Свалка времени - Максимилиан Жирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майор без тени брезгливости обыскал тела и пролистал страницы найденной записной книжки.
- Экспедиция Дорошенко. Пропала месяца три назад, - невесело подытожил Церпицкий.
- Кто их так? – внешне спокойно спросила Ирина.
- Наверное, крысы, - ответил Проводник. – Им надо что-то есть.
- Так, делать нам здесь нечего. Придется идти назад… - начал было майор.
- Мы не можем, - перебил его Максим. – В Зоне обратного хода нет. Если мы повернем, кто знает, что нас остановит.
- Но впереди тупик!
- А вы думаете, Дорошенко погиб вот просто так? Мы в ловушке. Это моя ошибка и моя вина.
Максим присел на обломок руды и вскрыл банку консервов. Достал кусок рыбины в масле и проглотил, не чувствуя вкуса. Несколько минут жевал, прислушиваясь к мерному звуку капели.
- Не можем же мы сидеть просто так? – Ирина положила майору ладони на плечи, но так и не дождалась ответа.
Максим не помнил, сколько времени он провел на камнях, коченея от холода. Олеся прижалась к нему и сунула руки под куртку, пытаясь согреться. Яна выскочила в тоннель, неугомонной девочке не сиделось на месте. Она искала выход, щупала стены, внимательно разглядывая каждый миллиметр.
Майор с Ириной занимались детьми. Те притихли, перешептываясь между собой: они не могли принять смерть, как неизбежный исход удивительных приключений.
- Костя! – вдруг спросила Ирина. – Ты не дашь мне умереть… последней?
- Что ты хочешь сказать?
Девушка указала на ружье.
- Обещаю, - ответил майор. – Клянусь…
В мертвой тишине послышалось чье-то шарканье. Кто-то утробно заухал. Церпицкий вскинул оружие.
- Нет угрозы, - сказал Максим.
- Это не животное, - эхом отозвалась Олеся.
Из тоннеля вышел человек, похожий на узника концлагерей: из-под грубо сотканной робы торчали высохшие, словно мертвые ветки, руки.
Незнакомец двигался тяжело, будто каждый шаг давался ему ценой огромных усилий. Он добрел до Проводника, схватил его руку растопыренными пальцами, поднял голову и ухнул совой. Максим вздрогнул, увидев глубоко запавшие, затянутые бельмами глаза… нет, правый глаз все же черный, блестящий но без малейших признаков зрачка или радужной оболочки.
Проводник прикоснулся к чужому разуму: он был темный и замкнутый в себе, но, почему-то, нес в себе искорки счастья и нечеловеческой радости.
Неизвестный довольно зацокал языком и с невероятной силой потянул Максима за собой. Тот лишь успел крикнуть:
- За мной! Быстро! Малыш вытащит нас! – и протиснулся в узкую щель в стене тоннеля.
Перехватив ружье и рюкзак свободной рукой, Максим с трудом продвигался по узкому проходу. Часто приходилось пробираться между почти смыкающихся стен. Проводник чувствовал на себе многотонную тяжесть горной породы и облегченно вздыхал, когда путь становился чуть свободнее.
Неожиданно тоннель закончился и Максим выбрался в знакомый круглый зал. Малыш остановился и перестал щелкать, не отпуская, однако, руку. Из трещины едва ли не выпала Олеся. Один за другим на каменный пол спрыгнули дети – четыре мальчика и девочка. Ирина выпрямилась в полный рост, и только сейчас Максим заметил, что его жена ниже нее на целую голову. Наконец, обдирая куртку о стены, в щель протиснулся майор.
- Я думал, застряну, - отдуваясь, сказал майор и вдруг спросил, указывая на Малыша: - Зачем он щелкает?
- Я думаю, это что-то вроде эхолокации, - ответил Максим. – Он ведь слеп. А где Яна?
- Здесь! – откликнулась девочка, крепко сжимая дробовик. – Даже ствол не бросила.
- Значит, все, - сказал майор. – Удивительно, как же мы не заметили проход?
- Я облазила все, - сказала Яна. – В тоннеле не было даже самой маленькой трещинки.
Ирина прикоснулась к плечу Максима:
- Откуда ты знаешь, что это… существо - Малыш?
- Я когда-то читал фантастику. Там ребенка в пещере инопланетяне воспитывали. Вот я и этого назвал… ну, как того.
Малыш снова зацокал и потянул Максима в левый туннель. Началось бесконечное хождение под сотнями метров камня и земли. Проводник легко запомнил расположение главных выработок: несколько квершлагов – ходов, проложенных по пустой породе, соединяли между собой параллельные штреки. Но лабиринт вспомогательных туннелей так и остался загадкой.
Наконец, Малыш вытащил Максима к выходу. Здесь шершавый, покрытый выбоинами потолок поддерживали почерневшие от времени деревянные балки. По стенам сочились ручейки воды, светящихся наростов больше не было. Лишь фонарики разгоняли царящий под землей вечный мрак. И откуда-то тянуло свежим воздухом.
Малыш разжал хватку, довольно ухнул и побрел назад. Никто не осмелился остановить его.
- И куда нам теперь? – недовольно спросил майор.
Максим прошел по тоннелю, свернул в широкий коридор и едва не закричал от радости: сквозь трещины в своде пробивалось солнце. Проводник забрался на груду обломков, протиснулся в узкий, почти засыпанный ход и прикрыл глаза рукой: после мрака подземелья дневной свет показался ослепительным.
Глава 16
По заросшей травой грунтовой дороге Максим вывел группу в маленькую деревушку: несколько деревянных домиков, да двухэтажный кирпичный универмаг на площади. Зачем его построили в такой глуши?
Майор поманил Максима и снял ружье с плеча:
- Идем. Я кое-что заметил. Надо проверить.
- Я ничего не чувствую…
Церпицкий схватил его за руку и потащил за собой. За магазином вытаращил фары-глаза приземистый армейский вездеход с длинным жалом автоматической пушки на крыше. Люки были закрыты. Майор приподнял крышку, она встала вертикально и щелкнула.
- Машина экспедиции Дорошенко, - пояснил Церпицкий и скрылся внутри. Через минуту распахнулась кормовая дверь.
Максим остался снаружи. Завыл стартер, двигатель захлопал и, выбросив клуб черного дыма, зарычал на малых оборотах. Майор открыл смотровой люк и крикнул:
- Что встали? Поехали!
Проводник сел на место командира, справа от водителя и с наслаждением швырнул рюкзак на пол. Остальные устроились на лавочках в грузовом отсеке. Взревел дизель, лязгнули гусеницы, и транспортер двинулся в путь домой.
Машина миновала лесопосадку, перевалилась на нос и выскочила на гладкое, будто недавно построенное шоссе среди засеянных кукурузой полей.
- Удивительно, что тачанка завелась. Даже аккумулятор целый, - довольно сказал Максим.
- Советское – значит отличное! Я на этих машинах столько километров отмахал… наверное, больше, чем на самолетах.
Дорога пошла на подъем, и когда транспортер выскочил на вершину холма, путь ему преградил канареечно-желтый старинный «Москвич» с голубыми буквами «ГАИ» на капоте. Майор ударил по тормозам, и Максим едва успел
