Ребус. Расшифровка - Андрей Константинов

– Прелестно. А белая «восьмерка», я так понимаю, уехала?

– В том-то и дело, что нет. Так и стоит, у первого корпуса, и водила из тачки не вылезает. Это меня, признаюсь, немного радует, и все же… Вы скоро нарисуетесь?

– Минут через десять.

– Ждем вас с глубоким нетерпением. Как подъедете, сразу за вторым корпусом – поликлиника. На мой вкус там довольно уютная бухточка для парковки.

– Понял, спасибо.

– Только давайте, мужики, побыстрее. А то чегой-то мне не нравятся и окрестный пейзаж, и слишком активная жизнь нашего подопечного.

– Хочешь сказать, что лучше бы он был не активным бандюганом, а пассивным гомосексуалистом?

– Точно, причем на зоне, – хохотнул Эдик. – Кстати, Сергеич, знаешь новую хохму про бандюков? Короче, с бандитской стрелки выносят умирающего, окровавленного братка. Он делает последнее усилие, приподнимается с носилок и шепчет: «Братва, передайте нашим… если у гранаты вырвать чеку – она взрывается»…

Нестеров отключил трубу и, отсмеявшись, скомандовал:

– Паша, ориентир угол Димитрова и Будапештской. Поспешай, пока они не в движении.

– Есть поспешать, – отрапортовал Козырев и зевнул так, что едва не свернул челюсть.

– Вот видите, Пашка тоже не выспался, – немедля констатировал Лямин. – Что? Тоже вчера эту позорятину смотрел? Надрали нашим попки, как младенцам. Ошизеть, правда?

Козырев в ответ лишь утвердительно кивнул головой.

Накануне он действительно лег спать довольно поздно, но (13 октября 2004 года сборная России по футболу сенсационно проиграла сборной Португалии со счетом 1:7) вовсе не потому, что смотрел футбол, до которого был не самый большой охотник. Просто вчера у него наконец состоялось примирение… Увы, не с Полиной, а всего лишь с Михалевой. Но и такое примирение далось ему не просто: Людмила Васильевна принципиально не повелась ни на килограмм «белочек», ни на новые тапочки. Сломалась она лишь после того, как Паша выложил на стол самый убойный козырь – купленную за семьдесят рублей в «Букинисте» ветхую брошюру «Диспут о хулиганстве», выпущенную в издательстве «Пролетарий» в 1927 году. Козырев знал, что соседка была сама не своя до таких, по ее собственному выражению, «мулек». Как результат, они прочаевничали до часа ночи, выхватывая и зачитывая вслух самые яркие, самые смешные куски из реальной жизни советских хулиганов, каковых в брошюре имелось предостаточно. Более всего Михалеву умилил такой эпизод:

«Один хулиган в компании двух друзей выпил 30 бутылок пива и 3 бутылки водки…»

Заметь, Паша, какие люди были – богатыри!

«…После этого он пошел на бульвар и каждых встречных мужчину и женщину заставлял целоваться друг с другом».

Ах, как это романтично!

«…Если не исполняли его желания, он угрожал избиением. Он был арестован, потом пытался бежать, еще раз был схвачен, но, пользуясь своей физической силой, разбросал милиционеров, державших его, и окружающих людей».

«Представь – „разбросал милиционеров“, – Михалева мечтательно закатила глаза и вздохнула: – Да, вот это настоящий мачо!».

«…В итоге через два дня он предстал перед судом. Оказывается, уже не в первый раз наблюдается за ним такое поведение. Только до сих пор, благодаря страшной физической силе, ему это проходило безнаказанно».

Ну, и какой же он после этого хулиган? Человек дарил людям радость, а его за это в каталажку. А эти тоже хороши – неужели так сложно было поцеловаться? А, Паш?…

В ответ на это Козырев лишь буркнул что-то неразборчивое – в отличие от соседки, к тому времени он уже давно клевал носом…

– А ну тихо всем!!! – неожиданно рявкнул Нестеров, хотя в этот момент в салоне «семь-три-пятого» и так все молчали. О своем и в тряпочку. – Паша, сделай громче!

Козырев привычно пошебуршил правой рукой рядом с коробкой передач, и из динамика, зашитого в левую пассажирскую стойку, грянул истеричный голос Каргина. Эдик нервно запрашивал дежурного центральной конторы.

– …Диспетчер! Диспетчер!.. Вызывает «семь-три-седьмой»!.. Во дворе дома 18 корпус 1 по улице Димитрова совершено преступление. Из автоматического оружия обстреляны выходивший из парадной неизвестный мужчина и двое его сопровождающих.

– Вас понял, «семь-три-седьмой», – «совершено преступление»! Действуйте по обстановке… Ждите инструкций… Повторите настройку груза.

– Груз в адресе, Димитрова 18 корпус 2… Блядь, «восьмерка» уходит…

– «Грузчики»… Тьфу, ч-черт… Эдик, твою мать, не понял – какая «восьмерка»? Кто уходит?

Практика показывает, что в подобных экстренных ситуациях свод условных выражений, созданный для конспиративного обращения в радиоэфире, либо забывается сразу, либо отметается напрочь для простоты, а главное для быстроты общения. «Диспетчер» на Центре был человеком опытным, следовательно, его переход на «удобоваримую» речь шел по второй категории.

– Эдик, еще раз: в кого стреляли?… Трупы есть?… Что передавать в Город?

– Откуда я знаю, в кого стреляли?! – с этого момента диалог в эфире пошел исключительно открытым текстом. – Откуда я знаю, есть там трупы или нет?! Я туда не подходил и почему-то не хочется… Стреляли из дома напротив, но я не эксперт… Короче, передавай что есть! Да, а уходит «восьмерка», на которой привезли «груз»… Пустая, в смысле без «груза». Вот только не спрашивайте, какого хрена она все это время здесь делала? Может, ее водила отмашку на выход потерпевшего, чтоб он был здоров, киллерам давал?

– Эдик, рядом со мной «семьсот второй». Как поняли?

– Понял, готов внимать, получать инструкции и соответствовать.

– «Семьсот второй» приказывает «семь-три-седьмому»: принять под НН уходящую «восьмерку». Одного «грузчика» оставьте у второго корпуса для контроля за возможным выходом объекта и для связи с «семь-три-пятым». Он скоро будет на точке. Как поняли?

– Да поняли, поняли… «Семь-три-пятый», ответьте «семь-три-седьмому»… Сергеич, короче, у нас тут полный пиздец…

– Мы слышали, можешь не повторять. Кого из своих оставил?

– Хыжняка. Только вы его, если что, с собой заберите, не то в свидетели загребут. А то и в подозреваемые.

– Понял, заберем. Успехов вам.

– Успехи, блин, у Стаса Пьехи. А у нас тут полный Боря Моисеев…

Сорокасемилетний полковник Анатолий Евсеевич Стародубов пил чай в кабинете начальника седьмого отдела УБОП. По непонятной причине сам начальник до сих пор не вернулся из командировки в стольный град Выборг, а потому кипятком и разговорами московского гостя развлекал Дима Кудрявцев. Вообще-то, знающие люди шептались, что основной причиной, по которой начальник столь рьяно и дотошно рыл угро-финскую землю, собственно, и был Анатолий Евсеевич, с которым босс якобы с каких-то очень старых и очень кислых щей состоял в неприязненных отношениях. Хотя кто это может знать наверняка? А наверняка известно было, что Зам Пиотровского, малость тяготившийся обществом Анатолия Евсеевича, при каждом удобном случае сплавлял его от себя на милицейскую периферию. «Поближе к фронту», – как он это называл. В последние дни Стародубов так и кочевал: то в УУРе у Есаулова пивка попьет, то в УБОПе с операми почаевничает. Это ли не малина?!

Чаепитие текло тихо и мирно до того момента, когда дверь вдруг как будто подорвали ручной гранатой. В кабинет влетел обычно медлительный амбал Валя Карасев (тот самый мастер по вышибанию дверей и мозгов!). В руках Валентин сжимал полуторалитровую бутылку с пепси-колой, которая, шипя, выливалась, отрыгивая на порог кабинета.

– Дмитрий Константинович! – окрикнул он Кудрявцева. – Дежурный на проводе, голосит: в Купчино Прайс-Листа завалили! А еще на прямом Фадеев из ОПУ, вас спрашивает.

– Какого черта!.. – начал выговаривать Стародубов, но поперхнулся сухариком.

– Все, Захарыч, дочирикался!.. А ведь предупреждали его, что одна жопа на двух ямах долго не усидит, – по-своему среагировал на это сообщение Дима и, выпрыгнув из-за сейфа, метнулся в дежурку.

Анатолий Евсеевич почувствовал, что информация действительно важная, отставил недопитый чай, прошел в соседний кабинет и шепотом спросил у Карасева:

– А Прайс-Лист кто?

– Депутат нашего законодательного собрания. Жутко коррумпированная и ублюдочная личность со связями в криминале и во властных структурах города, – как можно доступнее объяснил Валентин.

Через пару минут из дежурки на бегу заглянул взбудораженный Кудрявцев и выкрикнул подробности:

– Звонили из ОПУ, нашего Ростика провели до дома, с чердака которого стреляли в депутата. Сейчас тачку, которая забрала Ростика с напарником сразу после стрельбы, тянет наружка… Вот такие дела! Ай да, Нестеров, ай да сукин сын!

– А Нестеров кто? – снова поинтересовался Анатолий Евсеевич у Валентина.