нотке неподдельного волнения.

— Наш визит в Парк даст тебе возможность этому поучиться. Почувствуй толпу, поиграй с этими людьми, согрей их снова теплом своего присутствия. Нам бы очень хотелось забыть об этой проблеме с гюнтерами. Какими бы они ни были, моя дорогая, работают гюнтеры хорошо. А нам нравится, когда все технические службы Города действуют исправно. Мерзкий вид — невысокая цена за их услуги нам. Поэтому, когда будешь обращаться к своим почитателям, сделай так, чтобы они знали: Наша Стоув довольна приговором, который мы вынесли этим четверым.

— А если толпа будет этим недовольна? — спросила она с шаловливой усмешкой.

— Тогда позволяю тебе импровизировать.

— Я не подведу тебя, отец. — Вот и все — она добилась того, чего хотела. Дарий так великодушно дал разрешение на исполнение ее заветного желания, что она одарила его самой своей обворожительной улыбкой. — Ох, отец, как же хорошо, что я наконец вернулась!

Парк Мегаполиса. Когда она была здесь в последний раз, все вокруг украшали флаги и плакаты, повсюду гремела музыка. До того, конечно, как начались беспорядки и паника, вспыхнувшие после ее вопля. Сегодня настроение собравшихся было тревожным, даже мрачным, люди нервничали и напряженно ждали предстоявших событий.

Стоув стояла за занавесом большой трибуны, воздвигнутой в южной части площади. На ярко освещенном помосте высились четыре черные виселицы, окруженные отрядом до зубов вооруженных клириков, — Керин играл мускулами, демонстрируя силу.

— Сколько здесь собралось народа? — спросил Дарий скучающим тоном.

Владыка Внушения был явно доволен.

— Около пятидесяти тысяч. Громкоговорители, расставленные по всему городу, донесут все происходящее до каждого гражданина, для которого голос Нашей Стоув станет благословением.

Злобные крики толпы возвестили о прибытии четверых узников. Со всех сторон окруженных клириками гюнтеров встречали улюлюканьем и насмешками, которые быстро переросли в лихорадочный вой. Все они были в очках, как и говорил Виллум. Один гюнтер оказался девушкой, совсем молоденькой, ненамного старше Стоув. Девушка старалась держаться спокойно, но было заметно, что она непроизвольно вздрагивает от приступов страха, ранивших ее как лезвия ножей.

Гюнтеров, руки которых были связаны за спиной, грубо втолкнули на помост. Стоув видела сквозь щель неплотно задернутого занавеса, как узников поставили на крышки люков, в которые они должны были упасть при повешении. Когда на шею им накинули петли, они не задрожали от страха, не стали молить о пощаде — они сосредоточились на внутренней поверхности линз своих очков, пытаясь не обращать внимания на то, что их окружало.

Владыка Керин вышел из-за занавеса на трибуну, чтобы объявить собравшимся о ее присутствии.

— Наша Стоув! — сказал он и указал рукой в ее направлении.

Виллум дал знак Керину подождать, пока он расправит на шее девочки воротник защитного платья.

— Слушай, — шепнул он ей.

— Да, мой наставник.

Занавес широко распахнулся, и все собравшиеся увидели величаво спускавшуюся по ступеням Стоув. Когда она встала на площадку трибуны, оборудованной усилителями, десятки тысяч зрителей повскакали с мест, чтобы ее приветствовать: «Наша Стоув! Наша Стоув!!!»

Девочка стояла перед ними в молчании. Как посоветовал ей Виллум, она прислушивалась к доносившимся из толпы выкрикам:

— Чудовища!

— Мерзавцы!

— Выпотрошить их!

— Пустить им кровь!

Слышались призывы и похуже. Много хуже. Эти люди были настолько жестоки, они настолько обезумели от ненависти, что девочка засомневалась в успехе разработанного Виллумом плана. Но стоило ей взмахнуть рукой, как вопли смолкли.